Чарлз-стрит 44 - Стил Даниэла - Страница 32

• Предыдущая
• 32/60
• Следующая

Эйлин, похоже, слегка приободрилась, хотя работы у нее по-прежнему не было. Она все так же тосковала по Брэду, которого Франческа наотрез отказывалась обсуждать с ней, не желая потакать чужой зависимости. Несколько раз они тихо ужинали вдвоем. Казалось, между ними возникли глубинные душевные узы, Франческе было больно видеть, как мучается Эйлин — с ее внутренней чистотой, доверчивостью, открытостью и способностью любить. Она совсем не умела отгораживаться от мира, защищаться от него. Франческа всей душой желала, чтобы Эйлин хоть немного закалилась и перестала быть такой уязвимой, но, видимо, девушке этого было не дано. Уезжая, Франческа чувствовала себя виноватой, потому что оставляла Эйлин одну на несколько недель, и даже предложила взять ее с собой в Мэн, но девушка заверила, что с ней все будет хорошо. Она вновь начала общаться в Интернете, что не на шутку тревожило Франческу, однако высказывать свое мнение по этому поводу она не стала. Интернет всегда был эпицентром жизни Эйлин, именно там она заводила все свои знакомства. В том числе и с мужчинами. Она принадлежала к поколению, незримой пуповиной связанному с компьютерами, предпочитала сидеть в Сети, в крайнем случае — отправлять текстовые сообщения, которыми Франческа пользовалась редко. Самой Франческе было удобнее взять телефон, набрать номер и услышать голос собеседника. А поколение Эйлин общалось, обмениваясь эсэмэсками и электронными письмами. Для большинства такое общение оказывалось удачным, как и знакомства в Интернете. Эйлин же словно магнитом тянуло к парням, которые ей совсем не подходили.

В последний вечер перед отъездом из Нью-Йорка Франческа повела Эйлин на ужин в «Уэверли-Инн». Вечер прошел удачно. Несмотря на лето, в Нью-Йорке по-прежнему было многолюдно. Эйлин воспряла духом и была почти весела, чего с ней уже давно не случалось. Франческа поделилась с ней ощущениями: собственный дом казался ей похожим на школу-интернат, все ученики которой разъехались по домам на лето. Только Эйлин было некуда уезжать. Все остальные могли навестить друзей и родных или просто сменить обстановку, пожив в другом доме. Эйлин сказала, что в промежутках между поисками работы будет ходить на пляж и отлично отдохнет. Ей даже не терпится побыть одной. Но на следующий день, когда Франческа уезжала, у нее сжалось сердце. Эйлин, стоящая на крыльце и с улыбкой машущая ей рукой, казалась совсем ребенком. В коротких шортах, с волосами, собранными в два смешных хвостика, Эйлин долго смотрела вслед такси, которое увозило Франческу в аэропорт, откуда она должна была лететь в Бангор, штат Мэн, к друзьям. Такси скрылось за углом, Эйлин ушла в дом. Звонил ее мобильник, она ответила на звонок. И услышала голос Брэда.

Это лето для всех пролетело незаметно. Самый большой путь проделала Мария: на автомобиле из Парижа в Прованс, затем — в Сен-Поль-де-Ванс, а потом провела выходные с друзьями в Антибе. После самолетом из Ниццы — в Испанию, к другу и коллеге Феррану Адрии, шеф-повару ресторана «Эль Булли» в Росасе, признанному новатору в своем деле. Ферран изобрел «молекулярную» кулинарию — разложение пищи на молекулы и преобразование ее на этом уровне. На время он закрыл ресторан, планируя после некоторых исследований вновь открыть его. Мария всегда восхищалась его идеями и талантом. После Испании она побывала во Флоренции, Болонье, Венеции, Падуе, съездила в Рим, а перед самым возвращением в Бостон и домой, в Вермонт, на несколько дней остановилась в Париже. У Марии повсюду были друзья, ее приезду радовались везде. Она прекрасно провела время, но была счастлива снова вернуться в Вермонт — спать в собственной постели, готовить на своей кухне, — хотя отсутствие мужа в доме ощущалось сильнее. Он скончался год назад. Мария тосковала о нем, но старалась жить полной жизнью, не теряя времени зря.

Вместе с Шарлем-Эдуаром она объездила весь Прованс в поисках рецептов для новой книги. Оба уже были готовы представить план книги издателю, а в сентябре подготовить работу к сдаче. В Вермонте Мария успела написать еще две главы, затем уехала в Нью-Гемпшир. Ночи уже становились холодными, воздух пах осенью. Проезжая мимо лесов, Мария замечала, что листья на деревьях начинают желтеть. У друзей в Норт-Конуэе она пробыла дольше, чем планировала, домой возвращалась не спеша. Все лето она прекрасно проводила время, а теперь думала, что после Дня труда пора возвращаться в Нью-Йорк, и так погрузилась в мысли, что лишь остановившись у своего дома, заметила стоящего на веранде Шарля-Эдуара. Ожидая ее, он явно потерял терпение и теперь вздохнул с облегчением.

— Что ты здесь делаешь? — изумилась Мария. Волосы Шарля-Эдуара стали длиннее и пышнее прежнего, глаза голубели под стать вермонтскому небу. — Я думала, ты в Сен-Тропезе.

У Шарля-Эдуара был дом в Раматюэле, неподалеку от Сен-Тропеза, где он собирался провести весь август. Мария не получала от него вестей с тех пор, как они расстались в Провансе, и не рассчитывала получить: они договорились созвониться уже после того, как она вернется в Нью-Йорк. Приезд Шарля-Эдуара в Вермонт стал для нее полной неожиданностью.

Он заговорил раньше, чем Мария успела шагнуть на веранду.

— Она ушла к моему помощнику, представляешь? Просто собрала вещи, взяла и ушла.

— Кто? — Мария почти не сомневалась, что речь идет о шеф-поваре одного из парижских ресторанов Шарля-Эдуара. Отношения с этой вспыльчивой женщиной у него складывались непросто, каждые три недели она грозила уволиться.

— Ариэль. Моя жена, — с возмущенным видом ответил он и вдруг расплылся в сияющей улыбке. Он был счастлив видеть Марию и не скрывал этого.

— Твоя жена ушла от тебя к твоему же помощнику? — ошеломленно переспросила Мария.

— Она разводится со мной. Пять дней назад я получил письмо от ее адвоката. Он уже подал бумаги на развод. Я помчался сюда первым же рейсом, а тебя не застал.

— Если ты хотел поговорить со мной, почему же просто не позвонил? — Мария и вправду не понимала, зачем Шарлю-Эдуару понадобилось мчаться в такую даль.

— Я хотел, чтобы этот разговор состоялся при личной встрече, — объяснил он, пока Мария искала в сумке ключи и отпирала дверь.

— Какой разговор? Наш издатель пока не вернулся из отпуска. Кстати, на прошлой неделе я дописала еще две главы. Думаю, тебе понравится. Одна полностью посвящена применению специй, а вторая — рыбе…

— Я приехал не для того, чтобы обсуждать рыбу, — с досадой перебил он.

— Тогда зачем же? — Мария окончательно растерялась, в сопровождении гостя прошла к дивану и села. Шарль-Эдуар устроился рядом и заглянул ей в глаза.

— Я решил лично сообщить тебе, что теперь я свободный человек. Тридцать лет ты отказывалась воспринимать меня всерьез потому, что я женат, — впрочем, как и ты. — Последнее обстоятельство для него ничего не значило. Теперь оба были свободны. — У меня больше нет жены. Ей вздумалось выйти за болвана, но это ее дело. За годы я так и не полюбил ее. А тебя я люблю с тех пор, как увидел впервые. На этот раз тебе от меня так просто не отделаться. Я люблю тебя. Ты замечательный человек и великолепный повар. И единственная женщина на свете, которой я готов хранить верность. Я не уеду отсюда, пока ты не согласишься выйти за меня. Вот за этим я сюда и приехал! — И он поцеловал ее так крепко, что у растерявшейся Марии перехватило дыхание. Минуту она не знала, что сказать, потом рассмеялась.

— Шарль-Эдуар Прюнье, да ты совсем спятил! Выжил из ума! Я не хочу замуж. Да, я обожаю тебя. Но не хочу в мои годы снова становиться женой. Мне скоро шестьдесят. В шестьдесят никто не выходит замуж. Меня поднимут на смех — кстати, и тебя тоже.

Слова Шарля-Эдуара польстили ей, она всегда любила его как друга, но никогда не позволяла этим дружеским чувствам перерасти в нечто большее. А теперь все вдруг изменилось, препятствия исчезли разом.

— Ну и что? — Выражение его лица стало непреклонным. — L'amour n'a pas d'age. Любовь не знает возраста. Даже если бы тебе было сто лет — мне все равно. Мне шестьдесят пять, я люблю тебя с тех пор, как тебе исполнилось тридцать. И не собираюсь еще тридцать лет тратить на ожидание. — Он снова поцеловал ее, и Мария, к собственному изумлению, ответила на поцелуй, понимая, что в ней набирают силу чувства, которых она годами старалась не замечать. Пока был жив ее муж, она любила его всем сердцем.

• Предыдущая
• 32/60
• Следующая