Разрушитель - Джонсон Девид - Страница 3

Но горожане невозмутимо предоставляли грязную работу тем, кому по должности положено разгребать дерьмо. А патрульные полицейские и не возникали. Спаркслина тянуло все неизвестное, все, что таило опасность. Нигде во всем городе нельзя было и представить тех приключений, о которых в гостиных принято говорить пугливым шепотком.

Диана всякий раз бледнела, по запаху одежды определяя место очередной вылазки Спаркслина. Но Элли, кроха-дочурка, пищала от восторга при виде пушистого крофта с зеленой шерсткой.

И Спаркслину жизнь не казалась такой пресной. Не он один шастал по подземным переходам. Временами вдали мелькала чья-то фигура. Эхо разносило близкие голоса.

Но государственные преступники старались избегать нечаянных знакомств. А именно преступлением против государства классифицировался спуск без разрешения на подземные уровни.

Тьфу, тьфу, тьфу, Спарки пока везло, хотя раз его наполовину уличили. Но, поскольку его застали запирающим люк, он отделался потерей спецдопуска.

А на наличие бумажки Спарки уж точно было чихать.

Джон Спаркслин с ненавистью ткнул пальцем в огонек вызова. Заклин гоготнул и погрузил пальцы в курчавые волосы:

– Что, трусим, лейтенант?

Спаркслин вывел на лобовом стекле непристойную комбинацию. Заклин,блестя зубами, расхохотался.

Вертолет нырнул в воздушную яму, и сбоку раздался сдавленный крик. Девушка-журналистка прижала обе ладони ко рту, сдерживая подступившую тошноту.

– Блевать – на пол! – сурово отрезал Спарк, видя, как пассажирка норовит открыть окно.

Девушка испуганно оглянулась. Спаркслин сжалился:

– Вы мне обзор перекроете! Поэтому нагните голову – и валяйте!

Вертолет полицейских был битком набит оборудованием: видеокамеры, блок питания к ним, магнитофоны, аккумуляторные батареи.

У Джона руки чесались при виде этого барахла – телевизионная техника казалась хрупкой и красиво бы брызнула осколками.

Пилот вертолета, малыш Тонни, старательно делал вид, что до смерти увлечен полетом.

Спаркслин припомнил некстати Диану. Он зашел полюбоваться на двухлетнюю кроху Элли. А Диана, собирая для стирки детские вещи, помалкивала, но Джо даже в сиянии золотистых волос видел неодобрение.

– Ну, скажи-ка на милость, – взорвалась Диана, – что за дурацкие телешоу в воздухе! Кто это придумал, что преступники с их грабежами и поджогами – тема для развлекательной передачи.

Спарк обнял жену за плечи, заглянул в глаза:

– Ди, я полицейский! И хоть время от времени должен делать, что прикажут! – вразумлял Джон.

– Не должен! – отрезала Диана с обычным женским упрямством.

– И, может, – размечтался Джо, – ее другой команде подсунут!

Спаркслин и сам был в ярости. Журналистка заявилась около восьми, задержав ночное патрулирование ровно на сорок пять минут.

Выглядела Лона Уильсон, несмотря на скандинавские скулы, преславно. Длинные волосы, вихрившиеся замысловатой спиралью, неслись за девушкой огненным пламенем. Черное платье, на мужской взгляд, слишком похожее на кусок мешка, удивительно шло к тонкой фигуре. Разрезы до бедер и грозящие вывалиться груди – в дежурке у офицеров от такого пересохло в горле.

– Миленькая комната! – открыло чудесное видение рот, нарушая очарование.

А когда следом вполз миляга Кроул, заместитель начальника полицейского управления, офицеры брызнули, кто куда.

– Э, лейтенант Спаркслин, – приклеил Джона к полу голос уже на пороге.

Джон обернулся.

– Вот мисс Уильсон будет сопровождать вашу команду на сегодняшнем дежурстве, – заместитель Спарка светился троекратной улыбкой.

– Зачем? – засунул Джо руки в карман, пряча сжатые кулаки.

– Ну, как-никак, в Лос-Анджелесе не так часто случаются преступления, – неуклюже пошутил Кроул, – вдруг это произойдет именно сегодня?

Спаркслин кивнул, не заботясь, пробирается за ним следом Уильсон или затерялась в коридорах Управления.

Мисс Уильсон была на привязи. А остатки телевизионной дребедени Заклин загружал в кабину вертолета.

Спаркслин попытался себя уговорить, что сейчас – время работы. Не помогло.

Солнце доползло до громад мегаполиса.

Спарк полюбовался зубчатой короной мегаполиса. Он любил Лос-Анджелес с его утренней суетой торопящихся на работу служащих, полуденный зной со студенточками в мини-юбках, щебечущими в летних кафе. Любил даже жужжание мух и легкий привкус гари и машинных выхлопов, примешивающихся к вечернему бокалу пива в баре с игральными автоматами.

Это был его дом: не всегда опрятный и уж вовсе не организованный.

– Мы входим в грозу! – предупредил Заклин, напрягая спину и разминая плечи.

Но эйфорическое настроение, при помощи которого Спарки боролся с желанием выбросить журналистку за борт, причем без парашюта, еще не перешло в глухую ненависть.

Спаркслин легкомысленно чмокнул губами воздух:

– Люблю грозу, а на облет грозовой зоны все равно не хватит горючего!

…Вспышки молний прорезали черноту за бортом. Хлещущие струи воды вперемежку с градинами били по корпусу, грохотом отдаваясь в мозгу. Город, лежавший далеко внизу, распластался темным зверем со светящейся шкурой.

Вертолет бросало из стороны в сторону. Заклин держал аппарат параллельно воздушному потоку, но ветер то и дело менял направление. Навстречу несся шквал воды. Пилот с изяществом смертника бросил вертолет вверх, выходя из зоны грозы. Машина судорожно дернулась. Мотор чихнул. Экипаж приостановил треп, не стягивая с лиц масок бравады. Мотор отозвался подозрительным постукиванием, подумал и заработал ровно и мощно, наполняя кабину умиротворяющим спокойствием.

– Задница! – высказал общую мысль лейтенант Спаркслин.

Впрочем, о чем думала позеленевшая мисс Уильсон, патрульные судить не брались. Журналистка лишь до боли в пальцах вцепилась в ремни безопасности и судорожно сглатывала слюну. Выпученные от ужаса глаза и разинутый рот дополняли сходство с выброшенной на берег моря рыбиной.

Заклин выровнял машину и передал управление напарнику. Сигарета казалась хрупкой нелепостью в черных коротких пальцах. Спаркслин хмуро протянул зажигалку: сержант содержал бесчисленную семью и отчаянно экономил на куреве.

– Эй, ребята! – ткнул в индикаторную шкалу пилот. – Похоже мы увлеклись американскими горками!

Лампочка, порозовев, наливалась красным: горючее было почти на нуле. И, будто нарочно подобрав момент, хрипло задребезжал динамик:

– Всем патрульным! Всем патрульным! Пожар в аэропорту Хэлси, Северо-Западный сектор!

Заклин затушил недокуренную сигарету и разогнал ладонью сизый туман, чтобы лучше видеть шефа.

Спаркслин еще до того, как прикинуть курс и поколебаться, а стоит ли, уже принял решение.

Под ними темнеющим озером разливался Лос-Анджелес.

– Но мы можем упасть! – слабо пискнула журналистка.

– Зато сколько реалистичных подробностей и какая потрясная информация для передачи, – отозвался Спаркслин, не скрывая ехидства.

Город внизу уносился прочь. Показалась темнеющая полоса предместий. Индикатор горючего нахально пылал пламенеющим оком дьявола.

Джо за себя и ребят не беспокоился. В конце концов, именно ради щекочущей нервы службы они работали в полиции.

Ни с чем не сравнить азарт смертельного риска, когда старушка-смерть на ощупь тянет к тебе костлявые клешни. И в который раз промахивается.

Патрульные долго не живут – или выбирают местечко поуютнее. Спарк хмыкнул, на секунду вообразив верзилу Заклина, разводящего гортензии в пластиковых горшочках. А малыш Тонни развозит по утрам почту, звякая звонком велосипеда перед сонными чистенькими оградами и снайперски швыряя журналы на пороги коттеджей в сени розовых кустов. С журналом картинка рисовалась повеселее.

Вот Тонни влетает на тротуар, увернувшись от столкновения с грузовиком молочника. Выхватывает пачку тяжеленных ежегодников и швыряет бумажный кирпич в чистенькое оконце. Стекло брызжет радостными осколками, сверкая в утреннем солнце. А из дома с криком и воем выскакивает добропорядочный обыватель в подштанниках и с заряженным дробовиком. Тонни бросается на землю, прилипая к асфальту. А вокруг строчат автоматные очереди, кроша асфальт колючей крошкой.