Лабиринт снов - Кудрявцев Леонид Викторович - Страница 11
- Предыдущая
- 11/27
- Следующая
Например, жители этого сна обречены вечно, пока этот сон существует, торговать и покупать. А ведь сны существуют очень долго. По меркам статичного мира — сотни и тысячи лет. Мне случалось попадать в сны древних египтян, а пару раз даже пещерных людей. До меня вдруг с беспощадной ясностью дошло, что я рано или поздно умру, придет время, умрут и мои потомки, а жители этого сна все так же будут без конца продавать и покупать, продавать и покупать.
Ужас!
Я очнулся.
Нет, об этом думать не стоило. Так недолго и рехнуться. И вообще надо идти, торопиться, действовать… Все же я почему-то медлил, никак не мог заставить себя хотя бы встать.
Дьявол, и угораздило же меня подумать об этих обитателях снов!
Из толпы на секунду вынырнул зомби, хотел было что-то мне сказать, но сейчас же нырнул обратно.
Что ему было нужно? Да какая разница?
Мои пальцы медленно мяли сигарету. Крошки табака сыпались на утоптанную землю.
Мне нужно было что-то сделать. Что?
Неожиданно я вспомнил.
Ну конечно… Там, в статичном мире, это не имело смысла, а здесь до сих пор не было времени. И вот оно у меня есть.
И можно…
Да, я должен попрощаться со своей птицей-лоцманом. Ее убили три года назад, но тогда попрощаться с ней я не успел, и вот сейчас, когда прошло столько времени, настал момент для прощания.
Так почему бы и нет?
Я попытался ее вспомнить, и это мне удалось. Вот она летит и, взмыв вверх, превращается в белое, слегка размытое пятно. Вот она садится ко мне на плечо, чтобы отдохнуть, и поводит при этом по сторонам круглой головкой с острым клювом. И еще… еще…
Я вспомнил ее, так было положено, я вспомнил ее и забормотал старую как мир формулу, которую когда-то давно заставил меня выучить Гунлауг-учитель, поскольку ее должен знать каждый инспектор снов, формулу прощания с птицей-лоцманом:
— …вечность и покой. Там тебе будет хорошо. Прости, что уйду из этого мира позже тебя. Мы встретимся в новой жизни и опять будем вместе. Лети, а когда настанет срок — возвращайся.
Я говорил и говорил, пока слова прощания не кончились. Несколько секунд в соответствии с ритуалом я сидел неподвижно, чувствуя странную отрешенность и грусть. Потом это прошло, я встал, чтобы идти к переходному туннелю, и вдруг увидел зомби.
Он стоял совсем рядом, в метре, и неприятно улыбался.
— Знаешь что, — сказал я ему. — А не пошел бы ты куда-нибудь… погулять, например?
— Значит, обиделся? — спросил зомби.
Вот это уже было наглостью. Я угрюмо проговорил:
— Тут ларек я один приметил. В нем топорами торгуют. Хорошими такими, на прочной рукоятке. Сейчас куплю один, и если ты к тому времени не исчезнешь, развалю твою гнилую башку на мелкие кусочки.
— Понятно, — грустно произнес зомби. — Я тут одной птице при случае все перья из хвоста выдеру. Короче, послушай, что тебе скажет такой старик, как я. Плюнь на все. Да, сделал я на тебя ловушку. Такова жизнь, так было нужно. Кстати, лично против тебя я не имею ничего.
— Значит, уходить ты не желаешь? — устало спросил я. — Тупой, злобный, подлый кусок гниющей плоти.
— А! — радостно воскликнул он. — Так ты ненавидишь меня не за ловушку? Я понял. Ты зомбифоб. Ну скажи же, скажи, что ненавидишь всех зомби без исключения.
— Да плевать мне на всех зомби и на тебя в том числе, — заявил я. — Просто оставьте меня в покое.
— Врешь! — прокурорским тоном заявил зомби. — Ты зомбифоб. И доказать это можно запросто. Есть способ.
Он с хрустом отломил у себя на левой руке указательный палец и протянул его мне.
— Зачем это? — опешил я.
— Как зачем? Вот возьми, подержи в руках, чтобы доказать свою непричастность к зомбифобам. Не хочешь, так ведь? Да не бойся, червяков я с себя сегодня уже обобрал. В конце концов, зомби я чистоплотный. Ну же…
— Да не буду я брать этот палец, — вскипел я. — Вот еще…
Повернувшись к зомби спиной, я сделал вид, что рассматриваю базар.
— Так я и думал, — угрюмо сообщил зомби. — Значит, ты и есть…
Вот тут я взорвался и, резко к нему повернувшись, крикнул:
— Да, да, да!!! Все, доволен? Ну, доволен? А теперь, когда ты получил что хотел, я с тобой разделаюсь.
Я сделал несколько шагов в сторону палатки, в которой продавали топоры. Зомби ловко нырнул в толпу и исчез.
Я остановился.
Великий сон, что это со мной? Никогда я так не заводился. Нервишки стали пошаливать? В этот момент из-за ближайшего ларька высунул голову зомби и прошипел:
— Кстати, когда умрешь, на мою помощь и заступничество не рассчитывай. Придется тебе, братец, гнить в полном одиночестве. И никто к тебе погнить на пару не придет. Ты даже не представляешь, чего сейчас лишился, но придет время — поймешь.
Медленно, стараясь делать это как можно незаметнее, я сунул правую руку в карман.
Зомби это все же заметил и спрятался.
Я вытащил пистолет и приготовился стрелять.
Высунись, давай, еще разок высунись.
Прошло пять минут. Зомби так и не показался.
Тогда я сунул пистолет обратно в карман и пошел в сторону нужного мне соединительного туннеля.
Меня словно река подхватила толпа покупателей. Толстый неопрятный купец вцепился в полу моей куртки и попытался мне всучить старые портянки. В это время чьи-то ловкие пальцы нырнули в мой карман. Не оглядываясь, я шлепнул по ним ладонью. Пальцы сейчас же исчезли, а продавец портянок потерял ко мне всякий интерес.
Между тем толпа несла меня и несла. Как и в реке, в ней были быстрины и тихие заводи. Минуя их, я чувствовал запах жареного мяса, верблюжьей шерсти, дубленых кож, изысканных притираний и пряностей.
К счастью, несло меня в нужном направлении, и я совсем перестал трепыхаться, подчинившись ритму толпы, лишь переставлял ноги, стараясь не наступить никому на пятки.
Нельзя сказать, что это путешествие прошло для меня без инцидентов. Пару раз мне отдавили ногу и даже один раз саданули локтем под ребра. Стерпел я это вполне безропотно и вскоре был вознагражден тем, что толпа стала редеть. Еще через несколько минут я оказался на другом краю базара, совсем недалеко от соединительного туннеля, к которому, собственно, и стремился.
Передо мной была прямая, как логарифмическая линейка, улица. Метров через триста, на это указывало особенное едва заметное дрожание воздуха, она упиралась в боковую стенку сна и становилась всего лишь проекцией.
Некоторое время я стоял, привыкая после шума и сутолоки базара к тишине и покою. Жары тут в отличие от центра сна не было и воздух был попрохладнее. Улица состояла из небольших уютных коттеджей, похожих друг на друга, окруженных невысокими аккуратными заборчиками. Во дворе у каждого коттеджа виднелся небольшой фонтанчик, в центре которого обязательно стояли фигурки целующихся амуров.
Временами амуры переставали целоваться и заинтересованно поглядывали на меня.
Теперь я находился на краю сна, а поскольку любой сон к краям становится менее четким, очертания амуров временами слегка изменялись. Вдруг то у одного, то у другого откуда-то появлялись рожки или длинный коровий хвост, а то и внушительный пятачок.
Ну-ну, очень миленькие амуры. Вот только чего это они на меня так заинтересованно поглядывают? Может, приняли за человека, которому этот сон снится? Неужели у меня такое глупое лицо?
Я задумчиво посмотрел себе под ноги.
На покрывавшем улицу асфальте четко виднелись волчьи следы.
Очень мило, можно сказать — даже забавно.
Цепочка довольно свежих следов вела от базара в направлении переходного туннеля.
Я пошел вдоль по улице.
Следы тянулись точно по ее середине.
Откуда в этом сне взялся волк? И каким образом его следы отпечатались на асфальте?
Дичь какая-то.
Наконец улица кончилась, и я остановился перед стенкой сна, в которой совершенно четко виднелось отверстие переходного туннеля. Похоже, следы уходили в него.
Интересно, значит, где-то впереди меня волк, судя по всему — очень крупный. Откуда он взялся? Из кошмара? Но жители кошмаров, как правило, в другие сны выходят очень редко.
- Предыдущая
- 11/27
- Следующая
