Мертвая зона - Кинг Стивен - Страница 45
- Предыдущая
- 45/82
- Следующая
– Убирайтесь отсюда, – сказал он. – Попросите кого-нибудь из ваших дружков-газетчиков отвезти вас домой. По дороге можете устроить пресс-конференцию. Но клянусь богом, господом богом клянусь, если вы упомянете имя Фрэнка Додда, я отыщу вас и переломаю кости. Понятно?
– Ну да, мои дружки-газетчики! – заорал вдруг Джонни. – Еще бы! Вы же видели, как я спешил удовлетворить их любопытство? Как я позировал перед объективами в расчете на выигрышный снимок? Как я по буквам диктовал им свое имя во избежание ошибки?
Баннерман несколько оторопел, но потом его лицо вновь стало жестким.
– Сбавьте-ка тон.
– Сбавить? Черта с два! – продолжал Джонни еще громче и пронзительнее. – Вы кажется, забыли, кто кому позвонил! Так я вам напомню. Это вы позвонили мне. А то видели бы вы меня здесь!
– Это еще не значит…
Джонни приблизился к Баннерману, нацелив в него, как пистолет, указательный палец; он был гораздо ниже и намного легче Баннермана, однако тот попятился – точно так же, как там, в парке.
Щеки у Джонни побагровели. Зубы оскалились.
– Вы правы. То, что вы позвонили мне, ровным счетом ничего не значит, – сказал он. – Просто вы не хотите, чтобы им оказался Додд. Пусть это будет кто-то другой, тогда мы, возможно, почешемся, лишь бы не старина Фрэнк Додд. Еще бы, Фрэнк – перспективный парень, Фрэнк – заботливый сын, Фрэнк смотрит в рот старому доброму шерифу Джорджу Баннерману. Ах, да чем наш Фрэнк не мученик, снятый с креста! Правда, иногда он насилует и душит пожилых женщин и девочек, и, между прочим, Баннерман, среди них могла быть ваша дочь. Неужели вы не понимаете, что среди них могла бы быть ваша…
Баннерман ударил его. В последний миг он придержал руку, но все равно удар вышел достаточно сильным; Джонни отлетел и, зацепившись за ножку стула, растянулся на полу. Печатка выпускника высшей полицейской школы до крови расцарапала ему щеку.
– Сам напросился, – сказал Баннерман, но это прозвучало не очень убедительно. До него дошло, что первый раз в жизни он поднял руку на человека неполноценного или почти неполноценного.
В голове у Джонни поплыло и зазвенело. Голос казался чужим, как будто за него говорил доктор или актер во второразрядном фильме:
– На вашем месте я стал бы на колени и возблагодарил господа бога за то, что убийца не оставил никаких следов. Иначе при вашем отношении к Додду вы бы закрыли на все глаза. И до конца жизни чувствовали бы свою вину за смерть Мэри Кэт Хендрасен, будучи пособником убийцы.
– Это гнусная ложь, – произнес Баннерман, тщательно выговаривая каждое слово. – Я арестовал бы родного брата, окажись он этим человеком. Поднимайтесь. И простите, что я вас ударил.
Он помог Джонни встать на ноги и осмотрел царапину на щеке.
– Сейчас я возьму аптечку и смажу йодом.
– Бог с ней, с царапиной, – сказал Джонни. Голос его звучал спокойно. – Не надо было выводить вас из себя. Сам виноват. Меня тоже занесло.
– Поверьте, это не может быть Фрэнк. Насчет того, что вы любитель рекламы, я погорячился. Только ваши биоволны, или выходы в астрал, или как они там называются, на этот раз сбили вас с толку.
– А вы проверьте, – сказал Джонни. Он смотрел Баннерману прямо в глаза, не давая ему отвести взгляд. – Проверьте, докажите, что я не прав. – Он сглотнул слюну. – Сравните время и даты убийств с его дежурствами. Это можно сделать?
– Все графики дежурств за последние четырнадцать – пятнадцать лет находятся в том шкафу, – сказал Баннерман через силу. – Да, это можно сделать.
– Так сделайте.
– Мистер… – Баннерман остановился. – Джонни, если бы вы знали Фрэнка, вы бы посмеялись над своими подозрениями. Честное слово. Не верите мне, спросите у кого угодно…
– Если я не прав, я с радостью призна?ю свою ошибку.
– Это невозможно, – буркнул Баннерман, однако направился к шкафу, где хранились старые графики, и отпер дверцу.
Прошло два часа. Было около часа ночи. Джонни позвонил отцу и сказал, что переночует где-нибудь в Касл-Роке; метель уже завывала на одной пронзительной ноте, и ехать назад было небезопасно.
– Что нового? – спросил Герберт. – Можешь сказать?
– Пожалуй, это не телефонный разговор.
– Ладно, Джонни. Ты там не слишком переутомляйся.
– Постараюсь.
Но он уже переутомился. Он устал больше, чем уставал, проходя курс физиотерапии под наблюдением Эйлин Мэноун. Симпатичная женщина, подумал он ни с того ни с сего. Симпатичная и душевная. Такой, во всяком случае, она была, пока я не сказал ей, что у нее дома пожар. После этого она стала отчужденной и настороженной. Да, она была благодарна, но… разве она еще хоть раз прикоснулась ко мне? А в самом деле, прикоснулась? Какое там… И с Баннерманом произойдет то же самое, когда все будет позади. Печально. Он ведь тоже неплохой человек. Просто людям становится не по себе рядом с человеком, которому достаточно потрогать вещь, чтобы все узнать о ее владельце.
– Это еще ничего не доказывает, – послышался голос Баннермана. Он говорил с вызовом, как разобиженный мальчик, и у Джонни возникло сильное желание сграбастать его и тряхнуть так, чтобы зубы лязгнули. Но на это у него не было сил.
Они изучали таблицу, которую Джонни набросал на обратной стороне акта о списании устаревшей аппаратуры для радиоперехвата. Возле стола Баннермана были в беспорядке свалены семь или восемь картонных коробок со старыми карточками, а в ящике для входящих и исходящих бумаг стояли карточки с графиками дежурств Фрэнка Додда за все время его службы в полиции. Таблица выглядела следующим образом:
Время смерти указано предположительно, на основании заключения экспертизы.
– Вы правы, это еще ничего не доказывает, – согласился Джонни. – Но и не снимает с него подозрения.
Баннерман ткнул пальцем в таблицу.
– Когда была убита мисс Рингголд, он нес службу.
– Положим, что так. Если только она действительно была убита двадцать девятого октября. Хотя это могло случиться и двадцать восьмого и двадцать седьмого. А что, если он даже нес службу? Кому придет в голову подозревать полицейского?
Баннерман пристально изучал таблицу.
– Ну а как обстоит дело с интервалом? – спросил Джонни. – С интервалом в три года?
– В семьдесят третьем – семьдесят четвертом годах Фрэнк находился здесь при исполнении служебных обязанностей, – сказал Баннерман, перебирая карточки. – Вы же видите.
– Как знать, может быть, в ту зиму у него не было вспышки активности. Такое бывает, насколько нам известно.
– Насколько нам известно, нам ничего не известно, – отрезал Баннерман.
– А как насчет семьдесят второго? Конца семьдесят второго – начала семьдесят третьего? В картотеке ничего нет по этому периоду. Он что, был в отпуске?
– Нет, – сказал Баннерман. – Фрэнк и еще один парень по имени Том Харрисон слушали курс «О местном судопроизводстве» на отделении Колорадского университета в Пуэбло. Курс рассчитан на два месяца. Фрэнк с Томом пробыл там с пятнадцатого октября и почти до рождества. Фрэнк чуть было не отказался ехать, боясь оставить мать дома одну. Честно говоря, я думаю, это она убеждала его остаться. Но я уговорил Фрэнка. Он рассчитывал сделать карьеру по нашему ведомству, а при этом совсем неплохо иметь в активе университетский курс. Помнится, когда они вернулись в декабре, Фрэнк выглядел ужасно – перенес вирусное заболевание. Похудел на двадцать фунтов. Он сказал, что никто в тех молочных краях не готовит так, как его мамочка.
Баннерман умолк. Видимо, что-то в этом рассказе смутило его самого.
– Он взял недельный отпуск по болезни на время школьных каникул и только после этого немного отошел, – закончил Баннерман, словно оправдываясь. – На службу вышел не позднее пятнадцатого января. Можете проверить по картотеке.
- Предыдущая
- 45/82
- Следующая
