Мой слишком близкий друг - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 20
- Предыдущая
- 20/44
- Следующая
От необходимости выполнять свою работу и при этом ежесекундно помнить о бдительности, от морального и физического перенапряжения я почти на автопилоте добиралась в конце дня до яхты, падала замертво в кровать, успев только стянуть одежду, и вырубалась, словно теряла сознание.
Мы практически не виделись с Виктором, лишь изредка встречались за завтраком. Я рассказывала, какие каверзы вытворяли клиенты за день, как мне удавалось избегать расставленных ловушек, ела на бегу, он подбадривал, каждый раз предлагал послать их к черту и не мучить себя, я обещала подумать и убегала.
Несколько раз, как и планировалось, мы отходили на яхте в море, где клиенты ныряли, плавали, загорали, ловили рыбу, но недолго, это занятие им явно не понравилось. Через два дня мы отправились в Ниццу, где они планировали провести несколько дней, по пути заходя в порты нескольких красивейших и известных курортных городков, в одном с ночевкой в гостинице. После Ниццы нам предстояло суточное пребывание в Монако. После гости возвращались в Ниццу, а на следующий день вылетали в Москву.
Мне пока удавалось избегать всех подстав и провокаций этих людей, настолько изощренных, что чувствовался большой опыт в этом деле. Но ни чуда, ни моего наития, которое на самом деле словно подсказывало, где опасно, не хватило бы, если бы не Виктор и его моряки, которые старались мне помочь как могли.
Капитан не раз слышал, о чем беседуют господа отдыхающие, попивая винцо, развалившись в шезлонгах или сидя за столом, уверенные в том, что он не понимает по-русски. Они даже помахивали ему приветливо ручкой, когда он выходил на палубу из рубки, и без стеснения обсуждали и разрабатывали планы по завтрашнему моему изничтожению. Им это нравилось, они играли в увлекательную игру, чувствуя полную безнаказанность. И крайне удивлялись, почему до сих пор не удалась ни одна их подстава и провокация, и находились в абсолютной уверенности, что обязательно уконтрапупят меня, ничтожную.
А я измучилась ужасно, похудела, дерганая стала, по сто раз проверяла диктофон и видеокамеру, старалась не оставаться с ними наедине, только среди людей, каждый день созванивалась с Александром Никитичем. Он уговаривал потерпеть, обещал премию и отпуск.
– Да никаких денег не стоит мое мытарство, – чуть не кричала я на него, и мы замолкали надолго, оба понимая, что не подставлю я его, а он ничего не может сделать в этой ситуации. Молчали и нажимали кнопки отбоя.
На обратном пути из Монако в Ниццу клиенты обвинили меня в краже их драгоценностей и настояли, чтобы капитан Виктор вызвал полицию. Он вызвал стражей порядка, а я позвонила Сергею Николаевичу, и, когда мы подходили к причалу, нас уже ждали там все «приглашенные» лица. Прямо комитет по встрече!
Капитан предложил пройти в кают-компанию прибывшим полицейским, господам туристам, Сергею Николаевичу, мне и свободным от вахты членам экипажа, и предоставил возможность высказаться обвиняющей стороне. Выслушал показания, сидя в своем большом массивном кресле в расслабленной, нога на ногу, позе, и очень мирно поинтересовался у полицейских, что полагается за оговор по законам Франции, и перевел на английский ответ представителей власти.
– Какой оговор? – весьма эмоционально возмутилась предводительница этой банды, а чтоб доходчивее было всем, на великолепном английском языке – Вы проведите обыск в ее каюте, наверняка она там драгоценности спрятала!
– Уверен, что именно там мы их и найдем, – спокойненько заверил гостью капитан Виктор.
И тем же ровным голосом, не балуя слушателей эмоциями, пояснил господам русским туристам, как сильно устал от их малоприятного присутствия на своей яхте, и что сейчас он предоставит полицейским и юристу фирмы-нанимателя протокол, составленный полицейскими Тулона на господ русских туристов, а также заявление французских граждан о нарушении их права на отдых, нарушение общественного порядка и хулиганское поведение русских. Ну и, разумеется, предъявит записи с видеокамер, которые подтвердят, что госпожа Галант не подходила к их каютам, но покажут, кто именно входил в ее каюту, чтобы подбросить драгоценности и обвинить ее в воровстве.
– Какие видеокамеры? – резко спросил Андрей, явно занервничав.
– Как и положено, по введенным нормативам, при лицензии на коммерческие перевозки туристов, яхты оснащаются средствами видеонаблюдения именно для таких случаев, когда требуется разрешение возможных конфликтов, – почти скучающим голосом пояснил капитан. – Да, и звук там тоже записывается, думаю доказательств вашего оговора более чем достаточно. Кстати, еще в Москве, при оформлении тура, вы все подписали официальный документ о правилах безопасности и поведения на моем судне, в котором вас уведомляли о том, что ведется круглосуточная видеозапись. На этом все, господа. А сейчас думаю, вас арестуют и отвезут в участок.
– Я не поеду ни в какой участок! – запаниковала Виолетта.
– Не советую сопротивляться властям, – капитан едва не зевал, – это здесь считается одним из самых тяжелых преступлений.
– Да в чем дело, мы просто пошутили! – возмутилась Марианна визгливым от начинающейся паники голосом.
– Мне это не интересно. Я делал вам официальное предупреждение, вы его проигнорировали. Заявление я на вас напишу, и госпожа Галант, надеюсь, тоже. Вещи ваши перенесут на сохранение в спецкамеры гостиницы, где вы проживаете. На этом хотелось бы распрощаться.
– Вы совсем тут охренели?! – взревела Виолетта на русском и быстро перешла на английский язык, не утратив ни капли своего тупого снобизма. – Вы знаете, кто мой отец? Да он вас всех с дерьмом смешает!
– Оскорбление представителей власти при исполнении лишь добавит вам неприятностей, – продолжал скучать капитан Виктор, но все же утрудил себя разъяснениями: – Видите ли, мадам, не думаю, что ваш отец более влиятелен, чем президент Франции, это во-первых. А во-вторых, в отличие от России, во Франции независимые суды и судьи, они ужасно не любят, когда иностранцы нарушают закон в их стране и еще больше не любят, когда оскорбляют полицейских и пытаются надавить на судей высокими чинами другой страны. Особенно, подчеркну, когда это пытаются делать чиновники России. Уверяю вас, что получите вы самое строгое из возможных наказаний за такого рода нарушения, вплоть до тюремного срока, и ничье заступничество, даже президента России, вам не поможет, а ровно наоборот, сильно повредит.
– При чем здесь президент? – пролепетала Лада, которая, видимо, из всей речи капитана услышала только этот момент.
Капитан Виктор поднялся из кресла, таким образом демонстрируя, что, с его точки зрения, все выяснения закончены, но все же ответил:
– А вас, мадемуазель, мама не учила, что прежде чем тявкать на кого-то, следовало бы узнать, кто перед вами. Один раз вы уже полаяли на графа Филиппа, я не так добродушен, как он, – и, повернувшись к онемевшим и побелевшим от испуга клиентам, пояснил полицейским, но на английском языке, чтобы его слова поняли все: – Госпожа Галант является моим другом и гостем на яхте, поэтому считаю оскорбление, нанесенное ей, оскорблением и меня лично.
Дальше события разворачивались странно и невероятно стремительно, словно проматывали кинопленку, когда вроде бы смешно быстро-быстро, угловато все двигаются, но ничего не понятно. Одни полицейские – вот не поверите! – надевали наручники русским туристам, другие беседовали с Сергеем Николаевичем и капитаном, который передавал им обещанные документы, я стояла в стороне и кинозрителем наблюдала происходящее. Виолетта что-то громко требовала и вырывалась из рук удержавшего ее полицейского, Лада рыдала взахлеб, Марианна пыталась что-то объяснить молодому парню в форме, Олег успокаивал Ладу, Валера молча подчинялся, и только Андрей, перекрикивая общий гвалт, спрашивал:
– Что надо сделать, чтобы снять обвинения?! Сергей Николаевич, Марта, мы все компенсируем!! Я заплачу!! – удерживаемый полицейским, он все рвался в мою сторону, смотрел перепуганным взглядом и кричал, уговаривал: – Марта, простите!! Я заплачу, мы заплатим, я многое могу, хотите свою турфирму, обещаю!! Прекратите все это! Вы что, не понимаете, что с вашей фирмой и вами будет, если вы не остановите этот балаган!
- Предыдущая
- 20/44
- Следующая
