Печальный кипарис - Кристи Агата - Страница 18

• Предыдущая
• 18/27
• Следующая

— Я действую, мосье, в интересах вашей клиентки.

— Вот как? И кто же, простите, заручился для этой цели вашими услугами?

— Я здесь по просьбе доктора Лорда, впрочем, у меня есть рекомендательное письмо и от мистера Родерика Уэлмана. Вас же я беспокою только для того, чтобы получить ответы на несколько вопросов.

Мистер Седдон предупредил:

— Без согласия моей клиентки я не могу, конечно, гарантировать, что отвечу на них.

— Естественно. Итак, к делу. Есть ли у Элинор Карлайл враги.

Юрист позволил себе высказать легкое удивление.

— Насколько я знаю, нет.

— Составляла ли когда-либо покойная миссис Уэлман свое завещание?

— Нет. Она всегда откладывала это.

— Составила ли завещание Элинор Карлайл?

— Да.

— Уже после смерти тетки? Кому же она оставила свое имущество?

— На это, мосье Пуаро, я не могу ответить вам без разрешения моей клиентки.

Пуаро сказал:

— Тогда мне придется побеседовать с вашей клиенткой.

Мистер Седдон отпарировал с холодной улыбкой:

— Боюсь, это будет нелегко.

Его собеседник встал и гордо выпятил грудь.

— Все, — торжественно заявил он, — легко для Эркюля Пуаро.

Старший инспектор Марсден был сама любезность.

— А, мосье Пуаро, пришли наставить меня на путь истинный по какому-нибудь из моих дел?

— Нет, нет, просто любопытство с моей стороны, больше ничего.

— Счастлив услужить вам. А о ком идет речь?

— Об Элинор Карлайл.

— А, девица, которая отравила Мэри Джеррард? Интересный случай. Кстати, она ведь спровадила на тот свет и старушку. Итогового заключения еще нет, но тут, по-видимому, не может быть никаких сомнений. Морфин. Хладнокровная бестия. Глазом не моргнула при аресте и ни в чем не созналась. Но ее песенка все равно спета.

— Вы уверены, что она виновна?

— На все сто процентов.

Пуаро вздохнул и сказал:

— Мне бы хотелось повидать ее.

Инспектор понимающе улыбнулся.

— Министр внутренних дел в вас души не чает. Вам будет нетрудно это устроить.

— Ну? — нетерпеливо спросил Питер Лорд. Эркюль Пуаро покачал головой.

— Элинор Карлайл убила Мэри Джеррард из ревности… Элинор Карлайл убила свою тетку, чтобы унаследовать ее деньги… Элинор Карлайл убила свою тетку из сострадания… Выбор, как видите, широкий. До сих пор все, что я выяснил, указывает в одном направлении. Никто ничего не выиграл от смерти Мэри Джеррард, никто не питал к ней ненависти, кроме Элинор Карлайл. Есть только один вопрос, который мы, возможно, вправе задать себе: не ненавидел ли кто-нибудь Элинор Карлайл.

Доктор Лорд выглядел подавленным.

— Насколько я знаю, нет. Вы хотите сказать, что кто-то, совершив это преступление, взвалил вину за него на Элинор?

Пуаро кивнул.

— Это весьма спорное предположение, и в его пользу говорит разве что чрезмерное множество улик против нее. Я не могу отделаться от мысли, что есть что-то, какое-то недостающее звено, в головоломке и что звено это касается Мэри Джеррард. Друг мой, до вас здесь доходят всякие слухи, сплетни… Слышали ли вы что-либо не к чести Мэри Джеррард? Намек на скандал? Сомнение в ее порядочности? Одним словом, хоть что-нибудь, но обязательно говорящее против нее.

Врач медленно произнес:

— Надеюсь, вы не собираетесь идти по этому пути. Не очень-то красиво пытаться найти что-то порочащее бедную девушку, которая мертва и не может защитить себя. Я, впрочем, не верю, чтобы у вас что-нибудь вышло из этого.

— Не думайте, друг мой, — мягко объяснил Пуаро, — что я пытаюсь найти грязь там, где ее нет. Но добрая сестра Хопкинс не отличается умением скрывать свои чувства. Она любила Мэри, и, мне кажется, в прошлом этой девушки было что-то, что сестра Хопкинс всячески старается скрыть. Она не думает, что это имеет какое-то отношение к убийству. Но я должен знать буквально все. Не исключено, что Мэри причинила зло какому-то третьему лицу, и тогда у этого лица, возможно, были причины желать ее смерти.

— Но, — возразил врач, — сестра Хопкинс, должно быть, тоже понимает это.

— Сестра Хопкинс — неглупая женщина, но вряд ли можно сравнивать ее интеллект с моим. Она может не увидеть того, что, без сомнения, увидит Эркюль Пуаро. Итак, надо найти недостающее звено, о котором я только что говорил. Сегодня я навещу и другую сестру, О’Брайен. Быть может, она сумеет помочь мне.

Питер Лорд, однако, был настроен скептически.

— Вряд ли… О’Брайен здесь всего месяц или два, не больше.

— Я знаю. Но у сестры Хопкинс длинный язык. Она не сплетничала в деревне, опасаясь, что это может повредить Мэри Джеррард. Но сомневаюсь, чтобы она могла удержаться и не сказать хоть что-нибудь человеку со стороны, да еще коллеге. Нет, нет, друг мой, тут есть кое-какие шансы.

Беседа Пуаро с О’Брайен шла как по маслу: поболтать медсестра любила не меньше, чем ее приятельница Хопкинс.

— Итак, — спросил Пуаро, — вы не сомневаетесь, что именно Элинор Карлайл убила Мэри Джеррард?

— А кто же еще? Не на моих ли глазах в тот вечер старая леди пыталась что-то сказать, а мисс Элинор обещала, что все будет сделано по ее желанию? И разве я не видела, какое было у нее лицо, когда она однажды смотрела вслед Мэри? Черная ненависть была на ее лице, а в сердце у нее было убийство, можете мне поверить, мистер Пуаро. Говорят, что старую миссис Уэлман собираются выкопать и что мисс Карлайл отравила ее тоже.

— Но если это так, то зачем она это сделала?

— Да из-за денег, конечно. Не меньше двухсот тысяч фунтов, вот что ей досталось, а уж ума ей и так не занимать.

Пуаро спросил:

— Если бы миссис Уэлман успела написать завещание, кому, по вашему мнению, достались бы деньги?

— Ах, не мне об этом говорить, — ответила О’Брайен, всем своим видом, однако, показывая, что собирается заняться именно этим, — но я думаю, все, до последнего пенни, перешло бы к Мэри Джеррард.

— Почему.

Этот простой вопрос, видимо, поставил сестру в тупик. Пуаро тем временем продолжал расспросы:

— Была ли Мэри Джеррард хитрой, расчетливой девушкой?

— Я бы не сказала… Она, знаете, была не из таких. Просто люди иногда делают вещи, о причинах которых никто не догадывается.

Пристально глядя на нее, Пуаро сделал смелый ход:

— Вы с сестрой Хопкинс решили, что будет лучше, если кое о чем так никто ничего и не узнает.

Собеседница насторожилась.

— Не пойму, что это вы имеете в виду.

— О, ничего относящегося к преступлению, — поспешил успокоить ее Пуаро.

— Я имею в виду то, другое дело.

О’Брайен кивнула.

— К чему ворошить то, что было и быльем поросло.

Она ведь была такая почтенная пожилая дама и умерла всеми почитаемой.

Эркюль Пуаро тоже кивнул в знак согласия. Разговор принял неожиданный оборот, но его лицо не выражало ни удивления, ни замешательства.

О’Брайен продолжала:

— Это было так давно. Я, знаете, сама очень романтична и могу понять, каково приходится мужчине, имеющему жену в сумасшедшем доме, жену, от которой его может освободить только смерть.

Пуаро, все еще понятия не имея, о чем, собственно говоря, идет речь, тем не менее с готовностью подтвердил:

— Да, это ужасно, вы правы…

О’Брайен спросила:

— Рассказала вам сестра Хопкинс, как мы с ней писали друг другу об этом деле и как наши письма разминулись в пути?

— Нет, этого она мне не рассказывала, — правдиво ответил Пуаро.

— Подумать только, ведь я увидела в другом доме то же фото, а сестра Хопкинс в тот же день услышала все об этом от докторовой экономки!

— Это, — вставил Пуаро, — весьма интересно. Он пустил еще один пробный шар:

— Мэри Джеррард, она знала… об этом?

— А кто бы ей рассказал? Уж конечно, не я и не Хопкинс. Да и какая ей от этого была бы польза?

• Предыдущая
• 18/27
• Следующая