Отпусти - это всего лишь слово (СИ) - "Сан Тери" - Страница 56
- Предыдущая
- 56/115
- Следующая
Так что же я смогу дать Саньке?
Если даже не в состоянии дать самому себе.
Признать право на собственное существование. Веря в Свободу асфальта, потому что это был единственный девиз для ребёнка, стоявшего на крыше дома в осознании, что сейчас если сброситься вниз: Всё закончиться. Я стану свободным. Навсегда.
Дети же не понимают, что они умрут.
Что смерть - это остановка игры. Один раз и уже бесповоротно. Что ничего не будет. Ты сдохнешь, а мир будет продолжать жить. И это замечательно, что будет, потому что тебе нечего в нём делать. Ты ничего не можешь ему дать, привнести в него. Бессмысленное существование, должно быть оборвано.
Я хотел жить. Я не хотел умирать.
Пусть я песчинка, камушек, но моё существование что - то значит в этом мире: посуда вымытая на кухне - бессмысленный жест, но я маленький человечек которому было по силам это сделать, кусок хлеба отданный голодному собрату - он ничего не значит, но значит жизнь. Мои предки - которым я был не нужен, и в то же время нужен так остро, потому что кроме меня некому научить их жить. И если не я, то кто?
Каждое движение, каждый жест - всё под этим небом имеет смысл, даже когда кажется, что никакого смысла нет. Жизнь стоит того, что бы жить.
А потом я живой, на своих двоих негнущихся спускался вниз, я смотрел на ночное небо, вдыхая запах, клейкий запах сока и слушал треск взрывающихся весной почек.
И родилась новая свобода асфальта. Свобода острого одиночества и понимания, что я буду один, всегда. Что я счастлив от того, что я один, потому что ничто и никогда на свете, не сможет причинить мне боль. Потому что я принадлежу только себе. И этот мир прекрасен, удивителен. И в моей жизни будет множество мгновений, потрясающих моментов. И я буду счастлив. И возможно в моей маленькой трусливой душонке, хватит тепла для того, что бы затопить весь мир. Найти в себе этот источник отдать кому - то другому, улыбаться, раскинув руки навстречу солнцу.
Но я свободен. Я отныне останусь свободным навсегда, от всего. Я сам выбираю свой путь. Даже если это будет сложно, я буду идти вперёд, не задумываясь о смысле жизни. Позволяя ей течь мимо себя, протекая вместе с ней. Я стал счастливым и безмятежным и радостным. Я понял, что ЛЮБЛЮ ЖИЗНЬ.
В ту ночь, моё сердце умерло, навсегда оставшись лежать там, на сером асфальте грязной мостовой, среди холодных подтаивающих лужиц.
Моё сердце нуждалось в жалости, как брошенный пёс, чьи внутренности разрываются от острого голода - нуждается в куске пищи, тёплой будке. И некому было дать её. Никто не пришёл в мою темноту.
Я стал взрослым за одну ночь, постигнув разом тысячи смыслов. Но рационально понимая умом, единственный существующий под небом жизненный смысл. "Никто никому ничего не должен. Никто никому ничем не обязан" Сердцем я испытывал детскую обиду.
Так не должно быть. Так не должно быть, так неправильно. А потом. Потом стало уже абсолютно всё равно.
Я не должен был существовать. Я существую, потому что это кому - то нужно. И пока это кому - то нужно, пока я что - то способен сделать, буду продолжать жить. Потому что я ЛЮБЛЮ ЖИЗНЬ. Я ЛЮБЛЮЖИЗНЬЛЮБЛЮЯЖИЗНЬЛЮБЛЮЖИЗНЬЛЮБЛЮЯЖИЗНЬЛЮЮЛЮЖИЗНЬ
Яркое плакатное написанное на стене слово.
Тысячи маленьких комнат домиков, сотни картонных стен, для каждого человека здесь всегда есть удобное окошко.
Приходи бери. Тепло и уютно в замке Синей бороды.
Лишь в одну маленькую комнату он никого не хотел пускать.
Символичная сказка, не правда ли, особенно если вспомнить о содержимом запретной части?
Каждый человек несёт в себе свой собственный личный замок Синей бороды. У каждого человека есть своя собственная запретная комната, в которую он никого не хочет пускать. Не надо в неё соваться. А может быть надо? Мы ходим к психологу на приём, но что делает психолог. Подбирает ключ.
Нет, не насильно взламывает сознание, а даёт человеку ключ, что бы он открыл себя сам, заглянул в свою комнату, своим страхам в глаза, осознал, увидел их, заговорил, смог переосмыслить. Отпустить.
Мои чудовища живущие в чёрной комнате, для меня самого были настолько страшными, что я их стёр.
Если буку не замечать, то возможно поверить, что никакого буки не существует.
Бука прячется под кроватью в темноте, но ни один здравомыслящий ребёнок не станет туда заглядывать.
Одно из этих чудовищ носило имя: Любовь.
Второе чудовище называлось: Преданное доверие.
Третье чудовище: Страх быть брошенным.
Четвёртым чудовищем был: Эгоизм.
Пятым: Барахтанье в собственной жалости.
Шестым: Обида.
Седьмым: Равнодушие
Восьмым: Самообман.
Девятым: Чужие ожидания.
Чудовищ было великое множество.
Мне не хотелось смотреть им в глаза.
Отказаться от жизни, гораздо проще, чем жить.
Самое страшное насилие которое способен совершить над собой человек это отказаться от жизни.
И высшее духовное развитие кроется именно в отказе, когда человек понимая, что он не животное, стремительно восходит вверх по шкале божественного начала. Парадокс не правда ли? Кто - то способен понять этот парадокс от рождения, кому - то для его осознания понадобиться вся жизнь, а может быть бесчисленное множество последующих жизней.
Что я мог дать Саньке? Я не знал. Я не хотел позволять себе узнать, сломать существующий внутри меня барьер.
Я не умею любить. Я не знаю, как это. И очень остро, я боялся узнать.
Потому что это страшно привязаться к кому - то настолько сильно, что нет никакой возможности оказаться брошенным. Хочется бросить самому, первым. Уйти, пока не поздно, потому что когда будет поздно останется только выгрызать вены зубами.
Кажется так сказал Сан. Выгрызать вены зубами, давясь собственным криком.
Я не хотел этого узнавать. Зачем мне это знать?
Пусть моё сердце навсегда останется там, среди ледяных весенних луж асфальта.
Оно умоляло о том, что бы его подняли. Согрели дыханием.
Но мне было проще наступить на него ботинком, и раздавить, до того, как кому то придёт в голову подобная глупость.
Дышать в чужое сердце сквозь собственные пальцы....
- Дыши, дыши малыш.
Смутный сон. Парень ещё молодой, доктор. Мир воспринимается перевёрнутым. Грубо. Холодно. Противно. Растянутые звуки. Сложившиеся в слова годы спустя. Хочется оттолкнуть чужие назойливые пальцы.
- Дыши, твою мать. Ну дыши же.
Радостный голос:
- Поздравляем мамаша, у вас мальчик.
И безразличное: - Не хочу. Я его не хочу. Уберите
- Ну что вы мамочка, ну как можно.
- Вы не понимаете? Вы совсем ничего не понимаете. Куда он мне?
Слёзы, рыдания.
Усталое: - Где можно подписать отказ?
Злобные раздражённые голоса акушерок.
- Вот сучка. Давила бы таких, бля матерей. Понарожают как котят.
Почему воспоминания приходят в самый неподходящий момент? Зачем они иногда приходят?
Умею ли я любить? Какая нахуй разница. Он ведь ебёт, а не дразниться.
Сан ведь ни о чём не просил. Ему ничего не было нужно от меня.
В моём картонном замке сказочного принца, которого он для себя придумал, он любил лишь образ.
И мне было абсолютно плевать на всё остальное, точно так же как и ему.
Сан затоплял меня собой, целительным бальзамом сумасшедшей нежности, любовью проливающуюся на израненную душу, выцеловывал невидимые шрамы и кровоточащие царапины, не понимая, что же он творит, сладкий и безжалостный ребёнок. Бог дающий испить Амброзию. Дивный нектар, попробовав который начинаешь жаждать снова и снова. Я не хотел этого нектара.
Люди имеют свойство уходить и не возвращаться.
Нельзя поднимать человеческое сердце, если ты не сможешь нести за него ответственность. Мы ведь в ответе за тех, кого приручили.
- Предыдущая
- 56/115
- Следующая
