Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга II - Ховисон Дэл - Страница 59

— Я тебя понял. — Это был Жабис Леверо, сидевший через четыре столика. Люди говорили, что свой проклятый берет, который он никогда не снимал, Жабис заказал по каталогу Сирса. В Хэнкс-Ридже такую дрянь купить просто негде. При взгляде на нос Жабиса почему-то сразу вспоминались солнечные часы. — Но черт их знает. Стоит им попробовать человеческую кровь… Я видел, как такое бывало с охотничьими собаками. И даже один раз с козлом. Они тут же начинали жрать детей, что твой попкорн.

Пчелу, хозяйку заведения, уже тошнило от этой темы.

— Мне это не нравится. Совсем не нравится, — сказала она.

Впрочем, за сорок шесть лет жизни Пчеле мало что нравилось.

— Откуда они взялись, хотел бы я знать. Никто из нас раньше о них не слышал.

— Помню, когда я был маленьким, во Флориде шел дождь из лягушек.

— То лягушки. А это крысы.

— Как в легенде о крысолове, помните?

— Реки потекут вспять, — сказал Джадд Сили, дьякон местной церкви. — Реки. А затем… Что-то я не припомню. Но, кажется, их было семь. Семь всадников.

— Грызуны, вот они кто. — Бада Гули передернуло. — У них зубы растут всю жизнь.

Скрипнула дверь кухни, и разговор стих.

Джен Стэнтон покачал головой.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы Стью Эллум оставлял на тарелке кусок пирога?

Жабис Леверо вскочил и быстро доел оставленный кусок.

— Что-то его сильно взволновало, — сказала Пчела.

Дэн Карстейрс предупредил Коротышку Бергена о том, что ему стоит держаться подальше от Бетти Сью, и описал, что случится в противоположном случае. Но дело было в том, что по умственным способностям Коротышка ненамного обогнал Бетти Сью. Он просто стоял и улыбался в ответ на слова Карстейрса. Никто потом не признавался, что видел это, но все знали, что однажды субботним вечером Дэн Карстейрс приказал своим батракам привязать Коротышку к старому колесу и отходил его кнутом из бычьей кожи, а потом облил соленой водой. Коротышка Берген ни слова не сказал, он даже не всхлипнул. А на следующий день, как обычно, явился с цветами и конфетами к мисс Бетти Сью.

Стюарт Эллум жил в трех милях к югу от города, рядом с тем местом, где раньше был цветущий яблоневый сад. Затем деревья поразила неизвестная болезнь и все плоды превратились в сморщенные головешки. Ветви изогнулись и деформировались, стволы раздулись, но деревья выжили.

У Стью Эллума была дочь, Сильви. Они жили вдвоем в хижине, покрытой вьющейся жимолостью. Лишь кое-где из зеленых плетей торчали старые вывески с рекламой прохладительных напитков. Когда-то у Стью была и жена, но о ней никто ничего не знал и мало кто помнил, когда именно она ушла и ушла ли. Ее называли «женщиной народа холмов». Стоило ей появиться, и старухи тщательно отводили глаза, чтобы ненароком на нее не взглянуть.

Сильви никогда не проявляла интереса к прогулкам в город, которые пару раз в неделю обязательно совершал Стюарт. Она готовила, стирала одежду в ближайшем ручье. В остальное же время либо сидела на шатком стуле, наблюдая за тем, как пчелы, мотыльки и колибри вьются над жимолостью, либо уходила в леса и пропадала там на несколько часов.

Давным-давно в одной из лощин, куда местные жители имеют привычку сбрасывать мусор, Сильви наткнулась на старый телевизор и принесла его домой. Внутри ящик был пуст, но стекло уцелело. Сильви поставила телевизор на старый ящик в углу своей комнаты и начала вырезать маленькие столики, кровати, стулья и дома. Она расставляла их внутри, отходила в другой конец комнаты и смотрела. Однажды Стюарт внезапно вошел к ней и увидел, что в ящике появились насекомые. Кузнечики, зеленые и серые, сидели в телевизоре за крошечным столом и разыгрывали пьесу, или что там для них придумала Сильви.

Через пару недель Коротышка Берген во второй раз отведал кнута, был избит топорищами, что стоило ему трех сломанных ребер, и сброшен в загон для скота к одному из известных своим дурным нравом козлов Дэна Карстейрса. Но каждый раз Коротышка поднимался на ноги, а стоило Карстейрсу отлучиться за едой или проверить пашню, как по возвращении он видел парня восседающим на крылечке рука об руку с Бетти Сью.

Наверное, именно тогда Дэн Карстейрс решил сменить тактику.

Он начал распускать слухи о том, что Коротышка изнасиловал его Бетти Сью. И что он уверен: Бетти была не первой, так что жителям долины стоит лучше присматривать за своими женами и дочерьми.

Возможно, у него ничего бы и не вышло, если бы несколько семей с другой стороны горы не начали говорить, что кто-то пристает к их дочерям. Не стоит и упоминать, что тут же стало ясно, кто во всем виноват. Такие слухи, стоит им появиться, распространяются со скоростью лесного пожара. И месяца не прошло, как Коротышка Берген проснулся от луча направленного в глаза фонарика и увидел группу мужчин с суровыми лицами. Его вытащили наружу, набросили на шею петлю, завязанную простым узлом, и перебросили второй конец веревки через ветку ближайшего дерева. Мстители дружно потащили Коротышку наверх, а когда ветка не выдержала, начали снова. Дело было сделано, хотя усилий потребовалось немало.

Стью знал, что Сильви очень нравился Коротышка. Они когда-то вместе собирали выброшенные вещи, чинили их, а потом продавали за пару долларов. В хижине Стью Эллума Коротышка был лишь пару раз, потому что Стью сказал ему, что у них и так есть все необходимое. И оба раза Сильви не сводила с Коротышки глаз, а потом всегда расспрашивала о нем Стюарта. До этих встреч, когда Сильви рассказывала ему о своих шоу, там фигурировали больницы с врачами и сиделками, богатый и одинокий мужчина, живущий в великой печали, и молодая женщина, неожиданно открывшая в себе неведомый дар, в общем, типичные сюжеты мыльных опер, которые она смотрела, навещая тетку в городе. Но стоило Сильви увидеть Коротышку Бергена, и все ее мысли сошлись на нем. Коротышка был шерифом, но местный богач, владевший здешними землями, готов был на все, чтобы его уничтожить. Врачи что-то сделали с Коротышкой при рождении. Морщинистый старый индеец потряс пучком перьев над телом малыша и сказал, что когда Коротышка умрет, его дух взметнется подобно шторму и опустошит, очистит землю.

— Девочка? Дочка? Что ты сделала? — спросил Стюарт Эллум, входя в ее комнату.

По дороге домой он только и думал о разговорах в забегаловке, о стае крыс, которые опустошали окрестности, пожирали овец и коров, оставляя одни кости.

— Тише, папа, новости, — сказала Сильви.

За стеклом телевизора на стульях сидели две крысы. Они глядели в комнату и говорили по очереди, периодически опуская глаза на стоящий передними столик или обмениваясь многозначительными взглядами и кивками.

Вскоре Сильви бесшумно захлопала в ладоши и повернулась к отцу.

— О чем ты хотел спросить, папочка?

Вместе с ней к нему повернулись и крысы, сидящие за маленьким столиком в телевизоре. Они поднялись на задние лапки и поклонились. Их глаза сияли — глаза крыс и его дочери.

Впервые это произошло во время кормления в 4:00, но Кагоме подумала, что ей снится сон. И в этом не было ничего необычного: она почти не спала в последнее время, и большая часть жизни казалась ей теперь сном. Она уже промыла катетер Джои, осторожно промокнула гной, постоянно сочащийся из опухоли, полностью захватившей его верхнюю губу, и заменила пакет с питательным раствором на стойке капельницы. А теперь просто тихо сидела, держа его за истощенную руку с ледяными пальцами.

Брини, бирманская кошка, свернулась клубком в постоянном своем гнезде у бедер Джои. Пару раз она открывала глаза, моргала и начинала бить обрубком хвоста, словно обводя комнату внутренним радаром, затем засыпала снова. Где-то за настилом, в тени качающихся на зимнем ветру дубов, окружающих Сан-Гэбриэлс, не умолкал красноголовый дятел, которому даже снег не мешал стучать по облюбованной сосне или столбу.