Из химических приключений Шерлока Холмса - Казаков Борис Игнатьевич - Страница 23
- Предыдущая
- 23/82
- Следующая
Заметив, что эта познавательная экскурсия нас порядком утомила, Чезлвит прервал ее, сказав, что на сегодня с нас довольно впечатлений. Он проводил нас до амбулатории и посидел еще с нами. Как обещал, он растолковал нам принцип вытягивания расплавленной стекломассы. Я употребил именно это выражение, но он строго меня поправил:
— Не расплавленной, а разваренной. Стекло не плавится, а варится, профессия «стеклоплав» не существует, есть «стекловар».
Мне показалось это странным, так как я только что видел расплавленное стекло.
Чезлвит посмотрел на меня снисходительно и стал растолковывать, как делают это ребенку:
— Скажите, доктор, не знаете ли вы температуру плавления какого-нибудь металла?
— Я знаю кое-что, — вмешался Холмс, — температура плавления золота — тысяча шестьдесят три по Цельсию, серебра — девятьсот шестьдесят и пять десятых, свинца — что-то триста двадцать семь с небольшим градуса, олова — около двухсот тридцати двух градусов.
— Очень хорошо! А, хотя бы примерно, температуру плавления воска — не скажете? Нет! Вы можете наблюдать, как он под воздействием температуры приобретает жидкую консистенцию, но момент этого перехода останется для вас неуловимым, не так, как при плавлении любого металла. Металлы, затвердевая, приобретают кристаллическую структуру. При нагреве эта структура разрушается во вполне определенный температурный момент, и это есть температура плавления. У воска же нет кристаллической структуры, разрушаться при нагреве нечему. Он — вещество аморфное. Поэтому при нагреве он и не плавится, а постепенно размягчается. То же самое происходит и со стеклом. Стекло варится, а не плавится. Стекло — многокомпонентная система, и рецептов ее насчитывается много. Как говорят, на все случаи жизни. Однако по всем этим рецептам стекло варится, а не плавится. Это не значит, что стекло не может кристаллизоваться, но такой случай в нашей практике — это катастрофическое технологическое упущение. Слышали про «козла» в доменной печи? Примерно то же в стекловаренной печи, когда начинается зарухание стекломассы. Разварить или расплавить рух не удается и приходится разбирать печь. Ну, мы отошли несколько в сторону. Я обещал просветить вас относительно вертикального вытягивания стекла. В подмашинной камере, вы видели, в стекломассе плавает лодочка. В ней щель от одного края до другого. Лодочка притоплена, и в щель вылезает язычок стекломассы. Благодаря гидростатическому давлению, а не за счет вытяжки. Мы говорим — «стекло вытягивается», а на самом деле оно по шахте только транспортируется. На оттянутую порцию стекла в щель поступает новая, опять же благодаря конструкции лодочки, обеспечивающей гидростатическое давление, как в сообщающихся сосудах. К лодочке предъявляются очень высокие требования. Огнеупор, из которого она изготовлена, не может стоять вечно. Срабатываются прежде всего губки, соприкасающиеся с раскаленной стекломассой, и как только это происходит, то лодочка не годна, так как лист стекла из нее пойдет деформированный. Лодочку необходимо заменить. Ее приготовить очень непросто, но, кроме того, ее в течение многих дней перед загрузкой следует обжигать в соответствующем опечке. И загружать ее приходится в раскаленном состоянии, очень быстро. Вот завтра как раз в левую подмашинную камеру будут загружать лодочку, и вам представляется возможность полюбоваться этим зрелищем.
На следующий день нам действительно удалось наблюдать эту, я бы сказал, уникальную операцию. Возле печи столпилось несколько инженеров и мастеров. Раскрыли опечек, и мы увидели в нем огромное шамотное «полено». Оно было раскалено так, что без защитных очков на него невозможно было смотреть. Это и была лодочка, подготовленная к загрузке в подмашинную камеру. Несколько человек под катили к опечку высокую тележку, верх которой представлял собой ровную стальную поверхность, как у стола. На нее крючьями и вытянули ослепительно сверкающее чудовище, после чего подкатили тележку к пылающему окну подмашинной камеры. Очень осторожно раскаленную лодочку теми же крючьями протолкнули в окно, и она закачалась на поверхности стекломассы. Все это время отдельные люди следили за температурой, крутили какие-то вентиля. Потом откуда-то сверху стали раздаваться команды, и лодочку разворачивали по ним, чтобы придать ей требуемое положение. В завершение всего сверху опустилась большая решетка, и ее направили в щель лодочки. Через некоторое время решетка стала подниматься, и за ней в шахту потянулась широкая лента стекла. Машина была пущена, аврал кончился, и все стали расходиться по своим местам. Остались только те, кто работал все время у этой печи.
Мы отправились к себе, а через некоторое время нас навестил Чезлвит и осведомился о нашем впечатлении. Мы выразили свое неподдельное восхищение.
— Я отвлек вас от ваших непосредственных дел, — сказал Чезлвит, — но, я надеюсь, вы меня простите — такой случай представится не скоро. Вечером, если вы не заняты, приходите, пожалуйста, в нашу «кают-компанию» — так мы называем наш небольшой клуб. Обычно там собирается наш технический персонал — отдохнуть, поболтать, поиграть в шахматы или на бильярде.
Мы поблагодарили за приглашение, особенно я, так как давно уже не брал кия в руки, о чем и сообщил Чезлвиту. Тот откликнулся живо, сказав, что в партнерах недостатка не будет.
— Между прочим, — сказал Чезлвит, — бильярд можно считать родоначальником того изделия, которое сейчас в центре забот ваших и наших. Я говорю о триплексе.
Не увидев на наших лицах понимания, Чезлвит пояснил нам:
— Это занятие приобретало все большую популярность, но его распространение сдерживалось нехваткой материала для изготовления шаров. Бильярд стал угрожать существованию слонов, ибо из их кости вытачиваются шары. Настоятельно требовался не столь дорогой и труднодобываемый заменитель. В Америке объявили премию в десять тысяч долларов за заменитель слоновой кости, предназначенной для этой цели. И изобретатель нашелся. Он предложил целлулоид — обработанную азотной кислотой целлюлозу. Забавнее всего, что этот материал в практику ввел не квалифицированный химик, а… наборщик! Непосредственно же к созданию триплекса подошли на Европейском континенте. Это удалось химику Бенедиктусу, но любопытно то, что наборщик искал и нашел, а химик пришел к открытию по чистой случайности. У него как-то свалилась с полки тонкостенная колба и, к его удивлению, не разбилась, а только растрескалась. Особенного значения случившемуся Бенедиктус не придал, но сам факт запомнил. В колбе до этого хранился раствор того самого целлулоида (нитроцеллюлозы). Он усох, и на стенках осталась тонкая пленка. Она-то и не позволила осколкам стекла разлететься во все стороны. А тут все больше стало развиваться автомобилестроение. В незначительных даже авариях от порезов осколками стекла стали страдать шоферы и пассажиры. Тогда и вспомнил химик о случае с неразбившейся колбой. Он сконструировал триплекс, закладывая лист целлулоида между двумя листами стекла. Конечно, процесс изготовления этого материала не столь прост — свой режим обработки, специальные растворители, — но принцип именно такой: при ударе стекло растрескивается, но не разлетается, сдерживаемое целлулоидной прокладкой.
— Это очень интересно, — сказал Холмс, — у нас теперь есть представление о самом материале, но не будете ли вы любезны, Чезлвит, просветить нас по части тех неприятностей, которые случились у вас с триплексом?
— Охотно. Целлулоид, конечно, не панацея. Он не будет служить вечно. Через определенное время смотровые стекла из триплекса приходится заменять из-за их пожелтения и замутнения. Об этом потребители триплекса знают. У нас все шло, как говорится, в пределах допустимого. Но вот сейчас нам пришлось уплатить за поставку брака. Очень быстро стал непрозрачным поставленный нами триплекс. Такого ранее не наблюдалось, а производство его в технологическом смысле не претерпело никаких изменений. Это и наводит нас на мысль о действии чьей-то преступной руки.
— А куда вы поставляете триплекс?
- Предыдущая
- 23/82
- Следующая
