По делам его... - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 16
- Предыдущая
- 16/18
- Следующая
— У всех сразу?
— Илюша, — сказал Антон, — я действительно ничего не понял в этой теореме. Ничего! Почему же она…
— Как-то, — произнес Илья, осторожно высвободившись из объятий жены, — великий физик Бор повесил над своей дверью подкову. «Зачем вы это сделали?
— спросили его. — Вы же не верите в приметы!» «Не верю, — ответил Бор, — но я слышал, что подкова приносит счастье даже тем, кто в это не верит».
— Что теперь будет? — растерянно спросил Антон.
Вязников вышел из подъезда и в темноте не сразу сориентировался, в какую сторону идти. К троллейбусной остановке вроде бы налево, туда, где светилась реклама мебельного магазина. А может, направо — днем, когда он шел к дому следователя, то, кажется, проходил мимо детского сада. Или нет?
«Ну, — подумал он, — и чего я добился? Нужно было все отрицать. Все. И о теореме — ни слова. А я струсил. Страшно стало держать это в себе — поделиться захотелось. Думал — все равно не поверят. Не примут. Не поймут. А они… Илья — умница, все схватил на лету.
И что теперь? Теперь — ничего. Конец. Господи, как хорошо было еще два года назад! Когда все только начиналось, и я не подозревал, к чему приведут вычисления, ни о чем не думал. Наука. Чистая математика. Вероятностные процессы.
Не вернуть.
И не остановить.
Даже если сейчас убить обоих — Илью, который уже все знает, и Антона, который все поймет завтра, — ничего не изменится. Придется покончить и с собой, а на это я никогда не решусь. Характера не хватит.
Убить обоих… Господи».
— Даниил! — услышал Вязников за спиной быстрые шаги. — Погоди!
Репин догнал его и пошел рядом.
— Решил меня проводить? — хмуро сказал Даниил. К остановке подходил троллейбус, если его пропустить, то ждать следующего придется полчаса, не меньше. — Извини, мой номер…
— Постой, — Репин взял Вязникова за локоть и развернул к себе. — Скажи мне только две вещи. Во-первых, почему ты говорил о знании, тогда как достаточно веры? Просто играл словами, чтобы сбить с толку Антона?
— Я не…
— Не надо со мной так! Я тебе сразу второй вопрос задам: это ведь не случайно получается? Менять равновероятные события. Ты умеешь сам. Во всяком случае, грохот в комнате — твоя работа. Я смотрел в этот момент на тебя и видел — ты подумал, нахмурился, решил, тут все и произошло. И в машине тоже, хотя там было темно, и я не видел твоего лица, а потому не могу ручаться. Я прав?
Даниил проводил взглядом удалявшийся троллейбус и попытался потихоньку высвободить локоть. Убедившись, что проще справиться с волчьим капканом, Вязников спросил:
— А ты не боишься так со мной?
— Значит, я прав? — настойчиво повторил Илья.
— Я с этим который месяц живу! Все время приходится себя сдерживать и не всегда удается, я же человек, в конце концов, а не машина!
— Значит, и Митрохина…
— Он был подлецом! Господи, каким же он был подлецом! То, что он крал научные идеи и результаты, — ты думаешь, это было все? Это ерунда по сравнению… Над Машей он издевался, как мог, она ко мне прибегала, рассказывала, потому что больше никому не могла, даже подругам, а меня считала вроде диктофона — и сказать все можно, и никто не узнает, потому что дальше не пойдет. Сколько мне всего выслушать пришлось! Я человек или нет? Я все время сдерживался. Долго. А когда меня на пикник пригласили, решил.
— Но ведь о журналах во дворе Тихомирова ты не мог знать, — с недоумением проговорил Илья.
— А зачем мне было о них знать? Господи, ты же физик по образованию! Подумай сам: зачем мне было знать о Тихомирове? Теорема Вязникова гласит: обмениваются события, обладающие равными вероятностями. И все! Все! Достаточно знать, каким будет одно событие, а равновероятное ему природа найдет сама, это ведь естественный процесс, как сопротивление току или турбуленция.
— В радиусе действия твоих способностей?
— Какой еще радиус действия? Нет никакого радиуса действия! Второе событие может произойти где угодно — на Марсе, в туманности Андромеды, в соседнем переулке!
— Подожди, — забормотал Илья. — Но ведь, тем не менее, рвануло в ближайшем селе, а не где-то там…
— Дорогой Илья, — Вязников неожиданно успокоился и резким движением высвободил наконец свой локоть. — Владимир умер в четырнадцать часов восемь минут с секундами. А журналы во дворе Тихомирова взлетели на воздух в пятнадцать часов тридцать две минуты, и это мне сказал старик из соседнего дома, который все видел в окно и засек время. Господин Ромашин не удосужился даже расспросить соседей!
— Ты хочешь сказать…
— Нет между этими событиями ничего общего! — отрезал Даниил. — То есть, происшествие у Тихомирова, конечно, результат действия теоремы Вязникова, но — результат спонтанный, таких знаешь сколько каждую минуту происходит в нашем разнообразном мире? Перечислить? Начиная с обычных шаровых молний и кончая всякими там летающими тарелками и черт знает чем еще!
— И те тринадцать случаев, о которых мы говорили…
— Не знаю. Что-то наверняка было связано, что-то — нет.
— Если сейчас ты захочешь, чтобы я вспыхнул, как Митрохин…
— Или чтобы под тобой провалилась земля, — насмешливо сказал Даниил. — Наверное, так и произойдет.
— Тебе это нравится? — воскликнул Репин.
— Что — это?
— Сила.
— Это не сила, Илья, — вздохнул Даниил. — Это слабость. Если бы я был сильным, никто никогда не узнал бы о том, что существует такая теорема. Если бы я был сильным, Илья, то покончил бы с собой сразу, как только доказал теорему. Я хотел, но… Я слабый человек, я хотел жить.
— Покончил с собой? — удивился Репин. — О чем ты?
— Ты прекрасно понимаешь — о чем. В справедливость теоремы Вязникова достаточно поверить. Если каждый поймет, что в состоянии менять местами любые равновероятные события во Вселенной… Наступит хаос! Завтра над Красной площадью повиснет тарелка размером со стадион и испепелит Кремль. Или вдруг сгорит безо всякой причины фирма конкурента. Здоровый человек упадет и умрет — и тоже без причины, потому что…
— Для этого нужно знать точные величины вероятностей, а это, по твоим же словам, невозможно, — пробормотал Репин и отшатнулся от Вязникова, как от прокаженного. — Точную вероятность смерти конкурента и точную вероятность другого собы…
Репин осекся.
— А, — сказал Даниил, — дошло наконец. Разве, чтобы сделать шаг, ты решаешь в уме уравнения натяжения сухожилий?
— Это ужасно! — вырвалось у Репина.
— Извини, Илья, — сказал Вязников, — я пойду. Вон идет следующий троллейбус.
Он повернулся и побежал к остановке, широко расставляя ноги. Илья успел подумать, что так бегают люди, никогда не занимавшиеся спортом. Хлипкие интеллигенты. Решатели уравнений и сочинители теорем. Такие придумали атомную бомбу и…
Даниил споткнулся и повалился головой вперед, нелепо раскинув руки. Он лежал на асфальте, будто черная клякса — бесформенная и бессмысленная. Илья успел поразиться тому, как легко превратить в кляксу живого человека, и только после этого до его сознания дошел наконец негромкий звук выстрела.
— Спасибо, — сказал Антон, когда они остались вдвоем на кухне — женщин Илья отвез к себе домой, а потом вернулся, чтобы дождаться друга, дававшего показания руководителю следственной группы.
— Не стоит, — прохрипел Илья. За прошедшие часы у него почему-то сел голос. Он вроде бы не кричал, и, когда приехала патрульная машина, о произошедшем рассказывал, нисколько не волнуясь, но голос все-таки пропал, будто после футбольного матча, на котором он отдал все силы — душевные и физические, — поддерживая любимую команду.
— Пойми, — продолжал Антон, — у меня просто не было времени. Я шел за тобой и слышал каждое слово.
— Я это понял, — перебил Илья и поморщился — в горле будто потерли наждачной бумагой.
— А когда он побежал… Ты правильно оценил ситуацию, спасибо тебе. Нападение при задержании, попытка к бегству — все верно.
- Предыдущая
- 16/18
- Следующая
