Талисман - Андерсон Кэтрин - Страница 41
- Предыдущая
- 41/109
- Следующая
Маленький мальчик коснулся рукой, покрытой пылью, волос Лоретты и, задержав дыхание, издал звук «уух». От него пахло, как от любого маленького мальчика, который много играл, немного потел, и тем не менее в этом запахе было что-то свежее с определенной долей примеси запахов собак и лошадей. Черный Дрозд сосредоточилась на голубых глазах Лоретты, смотря в них немигающим взглядом. Младшая девочка почтительно проводила кончиками пальцев по оборкам штанов Лоретты, все время повторяя:
— Tosi wannup.
Лоретта не смогла удержаться от улыбки. Она была для них таким же неведомым существом, какими они были для нее. У нее возникло страстное желание привлечь их к себе и никогда не отпускать. Дружеские лица и человеческое тепло. От их хихиканья ей еще больше захотелось домой.
Голосом, который не очень хорошо повиновался приказам мозга, Лоретта пробормотала:
— Здравствуйте. — Звук ее собственного голоса казался ей нереальным — отзвуком из прошлого.
— Hi, hites. — Черный Дрозд сплела свои маленькие указательные пальцы в безошибочном знаке дружбы. — Hah-ich-ka sooe ein conic?
Лоретта не имела никакого представления о том, что спросила ее девочка, до тех пор, пока Черный Дрозд не сложила пальцы пирамидкой.
— О, мой дом? — Лоретта приложила руку ко лбу, как бы вглядываясь вдаль. — Очень далеко отсюда.
Глаза Черного Дрозда сверкнули от удовольствия, и она разразилась длинной цепью непонятных слов, хихикая и размахивая руками. Лоретта наблюдала за ней, зачарованная светом счастья в ее глазах, выражением невинности ее маленького лица. Она всегда воображала, что команчи — как молодые, так и старые — покрыты кровью, капающей с их пальцев.
Позади нее раздался низкий голос:
— Она спрашивает, сколько времени ты будешь кушать и греться с нами.
Удивленная Лоретта обернулась и увидела Охотника, полулежащего на матраце из шкур. Так как он лежал очень низко, она не заметила его, когда осматривалась первый раз в вигваме. Опираясь на локоть, он с минуту слушал болтовню своей племянницы. В его глазах, блестящих, бездонных, отражался свет, попадавший в вигвам через вход.
— Ты скажешь ей: Pihet tabbe. Доверие нелегко приходило к Лоретте.
— Что это значит?
В углах его рта появился намек на улыбку.
— Pihet, три. Tabbe — солнце. Три солнца. Так мы договорились.
Успокоенная тем, что обещание отвезти ее домой не приснилось ей, Лоретта повторила Черному Дрозду: «pihet tabbe». Маленькая девочка выглядела огорченной и взяла Лоретту за руку.
— Ка, — вскричала она. — Ein mea mon-ach.
— Ка — нет. Ты уходишь далеко, — перевел Охотник, поднимаясь. — Мне кажется, ты нравишься ей. — Он подошел к кровати и со снисходительной улыбкой отогнал детей в сторону, как тетя Рейчел отгоняла кур. — Poke wy-ar-pee-cha, Девочка-Пони, — сказал он, сгребая неиспугавшуюся малышку со шкур и ставя ее на пол. Его рука на какое-то мгновение задержалась на ее голове, ласково потрепав волосы, что, по мнению Лоретты, было не характерно для команча. Хрупкий ребенок, его грубая сила. Эти двое находились в абсолютном противоречии. — Она дочь моей сестры, которая умерла. — Кивнув в сторону мальчика, он добавил: — Wakere-ee, Черепаха, сын Воина.
Лоретте не хотелось, чтобы дети оставили ее наедине с их дядей. Она смотрела им вслед, когда они выбежали из дверей вигвама. Звуки их смеха уплыли вместе с ними. Чувствуя на себе взгляд Охотника, она глотнула, пытаясь привести свои мысли в порядок. Хотя он был очень добр с ней во время их путешествия и проявлял по отношению к ней чрезвычайное терпение, она не могла забыть его скрытые угрозы в день прибытия.
— Г-где твои дети?
На мгновение ей показалось, что она увидела выражение боли в его лице. Затем он улыбнулся.
— Они играют в Nanipka, прячутся за холмом.
— Значит, у тебя… нет детей?
— Нет. — Он наклонился и занялся находящейся поблизости грудой из буйволовых кож и кожаных коробок, мускулы на его руках играли и образовывали узлы при каждом движении. — Моя женщина была убита mau-vate taum, пять лет назад. Наш ребенок был в ней.
— О, — у Лоретты опустился подбородок, и взгляд ее устремился на колени. В то же время она в смущении теребила бахрому рубашки из оленьей кожи. — Я… я очень сожалею.
Он взглянул на нее, нахмурившись. Почувствовав его растерянность, она подняла голову.
— Это… очень печально.
Выражение его лица стало еще более хмурым, но смятение исчезло.
— Huh, да, очень печально.
— Как это случилось? — Она задала этот вопрос шепотом, нерешительно, неуверенная в том, что он ответит, но испытывая потребность узнать.
— Память об этом унеслась с ветром. — Повозившись в буйволовых кожах, он извлек веревочный мешочек. Подойдя к кровати, он сел рядом с ней, держась подчеркнуто безразлично, как будто пытался успокоить ее. — Ягоды и орехи. Ты позволишь небольшому количеству пищи сказать hi, hites своему животу, а?
Лоретта узнала слова «Hi,hites», как те, которые сказала Черный Дрозд, переплетя указательные пальцы своих рук в знак дружбы.
— Здравствуй?
— Да, на языке племени команчей это значит: «Как поживаешь, мой друг?»
Он положил мешочек между ними на шкуру с широко раскрытым верхом, чтобы она могла свободно брать пищу. Лоретта посмотрела на глазированные медом пеканы и сушеные ягоды. Прошлой ночью, когда она согласилась кушать и пить, она была слишком больная и усталая, чтобы сохранять ясность мыслей. Теперь, при свете дня, несмотря на то, что он сказал несколько минут назад, было вполне вероятно, что он мог солгать ей, говоря о возвращении домой.
Она быстро огляделась в незнакомой обстановке. Его боевой щит стоял на треноге неподалеку, перья, окружавшие его края, слегка шевелились в дуновении ветра, проникавшего через дверь вигвама. До нее доносился звук многих голосов, произносивших непонятные слова на чужом языке. Его власть над нею была абсолютной. Он мог сохранить ее навсегда, если бы пожелал. Или убить ее, если бы ему того захотелось.
— Охотник-Волк, ты действительно…
— Просто Охотник, если твой язык устал. Она облизала губы.
— Охотник… ты действительно имел в виду то, о чем говорил? Насчет того, что отвезешь меня домой?
— Я сказал это.
Она смотрела пристально на него, стараясь найти какой-то ключ к его мыслям. «Я сказал это». Никаких интонаций в его голосе, выражение лица непроницаемо. Что это за ответ?
— Я… я знаю, что ты сказал, недействительно ли ты имел в виду это?
Губы у него сжались.
— Я сказал это.
Она обхватила руками колени, определив по тону его голоса, что ему не нравится, когда его слова берутся под сомнение.
— Я… — Она впилась ногтями в ладони. — Мне очень хочется домой.
Лоретта уставилась на медальон своего господина. Все вокруг нее — запахи этого мира, кожи, пыли, дыма и незнакомой пищи — проникало в ее существо. Она, наверное, лишилась ума, если была готова поверить ему. Но, как ей хотелось домой. К тете Рейчел и Эми. Верно было и то, что он ни разу не обманул ее и не изменил своему слову, за исключением того случая, когда пообещал отрезать ей язык и не отрезал. Она не могла обижаться на него за это.
Она взяла горсть орехов и ягод и положила несколько в рот. Сладкий вкус меда обволок язык, активизируя деятельность слюнных желез. В животе заурчало. Он услышал звук и вопросительно приподнял бровь.
— Вкусно?
— Мм, — промычала она в ответ, беря в рот еще немного и вытирая ладонь о свои штаны. — Восхитительно.
— Вос-схи-тительно?
На мгновение она забыла о страхе перед ним, и ее губы расплылись в улыбке прежде, чем она это поняла. Когда он улыбнулся ей в ответ, ее охватило удивительнейшее чувство необъяснимой теплоты. Он улыбался ей и раньше, но никогда так, как в этот раз.
— Восхитительно, — повторила она. — Это значит очень хорошо, много лучше, чем просто хорошо.
Его улыбка не исчезла, и она поймала себя на том, что зачарована ею. От такой улыбки цивилизованного мужчины могло замереть сердце. Его четко очерченные губы приподнялись лениво с одного угла рта, открывая сверкающие белые зубы. Это не было лицо убийцы.
- Предыдущая
- 41/109
- Следующая
