Мой любимый босс - Кендрик Шэрон - Страница 18

• Предыдущая
• 18/23
• Следующая

Потому ли, что он знал ее, это казалось таким необыкновенным… таким особенным? Или потому, что она знала его? Впервые в жизни он не мог спрятаться за образом, который хотел представлять для определенной женщины, лежащей под ним, потому что Наташа знала его вдоль и поперек. Она видела его сердитым и печальным, даже уязвимым. Она видела его всяким.

Рафаэль почувствовал укол чего-то — возможно, гнева, — поскольку в каком-то смысле предстал сейчас перед ней обнаженным во всех смыслах этого слова. Еще немного, и он достигнет пика наивысшего наслаждения, когда мужчина бывает слаб и беспомощен, как в момент смерти.

И Рафаэль обрадовался этому внезапному гневу, ведь это означает, что он может сделать то, в чем он мастак, — подарить женщине удовольствие. Рафаэль прекрасно знал, как соблазнять, возбуждать и дразнить. Когда продвигаться вперед и когда отступить.

Он доставлял Наташе наслаждение руками, а затем ртом, как истинный виртуоз своего дела, и с мрачным удовлетворением услышал ее первые вскрики, разорвавшие ночной воздух еще даже до того, как он вошел в нее.

Но он все еще сдерживал собственное удовлетворение.

Покачиваясь на волнах блаженства, Наташа тем не менее почувствовала напряжение в Рафаэле, которое не могла понять. Из мужчины, который безумно хотел ее — все еще хотел, — он вдруг превратился в сдержанного, почти отстраненного.

Подняв на него свои затуманенные глаза, Наташа коснулась его рта пальцами, затем губами, вовлекая Рафаэля в глубокий, пьянящий поцелуй, безмолвно побуждая, умоляя расслабиться. Наконец она почувствовала, как напряжение покидает его, и услышала какое-то восклицание на итальянском.

Накрыв Наташу своим телом, Рафаэль поднял голову и несколько долгих мгновений смотрел на нее, затем взял ее в лицо в ладони, словно заключал картину в раму.

— Таша, — сказал он просто и вошел в нее.

Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Никогда.

Это было таким… правильным. Совершенным. Словно жизненно важная часть картинки-мозаики только что была найдена. Разве Рафаэль не говорил об этом? Но, разумеется, он подразумевал это в физическом смысле, тогда как Наташа все воспринимала эмоционально. Более чем эмоционально. Она открыла глаза, чтобы посмотреть на него, прежде чем волны наслаждения начали поглощать ее.

— Рафаэль! — всхлипнула она и ощутила, как он напрягся и начал содрогаться внутри нее.

Это, казалось, длилось бесконечно, разрывая его на части почти невыносимым наслаждением, а когда он наконец пришел в себя, то обнаружил, что прижимает Наташу к себе и целует в макушку почти благодарно — словно она совершила нечто особенное.

И только когда что-то разбудило его ночью, Рафаэль смог окончательно взять себя в руки и обрести над собой контроль. Осторожно, чтобы не разбудить ее, он соскользнул с кровати, натянул джинсы и футболку и, выйдя из комнаты, поднялся по мраморной лестнице на террасу, где они обедали накануне.

Опершись о перила, Рафаэль уставился на усеянное звездами небо. Итак, он переспал с Наташей, и это был, возможно, самый фантастический секс за все его тридцать четыре года. Он получил то, что хотел, — как бывало всегда.

И что теперь?

Теперь, впервые в жизни, Рафаэль засомневался. Не ошибся ли он, добившись того, чего, как он знал, они оба страстно желали? Не следовало ли ему остановиться, пока все не зашло так далеко? Как Наташа справится с тем, что произошло?

Наташа.

Кто бы мог подумать, черт побери…

Изумленно покачав головой, Рафаэль прерывисто вздохнул. Ну не ирония ли судьбы, что женщина, которая могла бы стать для него идеальной любовницей, оказалась именно той, с кем невозможно продолжать отношения?

Но одной лишь мысли о Наташином мягком, сладко пахнущем теле было достаточно, чтобы заставить его вновь страстно желать ее. Рядом с ней он чувствовал себя… ненасытным. Или это просто потому, что у этой связи исключительно короткий век?

Облизав языком пересохшие губы, Рафаэль направился к лестнице.

Решения подождут. Все подождет. А пока он разбудит ее самым приятным из возможных способов.

Наташа мечтательно потянулась, вспомнив о прошедшей ночи. Теплой марокканской ночи…

Открыв глаза, девушка огляделась, но Рафаэля видно не было, поэтому, зевнув, она села и взяла свои часы. Десять! Неужели она так долго спала?

Ну, разумеется. Этой ночью, как и предыдущей, они почти все время бодрствовали. Это были чувственные ночи, за которыми следовало ленивое, эротическое утро. А после позднего завтрака они отправлялись на экскурсию по городу вместе с Заидом и Франческой. После ланча все возвращались в особняк, где они с Рафаэлем удалялись на сиесту. Казалось таким чудесным, что среди дня можно свободно отправиться в постель. И не только постель. Подушки, горой наваленные на бархатных диванах, предлагали мягкую гавань для их тел, как и прохладный мраморный пол, так эротично контрастирующий с разгоряченной мягкостью возбужденной плоти.

Под мастерским руководством Рафаэля Наташа тоже стала смелой, расцветая под изысканными прикосновениями своего возлюбленного, чувствуя себя достаточно свободной и раскованной, чтобы прикасаться к нему так, как она всегда мечтала.

Каким наслаждением было для нее видеть, как это жесткое, властное лицо смягчается под ее губами. Я могла бы к этому привыкнуть, подумала она.

Внезапно какое-то позвякивание прервало ее размышления, и, подняв глаза, Наташа увидела, что Рафаэль входит в комнату, неся поднос с соком и кофе. Она заметила, что он уже оделся и побрился и кремовая шелковая рубашка облегает его крепкий торс. Наташино сердце зашлось от любви и желания.

Изменил ли что-нибудь этот уикенд? Чувствует ли он то же, что и она? Ведь между ними возникло что-то настоящее и не связанное с первоначальной причиной, которая свела их вместе. Готов ли он признать это?

— Доброе утро, — застенчиво проговорила Наташа.

— Привет, — ответил Рафаэль после некоторой паузы. Он безошибочно распознал этот тон и выражение лица, и сердце его упало. Таковы они, эти женщины. Страстные и требовательные тигрицы в твоей постели, потом они делаются скромницами, желая подтверждения, что нравятся тебе и утром, и стремясь перенести отношения на другой уровень.

Но он по опыту знал, что должен быть осторожен. Слишком много заверений дают им ложные надежды…

Рафаэль поставил поднос.

— Хочешь кофе?

— Я бы предпочла, чтобы ты вернулся в постель, — мягко сказала она.

Он послал ей прохладную улыбку, заставив себя оставаться на месте, хотя тело жаждало ее сладости.

— Мне нужно сделать несколько телефонных звонков, прежде чем мы отправимся в аэропорт, — уклончиво произнес он.

Реальность обрушилась на нее внезапно и раньше срока: золотая карета превратилась в тыкву даже до того, как часы пробили полночь.

— Телефонных звонков?

Глаза Рафаэля сузились, когда он услышал нотки возражения в ее голосе. Черт возьми, она думает, будто это какой-то медовый месяц? Неужели забыла, что все это спектакль, который они имели глупость осложнить постелью?

Его голос сделался суровым:

— Вообще-то мне надо работать, Наташа.

— Конечно, — быстро проговорила, чувствуя, как возвращается обратно к своей старой роли. Послушная Наташа. Уступчивая Наташа.

И все же какая-то новая холодная отстраненность наполнила ее сердце безымянным страхом. Так не должно быть после того, что произошло между ними. Ведь наверняка Рафаэль не может отрицать, что им волшебно хорошо вместе? Что-то, начавшееся как игра, стало чем-то совсем иным. Ведь прошедшей ночью, в постели, он заставил ее чувствовать себя так, словно она единственная женщина во вселенной!

Но это было в темноте ночи, безжалостно напомнил ей внутренний голос, и тогда ты не могла видеть его глаз. Все, что ты чувствовала, это его тело, а все, что слышала, он наверняка говорит каждой женщине, с которой спит. Что заставляет тебя думать, будто ты другая? Особенная?

• Предыдущая
• 18/23
• Следующая