Меч мертвых - Семенова Мария Васильевна - Страница 68
- Предыдущая
- 68/95
- Следующая
И чем кончилось? Сгинула неведомо куда вся Суворова застава, а на несчастливой поляне валялись неупокоенные мертвецы – новогородские слы, самые первые гости волока. И бродили, отыскивая и подбирая убитых, Рюриковичи с двух ладожских лодий, с тех самых, что отправлялись вослед рассказу Лабуты. Готовились дать мёртвым последнюю честь, которой грех лишать даже врагов. Погребальный костёр – чтобы легче уносилась душа, а тело облекалось огнём, создавшим когда-то самого первого человека…
Страхиня таился позади вздыбленного ломтя осклизлой земли, за корнями громадного пня, оставшегося после расчленения дерева. Следил, неподвижный и незаметный, за совершавшимся на поляне.
Вообще-то он уже высмотрел всё, что для него имело значение. Видел, с каким бережением, чуть ли не благоговейно укладывали на содвинутые щиты Твердислава, и на молодых лицах воинов было неподдельное горе: любили ведь думающего боярина, в самом деле любили. Чтобы такие же парни, Суворовичи, Твердяту с его людьми хладнокровно резали и добивали из луков?.. Верилось плохо. Страхиня знал, впрочем, что в жизни далеко не всегда исполняется самое вероятное. Иной раз люди сотворяют такое, чего не то что другие от них – они от себя сами не ждут. В бороду плюнули бы, скажи им кто загодя, как всё обернётся!
Бывает, накатывает на человека неведомо что, и тогда вершит он поступки, о которых, очнувшись, потом горько плачет всю жизнь. А ещё бывает – кнез воину такое приказывает, что и ослушаться нельзя, и от срама жить потом невозможно… Что всё-таки здесь приключилось?
Страхиня чувствовал: разгадка рядом и скоро он всё поймёт. Но покамест не понимал. И не то чтобы его уж так волновало, виновен ли Сувор. Много раз он проходил мимо тайн, за которые иные не пожалели бы жизни, – и оставлял их нетронутыми. Сувор был ему нужен сам по себе, виновный ли, невиновный. А вот что касается другого человека, ему, Страхине, небезразличного…
Варяг хотел уходить с поляны, но подумал и задержался. Ладожане уже забрали Твердяту и прочих, лежавших посередине, и обходили опушку, разыскивая трупы дозорных. Двое кметей медленно приближались к тому месту, где затаился Страхиня. Они разговаривали, и он решил послушать, о чём.
Крапива лежала за тем же выворотнем, от него в шаге. И смотрела за прежними своими товарищами, с которыми судьба её разлучила.
С заставы они пустили коней за принюхавшимся к следу Волчком. Пёс вёл их уверенно, но скоро остановился в ничем не примечательной низинке, куда уже добрались воды разлившейся Мутной. Здесь он стал с беспокойным лаем метаться по придорожным кустам и разрывать лапами снег. Умный Волчок определённо что-то искал, но вот что?.. Они ходили за ним, не видя никакого знака и силясь догадаться, что именно встревожило пса. Пока не заглянули в крохотный травянистый ложок, привлёкший внимание мохнатого следопыта.
Там, видно, ещё прежде успел скопиться ледок. Потом его припорошило, а теперь вот проникла медленная вода и… первым долгом заполнила вмятины в плотном весеннем снегу, сделав их заметными сквозь пухлый свежевыпавший слой.
И тёмные, напитанные талой торфяной водой выбоины сложились в нелепо разметавшийся силуэт человека.
Самого его здесь давно уже не было, но он успел пролежать в снегу достаточно долго, чтобы даже не продавить – протаять своё холодное ложе, оставляя о себе, мёртвом, весточку для живых.
Ибо не лежал бы так, да ещё безвольно раскинувшись, живой человек. Только тело, лишённое жизни и постепенно остывающее на земле…
Крапива кубарем скатилась вниз, припала на четвереньки и, не обращая внимания на промоченные в коленях штаны, принялась рыться в подтопленном водицей снегу. Нет, ей не попалось ни клочка одежды, ни пуговки, выпавшей из знакомой петлицы. Но там, где отпечатался торс лежавшего человека, рытвина была всего глубже, и посередине чернела мёрзлая кровь.
«Да тут людей убивали…» – тряско проговорила Крапива. Ей и самой доводилось убивать в бою, но знаки отнятия жизни её никогда ещё так не пугали. Может быть, оттого, что Государыня Смерть здесь присутствовала. А человек, ею постигнутый, – нет.
Они вместе обшарили сто шагов волока близ этого места и нашли ещё свидетельства, сродные самому первому, хотя и не такие отчётливые. Теперь они знали, на что обращать внимание, и поиск сделался легче. Здесь в самом деле убивали людей. Убивали жестоко: расстреливали в упор, с какой-то полусотни шагов, и те метались по открытой дороге, пытаясь достигнуть врага и погибая на бегу, с вынутыми мечами… Страхиня очень скоро понял, кто именно кропил эту землю горячей рудой, умирая под роем жалящих стрел. Крапива тоже, видимо, поняла, но верить отказывалась. Он еле увёл её оттуда, когда стало ясно, что они не найдут не только живых, но даже и мёртвых. Они не говорили между собой о тех выводах, которые сделал каждый порознь.
Волчка с ними более не было. Обнюхав очередной куст, он внезапно завыл – и стремглав полетел вдоль промоины, ведомый через лес одному ему внятным позывом. Крапива собралась крикнуть пса, но Страхиня ладонью закрыл ей рот. Она прислушалась и тоже услышала голоса.
На волоке объявились молодцы с Рюриковых лодий. Пришлось бежать, покинув привязанных Игреню с Шорошкой. Крапива от горя была сама не своя – и с любимцем заново расстаться невмочь, и бедного Лютомира ни за что ни про что причислят к мнимому сговору… А что сделаешь?
И вот теперь беглецы лежали за вскинутыми корнями елового пня, внимательно слушая, о чём беседовали друг с другом, подходя к ним, двое ладожских гридней…
– И неохота думать на воеводу, а по всему выходит, что Сувор, – шевеля копьём подозрительную кучу листвы, промолвил один. – Так-то вот кого добрым воином почитают, а он вона…
– Дело чёрное… – устало отозвался его товарищ. – Вправду вспомнишь, как они с Твердиславом… То в одну девку оба влюбились, то детей взялись ревновать…
– Ну, в одну девку влюбляться и детей ревновать – дело святое, – оживился первый. – Состязание помнишь, что осенью учинили? Чуть не побила ведь Крапива княжича датского… Кремень девка была!
– Да, Крапива… – пробормотал второй. – Бежать зачем ей понадобилось, чиста если?
– Вот так и начнёшь во всём худое искать, – вздохнул второй. – Только всё равно что-то не сходится. Сувор коли загодя умышлял, чего ради дочь в Ладоге оставил?
– Мог и не умышлять. Сам знаешь, как оно врасплох получается!.. А дочь выкрал, чтобы за него не казнили.
– Сам, думаешь, выкрал или послал кого? Ребята, ночным татем побитые, слова толкового сказать не смогли…
– Лютомира небось и послал, – сказал первый. – Зря, что ли, кобыла его рядом с серым привязана. Экая сноровка, однако, у парня!..
– Суворова наука поди, – отмолвил второй. – Мы ж не видали, чему он их всю зиму учил!
Тут Крапива встала на ноги и молча пошла на двоих ладожан. С белым страшным лицом и рукою на рукояти меча, найденного на батюшкиной заставе. Этих двоих она когда-то числила побратимами. Начни кто их в страшном преступлении обвинять, за глотку бы наветника ухватила, но не дала веры облыжным словам… И до сих пор сомнений не ведала, что за неё встали бы так же. А за батюшку – и подавно. Рассуждения кметей, потрясённых увиденным на поляне, ей показались предательством. Ну а те, кто так легко предавал побратимство, заслуживали только меча. Что им жить, что хорошего от них людям и князю?!.
Они шарахнулись от неё, тараща глаза. Потом и сами схватились за ножны, поскольку Крапива явно не шутки шутила – шла убивать. Но к этому времени Страхиня тоже был на ногах. Схватка с кметями ради отмщения за дурные слова, а значит, неизбежный шум и погоня его никак не устраивали. Он не стал тратить время на уговоры. Крапива улетела обратно за выворотень кувырком, только мелькнули по воздуху ноги в сапожках из рыбьей кожи, не боящихся влаги. Страхиня остался против двоих, и тот, что шёл первым, его даже узнал, благо был среди тех, кто ловил одноглазого у Кишени в гостином дому.
– Смотри-тко… – вырвалось у него, но больше ничего крикнуть он не успел, потому что Страхиня рванулся навстречу, двигаясь гораздо быстрее, чем ожидал проворный и уверенный кметь, да ещё вытворяя вовсе не то, чего ждёт воин от воина. Рослый, плечистый, он почему-то не ринулся грудь на грудь, а нырнул низом, и парень успел сообразить что-то насчёт броска в ноги… ан снова ошибся. Страхиня не стал подсекать его под коленки. Кувырнулся навстречу, а когда ноги, завершая движение, устремились вперёд – правой пяткой вмазал не успевшему прикрыться Рюриковичу пониже ремня.
- Предыдущая
- 68/95
- Следующая
