В пламени холодной войны. Судьба агента - Коллектив авторов - Страница 47
- Предыдущая
- 47/63
- Следующая
«Официальной версией его ареста послужил якобы донос личной прислуги, которой показалось подозрительным частое уединение хозяина в своем кабинете, двери которого он закрывал на ключ. Не думаю, что в капиталистической Швеции прислуга могла бы ожидать, что перед ней распахнут все двери, – там это не принято. Кроме того, были и другие помещения, запирающиеся на ключ, – винный погребок, кладовка, где хранили столовое серебро. Что же тут необычного? И уж совсем трудно поверить, что эта женщина в пылу подозрительности по собственной инициативе облазила весь дом вплоть до чердака и нашла единственную улику – кассету с заснятыми документами.
Если же принять за основу другую версию – разоблачение агента в результате предательства, – то в этом случае все прекрасно ложится на свои полочки. По моему глубокому убеждению, полковника Веннерстрема предал завербованный ЦРУ Поляков, а служанка на завершающем этапе была использована контрразведкой исключительно как инструмент поиска компрометирующих материалов.
Тогда становится понятным, почему американской комиссии по расследованию было позволено присутствовать на закрытом процессе и почему она имела доступ к засекреченным шведским протоколам допросов. Складывается впечатление, что шведам просто выкрутили руки, заставив осудить по максимуму человека, который фактически почти не нанес урона своей стране. Именно поэтому им пришлось уйти в «глухуюмолчанку» – по сей день шведская сторона не может назвать ни конкретные факты ущерба, ни его денежное выражение».
Не так давно в стокгольмском Музее северных стран прошла выставка под девизом «Шпион». Пожалуй, впервые за долгие годы санкционированного молчания на слуху снова появилось имя Веннерстрема. Правда, нельзя, к сожалению, сказать, что позиция шведских официальных лиц и тайной полиции СЭПО хотя бы на йоту изменилась. Вот цитата из газеты «Новые известия», подтверждающая это:
«Реальный советский агент, представленный на выставке, это бывший военно-воздушный атташе шведского посольства полковник Стиг Веннерстрем. Он считается человеком, причинившим Швеции самый большой ущерб за все послевоенное время (не правда ли, удивительно, что почти за четыре долгих десятилетия сумма ущерба так и не определилась? – Прим. ред.). Веннерстрем стал работать на Москву из-за денег. За первую партию секретных материалов он получил в 1948 году 5 тысяч крон, примерно 12 тысяч долларов в сегодняшнем ценовом выражении, а когда его разоблачили в 1963 году, он заработал полмиллиона крон, орден Ленина и звание генерал-майора ГРУ. Героиней поимки советского шпиона стала бдительная домработница на его шикарной вилле в аристократическом пригороде Стокгольма Юрсхольм. Дама проверяла все корзины, передавая самый интересный, на ее взгляд, мусор в контрразведку, а шпионское снаряжение обнаружила среди стройматериалов на чердаке.
Посетители выставки могут почувствовать весь драматизм интересной, но нервной жизни завербованного агента, созерцая представленный экспонат: чугунную сковороду, на которой Веннерстрем лихорадочно сжигал пленки и прочие компрометирующие материалы, узнав, что за ним вот-вот придут. Этот офицер ВВС был приговорен к пожизненному тюремному заключению, на практике означавшему десять лет (напомним, что только старость, далеко перевалившая за пенсионный рубеж, способствовала амнистированию, а вовсе не посылаемые неоднократно просьбы о помиловании! – Прим. ред.). Сейчас он по-прежнему живет на своей вилле в Юрсхолъме, отшельник, не желающий никого видеть, ни соседей, ни журналистов (универсальный все-таки анекдот изобрела детвора про слона, помните: он бы рад – да кто ж ему даст? – Прим. ред.). Выставку, рассказывающую о его бурной молодости, он также игнорирует…»
Что ж, к вопросу о денежной корысти агента, а также об ордене Ленина и генеральском звании мы еще вернемся в свое время и в нужном месте. А сейчас предоставим возможность Веннерстрему самому перечислить и описать наиболее важные пункты ущерба, нанесенного агрессивным натовским амбициям. Удар, обрушенный Стигом на лидерское самолюбие американцев, был настолько ощутимым, что ответным шагом стала высшая мера наказания, возможная в Швеции, – пожизненное тюремное заключение. Итак, что же из американских секретов выдал русским ценнейший агент «Орел», он же «Викинг», он же Стиг Густавович?
Лучше всего я помню ракету «Бомарк». Это была первая конструкция с ядерным зарядом, и даже если бы Швеция купила ее (чего не произошло), ядерный заряд был бы заменен обычным. Она обладала поразительно большим радиусом действия – если не изменяет память, около 500 километров.
Сведения, выданные мной, вызвали настоящий переполох среди советских исследователей, о чем Петр рассказывал на одной из наших встреч с плохо скрытым восхищением. Очевидно, такая солидная «добыча» означала успех и лично для него. Для меня же самым примечательным в то время стало знакомство с начальником ГРУ. Я был принят этим неординарным и самобытным человеком в 1960 году. Но на подробностях встречи остановлюсь позднее.
Сейчас же хочу подчеркнуть, чем объяснялся интерес исследователей. Мне это стало известно не от Петра, который не был особенно сведущ в технических тонкостях, а с американской стороны: из документов, которые я реферировал много позже. Там упоминалось, что «Бомарк» дает полное представление о конструкционных принципах всего будущего ракетного развития США.
Лично мне совершенно очевидно, что это действительно сэкономило время русским исследователям.
В апреле 1958 года – через месяц после встречи в Восточном Берлине – я начал слушать передачи русской станции. Было очень удобно, что можно выбирать время сеансов. Хорошо также, что мой радиоприемник был с наушниками. Ими я пользовался, чтобы уменьшить помехи.
Петр хотел, чтобы сеансы последовательно нумеровались. Вскоре я принял сообщение номер один и расшифровал его. Оно было тренировочным. Решив, что надо сообщить о наличии нормальной связи, я для пробы написал письмо тайнописью, которой меня обучили в Восточном Берлине. В следующем месяце пришло сообщение по радио, завершавшееся лаконичным «Спасибо за письмо». Это означало, что адрес также функционировал нормально. Через некоторое время я отправил первое письмо, содержащее информацию. Сообщил, что связался с американской штаб-квартирой в Мадриде: результат удовлетворительный. Поездка, которую мы намечали, оказалась возможной, и я назвал время моего предполагаемого отпуска. Вскоре после этого поступило первое задание, которого я не могу забыть: «Мы заинтересованы в сведениях о готовности к ядерному нападению с испанских баз».
Я опешил в буквальном смысле слова: неужели меня считают супергероем? Или это просто пробная проверка, чтобы посмотреть, чего от меня можно ожидать в проекте «Средиземноморье»? Признаюсь, я не ожидал такого быстрого и «лобового» начала моей испанской эпопеи. Даже с учетом того, что давно и окончательно выбрал роль и сторону в «холодной войне», я мучаюсь угрызениями совести до сих пор.
Но впервые это случилось в Мадриде.
Я попросил заранее заказать мне номер в отеле «Хилтон»: там жили главным образом американцы. Броню организовал мой знакомый из штаб-квартиры, если помните, тоже американец. Но это было лишь началом его любезностей. Прибыв в отель, я обнаружил в номере роскошный букет цветов, а также бутылку виски и поздравление с прибытием от командующего. Тогда-то у меня и родились первые угрызения совести. Ведь я был встречен всеми этими людьми, моими друзьями и знакомыми, так открыто, с такой доброжелательностью! И где бы я ни появлялся, они были рады. Никто из них не подозревал во мне волка в овечьей шкуре! Как индивидуумы, они мне нравились почти все.
Теперь, по прошествии многих лет, когда я мысленно возвращаюсь к поездке в Мадрид, я поражаюсь некой странности: мои посещения там одной американской штаб-квартиры за другой, вообще мое интенсивное общение с американцами как в Швеции, так и за ее пределами – во всем этом никто в Стокгольме не видел ничего страшного. Это не привлекало никакого внимания СЭПО, и никого не интересовало.
- Предыдущая
- 47/63
- Следующая
