Чаша терзаний - Ogg Gita - Страница 24

— Но, Северус…

— Это не обсуждается! — рявкнул он. — Я больше не намерен рисковать тобой.

Он вышел и хлопнул дверью.

Сон как рукой сняло, мой мозг лихорадочно соображал. Это я больше не могла позволить себе подвергать его риску. Кроме того, я понимала, что у него достаточно дел гораздо важнее меня. Раньше, когда я была неприметным профессором Хогвартса, ещё можно было что-то придумать, но теперь, когда Том знает, что я жива и охотится на меня, оставаться на шее у Снейпа просто непозволительно. Кроме того, Снейп был агентом и служил более высокой цели — избавлению мира от этого чудовища, а я была всего лишь маленьким винтиком в его огромном механизме. Причём весьма опасным винтиком, угрожающим развалить всё к прамагам.

Я вскочила с постели, слабость ещё была, но не такая как прежде, поэтому я быстро оделась, походила по квартире и очень обрадовалась, увидев свою сумку, моя палочка тоже была здесь. Всё складывалось как нельзя кстати, и указывало на то, что я приняла правильное решение. Я уже собралась трансгрессировать, но тут мне в голову пришла мысль, что Снейп не успокоится, пока не найдёт меня, нужно было что-то, что остановило бы его.

Я схватила с письменного стола перо и пергамент и трясущейся, непослушной рукой, написала записку:

«Снейп!

Все мои слова были ложью от начала и до конца. Моей единственной целью была месть Воландеморту. Цели я достигла. Ты сам знаешь, что для достижения целей, любые средства хороши, потому прощения просить не буду. Как ты теперь понимаешь, никакого заклятия не существует, поэтому я так пугалась каждый раз, когда ты требовал снять его.

Прощай! Никогда больше не ищи со мной встречи».

В полумраке было плохо видно, да и смелости перечитать написанное у меня не хватило. Я положила записку на кровать и увидела на полу номер «Прорицателя», где на главной странице была статья, посвящённая назначению нового директора Хогвартса и его большая колдография. На ней тот пытался сделать вид, что доволен назначением, но у него это плохо получалось, он хмурился и снова пробовал. Я схватила со стола нож для бумаги и, аккуратно вырезав колдографию, бросила её в сумку, а газету сложила и запихнула под огромную кипу бумаг на столе. Кивнув самой себе, я трансгрессировала.

Уже сидя в маленьком кафе, на одной из старых улочек Лондона, я осознала, что натворила. Теперь все пути были отрезаны.

— Что желает мисс? — спросил услужливо официант.

— Мисс желает виски! — рявкнула я так, что тот отпрянул и быстро растворился в полумраке.

Я достала колдографию, маг на ней нахмурился.

— Ты никогда не простишь меня, правда? — я уронила голову на руки и разрыдалась.

Снейп чувствовал, что невероятно устал. Всё это, похлеще вурдалаков, высасывало жизненные силы, но дело требовало завершения, и он снова и снова устремлялся туда, куда не хотел и делал то, что было ему отвратительно. Лишь одна мысль грела его — сегодня он уснёт в её объятиях, только за одно это можно было отдать половину жизни.

«Она, конечно, опять будет спорить, — он улыбнулся. — А потом будет с жаром отвечать на его поцелуи, и хотя бы на время он забудет обо всём».

«Невероятно, — думал он. — Как в такой маленькой женщине таится столько всего: и огромная сила воли, и острый ум, и безграничная нежность». И всё это принадлежит ему. Как такое вообще могло случиться.

Окна его квартиры были темны, и когда он вошёл, стояла гнетущая тишина. Он решил, что Эни, должно бать, ещё спит, но пройдя в комнату, не услышал звука дыхания. Он резко зажёг свечи, постель была пуста, её одежды не было на месте, а на подушке лежала записка. Он схватил записку и стал читать, потом ещё раз и ещё раз, как будто хотел увидеть что-то, кроме тех ужасающих признаний, которые были в ней. Но он видел только то, что видел. Ярость поглотила его, он упал в кресло и одним движением смахнул со стола, лежащие на нём бумаги. Ярость сменило опустошение. Он чувствовал, что силы покидают его, но тут заметил перед собой аккуратно сложенную газету, он взял её и машинально развернул. На первой странице в самом центре зияла огромная дыра, а под ней стояла подпись: «Директор школы волшебства и магии Хогвартс, профессор Северус Снейп». Снейп со всего размаха стукнул кулаком по столу и крикнул в тишину,

— Кого ты хочешь обмануть, Эни Блэкстоун! Кто дал тебе право решать всё за меня?!

Его била яростная дрожь. Как она посмела усомниться в его силе? Как она посмела считать себя умнее? И теперь она думает, что перехитрила его? Что глупый Снейп, ослеплённый гневом, не станет искать и поверит в её сказки?

— Нет уж мисс, теперь я ещё быстрее найду Вас, чтобы сказать, как Вы горько ошибаетесь, и Вы снимите заклятие, чего бы мне это не стоило.

Выйдя из кафе, где провела не менее часа, так и не притронувшись к виски, я побрела по улицам Лондона, соображая, почему Дамблдор забрал меня в Хогвартс. Мой предмет был слишком незначительным для юных волшебников, и они прекрасно смогли бы обойтись без него. Но Дамблдор говорил, что я обязана приехать, что я нужна им. За всё время пребывания в школе, директор ни разу не попросил меня ни о чём, кроме как порвать со Снейпом. Я и делала-то всего лишь, что учила детей да писала картины.

«А ещё, — я тяжело вздохнула. — Ещё я любила».

Нужно было возвращаться в Хогвартс. Нужно было понять, чего хотел от меня профессор Дамблдор. Но как вернуться? Снейп уже однажды сказал, что способен расправиться со мной голыми руками, а после письма, он вряд ли не задумается об этом всерьёз. Да и Упивающиеся наверняка будут искать меня там. Тем не менее, возвратиться было необходимо иначе всё, что сделал для меня Дамблдор станет напрасным.

Исполнить задуманное оказалось весьма непросто. Трансгрессировать на территорию школы у меня почему-то не выходило, а о том, чтобы добираться на поезде не было и речи — Хогвартс-экспресс уже не ходил. Оставалось только одно — идти пешком. Я собрала всё необходимое для такого похода и двинулась в путь. Чтобы не сбиться с курса, я шла по железнодорожным путям, изредка сворачивая с них, сделать привал, поесть и восстановить силы. Так продолжалось несколько дней, пока я, наконец, не увидела на горизонте высокие башни Хогвартса.

Уже издалека я поняла, что со школой что-то не так, купол стал видимым и периодически, то здесь, то там, его озаряли вспышки. Выйдя на пригорок, я мгновенно припала к земле. Огромное пространство перед школой было заполнено десятками Упивающихся.

«Неужели они напали? — ужаснулась я. — А как же Снейп?»

Я знала, что Снейп жив, потому что на нём было моё заклятие и если бы что-то случилось, я бы уже почувствовала.

Пробраться в замок не представлялось возможным. Однако я помнила, что существует как минимум три известных мне подземных хода к нему. Два из них не годились, а вот вход через Визжащую хижину был как раз то, что нужно. В детстве трое мальчишек с моего факультета часто бегали туда. Я никогда не знала, как им удавалось проникнуть через Гремучую иву. Однажды Блэк даже заманил туда Северуса, я тогда ещё чуть не поссорилась с Лили. Я так кричала, умоляя её заставить Джеймса вытащить Снейпа оттуда, что она серьёзно на меня обиделась. Я всегда уважала правила школы, и мне было невдомёк, почему Лили водится с четырьмя самыми главными хулиганами нашего потока. Она говорила — они просто весёлые, а я так любила её, что не спорила, хотя и знала, эта компания откровенно недолюбливает меня. Они считали меня странной да к тому же занудой и терпели только благодаря моей лучшей и единственной подруге.

Сегодня от былого стража, наводившего ужас на большинство моих одноклассников, осталось только жалкое подобие. Ещё в начале года Упивающиеся всласть поиздевались над невинным деревом, так что можно было попытаться использовать этот вход.

Я уже почти подобралась к хижине, когда резкая, пришедшая из неоткуда боль вынудила меня опуститься на траву. Я в панике стала оглядываться по сторонам, пытаясь найти её источник. Вокруг совершенно никого не было. Немного придя в себя, я оперлась рукой о землю, чтобы подняться, но тут новая боль обрушилась на меня. Казалось, какое-то огромное чудовище раздирает зубами мне плоть. Уже не помня себя от ужаса, я стала кричать и беспорядочно размахивать руками, но новые и новые вспышки боли вырывали из меня душу. Последний приступ сознания заставил моё тело изогнуться в страшной судороге. Когда всё кончилось, я даже не почувствовала, я увидела как жизнь покидает меня. Она уходила медленно, как будто кто-то тянул за невидимую нить.