Время для наград - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 16
- Предыдущая
- 16/49
- Следующая
— Девушка, вы ошибаетесь!
Он встал, взял Наталью на руки и перенес на кровать, выдернув из-под нее покрывало вместе с одеялом, запрыгнул к ней и укрыл их обоих, обнял и прижал ее к себе.
— Я мечтал об этом с того момента, как мы столкнулись в тамбуре вагона, думал, как это будет. Но я и предположить не мог, что может быть так, как у нас получилось!
Наталья лежала на боку, прижимаясь к Антону — голова у него на плече, рука на груди.
— Так, как у нас получилось, могло получиться только у нас. Я тоже не знала, что так бывает, даже и не предполагала. И не знала, что можно испытывать такое при поцелуе. Странно, правда? Я всегда твердо знала, что описание в литературе умопомрачительных поцелуев — чрезмерная фантазия писателей.
— Надо освежить память! — Он перевернул ее и лег сверху. — Как мы там целуемся?
И приступил к «освежению памяти», начиная с макушки, постепенно спускаясь: лоб, нос, веки, губы, подбородок… Достигнув груди, поднял голову и прокомментировал:
— Этот вид поцелуев мы еще не освоили! Они целовали друг друга, гладили, изучали, что-то шептали, а потом заспешили, как будто могли опоздать.
И опять повторилось все! И маленькая смерть! Вдвоем. И возвращение оттуда! Вдвоем. И так это было пронзительно и остро, что невозможно перенести!
Наталья тихо плакала, слезы просто текли сами, без ее участия, от всего того, что ее переполняло: незнакомых чувств, эмоций, ощущений от красоты момента, которое они переживали и до, и во время, и сейчас — после.
Они лежали на боку, лицом друг к другу, Антон прижимал ее к себе, чувствовал ее всю, успокаивающе гладил сильными руками. Он понимал и принимал ее тихие слезы и чувствовал, что ее переполняет, — по-другому, по мужски, но чувствовал, и тихонько покачивал, как убаюкивал.
— Ну, тихо, девочка, все, все! — успокаивал он ее и целовал мокрые щеки.
— Это так, так… — пыталась пояснить Ната то, что просто невозможно объяснить.
— Я знаю, знаю!
Он гладил ее, целовал, укачивал, помогая отпустить высоту переживаемого момента, отпуская ее и сам.
Ната постепенно успокоилась и заснула. Антон держал ее в объятиях, и так ему было спокойно, умиротворенно, так это было правильно! И телами они совпадали, укладываясь идеально в объятиях.
«Где же тебя носило всю мою жизнь, девочка? Почему ты раньше не нашлась? Сколько лет прожил не заполненных жизнью! Ладно, Ринков, ты же знаешь — всему свое время!»
Он обнимал ее, спящую, и такой покой спустился на него, что опять, в который раз за вечер, защемило сердце.
У него зазвонил телефон, вернее, запел гимн.
Антон посмотрел на часы, оказалось всего полдвенадцатого. Он удивился — ему казалось, прошли часы, и обрадовался: вся ночь впереди!
Аккуратно, чтобы не разбудить Наталью, выбрался из постели. Взял телефон, посмотрел определитель — звонил Мишка.
— Привет, командир, — бодрым голосом поздоровался Дуб. — Помощь квалифицированного специалиста не нужна?!
Антон посмотрел на спящую Наталью.
Она свернулась калачиком, отставив в сторону одну ногу, одеяло прикрывало только часть попки и грудь. Такая хорошенькая! После любви и слез лицо стало по-детски припухшим и спокойным.
Антон принял мгновенное решение:
— Нужна. Давай, Дуб, приезжай. Некогда мне этим контрактом заниматься. Совсем!
— Влюбился, женился? Или совсем дела хреновые?
— Первое.
Теперь помолчал Мишка. Антона он знал очень хорошо и по его интонации понял, что тот не шутит, и не на шутку обалдел — как такое могло случиться? Вот так с ходу и влюбился?!
— Вот не слушаешь ты советов боевого товарища! Я же предупреждал — не влюбись! — И уже другим голосом спросил: — Когда я тебе нужен?
— Вчера! Ты самолетом лети, нет времени на поезда. Займешься контрактом, примешь все полагающиеся почести «московского гостя» на себя. Опять-таки — море, солнце, девочки… А я здесь пока разберусь!
— Перед вылетом перезвоню. — Мишка задумался ненадолго и спросил: — Ты как из этого выгребать собираешься?
— А х… его знает! Прорвемся!
Мишка, конечно, все понимал.
Как трудно, невозможно совместить женщину с тем раскладом, что был у Антона сейчас. Невозможно ей все объяснить, и либо она принимает полностью скупое объяснение такого поведения, либо становится тяжелой обузой, со своими претензиями, обидами, в общем обоснованными.
Угораздило Ринка именно тогда, когда он выполнял «просьбу», нет бы в спокойное время! И не объяснить же ни черта! Таких женщин, чтоб верили, принимали, понимали такую ситуацию, практически не было, а может, вообще нет, Мишка, по крайней мере, не встречал. Вот же вляпался, командир! И еще неизвестно, как там у Антона все разложится, может, придется в Джеймса Бонда поиграть! Тогда все, накрылась любовь!
— Держись, командир, помощь идет.
Антон положил телефон на столик. Посмотрел на спящую Наталью.
Он почувствовал, что очень голоден, и позвонил портье, заказал еду в номер: какие-то салаты, отбивные, конечно, она же любит мясо, клубнику, черешню. А вино у него было приготовлено заранее и дожидалось в холодильнике.
Он уже собирался нырнуть к ней в кровать, когда позвонил оперативный телефон.
Ему рассказали последние новости — «клиенты», посидев в ресторане, отбыли по месту временного курортного пребывания.
«Вот и посидите там, хотя бы эту ночь, дайте дяде Ринку от вас отдохнуть! И все-таки, почему этот дядька?»
Антон забрался к Наталье в постель и стал будить ее поцелуями. Поспать они еще успеют, а сейчас пусть побудет с ним.
— Утро? Пора вставать? — сонно спросила она.
— Полночь, но вставать пора, сейчас еду принесут. Хочешь есть?
— Еще не знаю. А что, мне пора домой?
— Даже не мечтай! Тебе теперь домой вообще никогда не пора. Я же тебя украл!
— Слушай, Ринков, а чего ты меня разбудил-то?! — возроптала любимая неподдельно.
Он еще в поезде понял, что она трудно просыпается — ворчит и не сразу ориентируется в пространстве. Сейчас она была недовольна, и глаза у нее были зеленые.
Лепота!
— Хочешь вина? Мы ведь так и не выпили.
— Хочу.
— Я совсем забыл. Вон цветы стоят, это тебе. — Он показал на букет красных роз в высокой вазе.
— Я сегодня пользуюсь успехом — все-то мне цветы дарят. А ту розу, как и вино, мы в ресторане оставили, — погрустила о забытом впопыхах Наталья.
— Да и бог ними, у нас есть и розы и вино. Ну что, проснулась?
Они пообнимались, поцеловались, проверяя степень ее бодрствования.
В дверь постучали — принесли заказ. Антон встал, достал из шкафа джинсы, натянул их на себя и открыл.
— Доброй ночи, ваш заказ. — Официант вкатил сервированный столик, в центре стояла зажженная свеча. — Приятного аппетита.
Антон подписал счет.
— До свидания.
Наталья стянула с кровати покрывало и завернулась в него. Оно было огромных размеров, ей пришлось подобрать его и держать руками импровизированный подол.
— Зачем оно тебе? Ты такая чудесная голенькая. — Антон придвинул к столику два стула. — Я бы ел и любовался!
— Я ведь не спортсменка и не девушка двадцати лет, мне есть что прятать.
— Да нечего тебе прятать, у тебя все красивое, я рассмотрел и еще рассмотрю!
Он достал штопор, открыл вино, разлил его по бокалам и жестом пригласил ее за стол. Ната села и расправила покрывало вокруг себя.
— Ну что, с почином нас! — поднял бокал Антон.
— Если у нас такой почин, то смерть наша будет быстрой, но сладкой! — поддержала Наталья.
Они выпили все, что было в бокале, сразу. И принялись за поздний ужин.
— Давай, Ринков, расскажи про свое «задание», — с аппетитом уплетая отбивную, предложила Ната. — Самое время для застольной беседы.
— Хорошо, я расскажу тебе основные моменты, хотя нарушаю закон, открывая оперативные данные частному лицу.
— Частное лицо клянется страшной клятвой, типа «чтоб я сдох», не разглашать тайну! — очень серьезно, округлив глаза, ответила Ната.
- Предыдущая
- 16/49
- Следующая
