Родовой кинжал - Руда Александра - Страница 47
- Предыдущая
- 47/66
- Следующая
Вокруг просыпался хозяйственный двор. Негромко ругались на лезущую под ноги живность хозяйки, вышедшие доить коров. Звонко поприветствовал утро петух, и на другом конце деревеньки тут же ревниво отозвался другой. Перекрикивались, сменяя посты, стражники; вскоре отстоявшие на посту с внешней стены поспешили по домам.
Бесшумно опустился подъемный мост, выпуская тролля. Вслед ему неслись проклятия разбуженного травника, который жил в небольшом домике на окраине деревеньки.
Вскоре из трубы пекарни завился дымок. Я уже знала, что старый Сыч встает рано утром и обязательно завтракает свежими булочками. Почему такие же булочки ему не могли испечь в кухне замка, для меня оставалось загадкой, но то обстоятельство, что его сдобу предпочитает сам старый хозяин, давало моему знакомому пекарю повод отпускать многочисленные шуточки над коллегой из замка.
— Вам заплести волосы в косу? — спросила я, наконец-то справившись со сложной прической. Гребешок теперь скользил по длинным, ниже пояса, густым прядям, нигде не застревая, и мне казалось, что я могу заниматься этим вечность.
— Нет, спасибо, — холодно отозвался капитан. Он стянул через голову рубашку, небрежно бросил ее на пол и пошел к колодцу, где долго обливался ледяной водой, фыркая и выплевывая мокрые пряди, которые так и норовили залезть в рот. Он с таким остервенением драил себя кусочком мыла, что можно было подумать, что этой ночью он вляпался во что-то очень грязное, а не побывал на балу.
К тому моменту как он вернулся, я уже разожгла костер — веток для него запасливый тролль натаскал у крестьян еще вечером. Капитан принял кружку с горячим чаем как должное, даже не поблагодарив. Эта его уверенность в том, что за ним все должны ухаживать, меня злила, но я понимала, что тут ничего не поделаешь — рядом с Ярославом всегда была Тиса, угадывающая любое его желание.
— Я вашу рубашку стирать не буду, — на всякий случай предупредила я.
— А я и не просил, — неприязненно отозвался Волк. — Или ты думаешь, что после грозовой ночи тебе позволены какие-то вольности в отношениях со мной?
— Нет, — спокойно ответила я, понимая, что раздражаться на капитана так же бесполезно, как и на погоду. — В общем-то и не хотелось.
— Очень рад. Мне и одной простолюдинки на шее хватает.
— Вы жестоки, Ярослав, — не стерпела я. — Тиса вас искренне любит, и кто у кого на шее, это еще вопрос. Кажется, не вы ее рубашки грязные стираете.
Он уставился на меня ледяным взглядом серебристо-серых глаз, то ли забыв, что он на меня не действует, то ли решив испробовать его силу на мне еще раз, в надежде на то, что вот наконец-то я не выдержу и упаду ниц.
Я нагло, с прищуром, посмотрела на Волка и медленно усмехнулась.
— Что ж, — сказал он вдруг с кривой ухмылкой, — можешь поблагодарить своего друга Чистомира. Он тебя хорошо выдрессировал.
— Он этим не занимался, — резко ответила я. — Мирик, в отличие от некоторых здесь сидящих, никогда не воспринимал людей ниже себя по положению, как тех, кого нужно дрессировать.
— Ну и дурак, — равнодушно сказал капитан. — Только так можно добиться полного подчинения. Вот я с вами всеми этого не проделал, и что теперь? Передо мной сидит подчиненная, которая мне хамит, не думая о последствиях.
— Я вам уже напоминала, Ярослав, — я подчеркнула, что обращаюсь к нему по имени, а не по званию, — что в мирное время, не выполняя прямых обязанностей, мы все здесь равны. Так что не нужно мне намекать на последствия.
Капитан выплеснул остатки чая в костер и ушел в фургон — с мокрыми спутанными волосами, небрежно закрученными в узел. Я осознала, что впервые за все время нашего путешествия увидела Волка полуобнаженным; переодевался он, в отличие от остальных, очень скрытно. На его мускулистой спине виднелись многочисленные тонкие белесые шрамы, которые не скрывала даже татуировка Дома, изображающая бегущего волка.
К тому моменту как все проснулись, я уже сварила необыкновенно ароматную рисовую кашу с сушеными яблоками. Несмотря на то что я плотно позавтракала в пекарне, каша пахла так аппетитно, что я решила поесть еще раз.
Капитан первый вышел из фургона и принюхался. Лицо его скривилось от отвращения.
— Что это? — брезгливо спросил он, указывая на котелок, как будто я там сварила засушенных пауков.
На всякий случай я приподняла крышку и заглянула внутрь — может быть, въедливый и противный Волк заметил, что туда влетела какая-то мошка, когда я отвернулась.
Нет, каша радовала белыми, разваренными крупинками и коричневыми боками кусочков яблок, никакого мусора я не увидела.
— Рисовая каша, — ответила я удивленно. — С яблоками, сахаром и корицей. А что тут такого?
— Я это есть не буду, — заявил Ярослав.
— Ну и не надо, — пожала я плечами. — И кривиться так тоже не надо. Каша как каша.
— Где ты взяла рис? — спросила Тиса, жадно принюхиваясь.
— Купила. У нас же его в припасах почему-то не было.
— Не было потому, что капитан терпеть не может рис и никогда его не ест, — объяснила Тиса.
— Так пусть и не ест. — Я совершенно не видела в этом проблемы. — Другим больше достанется. Ты ведь ешь рис?
— Да… — ответила Тиса, с сожалением глядя на котелок. — Но я тоже есть его не буду, ведь капитан из-за тебя останется голодным.
— Не останется он голодным! Пусть вон идет в пекарню, булок поест! — рявкнула я. — Тоже мне!
— Из-за чего сыр-бор? — спросил тролль, объявляясь около фургона с трогательной плетеной корзинкой в руках. Из корзинки торчали какие-то грязные корешки и даже несколько вялых и несчастных на вид цветочков. — О, рисовая каша! Тогда все понятно. Ярик, я ем твою порцию, а ты иди куда-нибудь, не порти нам аппетит своим кислым видом.
Ярослав и Тиса, демонстративно прихватившая тарелки, отправились к пекарю, а мы сели завтракать или, скорее, судя по времени, обедать. Кашу съели с аппетитом. Даже гном, выглядевший прекрасно после эльфийского снадобья, попросил добавки. Мне было приятно, что мой труд оценили, потому что, когда я увидела скривившееся лицо Ярослава, у меня просто сердце ухнуло куда-то вниз. Вот капризный, больше чем гном! Тот хоть ест все и носом не крутит.
После обеда я принялась чистить котелки, отказавшись от помощи тролля. Если капитан хотел назначить мне наказание, то пусть порадуется. Все равно мне процесс натирания песком черных боков котелков доставлял удовольствие. Сначала трешь, трешь, трешь безрезультатно, а потом постепенно появляется из-под слоя сажи чугунный бок, и еще немного труда — и котелок чистый-чистый, хоть в белоснежную простыню заворачивай. Развлечение, а не работа!
— Я пришел извиняться за то, что в моем замке не хватило комнат, чтобы вас разместить, а вы и тут неплохо устроились, — раздался около фургона высокий мужской голос.
— Томигост! — поприветствовал его владельца капитан.
Я порадовалась, что сижу возле колодца. Мне не хотелось встречаться с молодым хозяином, который и хозяином-то не был. Пусть бы развлекал своих гостей, а нас не трогал. Я боялась, что после его визита мы опять все переругаемся, а мне косые взгляды всех на всех уже порядком надоели.
— А еще я хотел посмотреть на невесту Драниша, о которой он так много мне рассказывал. Это же должна быть такая красавица, чтобы ему в сердце запала! — Голоса приближались, я низко склонилась над котелком, надраивая его с удвоенной энергией.
— Вон она, — гордо сказал тролль. — Мила, иди сюда.
— Еще чего, — пробормотала я, тайком проводя руками в саже по лицу и волосам. Мне совершенно не улыбалось, чтобы Томигост решил меня попробовать, как он «попробовал» всех девушек в замке, о чем мне с горечью рассказал пекарь.
— Она занята, прости, — объяснял Драниш, подводя Томигоста ко мне. — Ярик ей наказание придумал за то, что она на бал к тебе не пошла.
— А я бы по-другому ее наказал, — хохотнул Томик. — О боги, что это такое?
Тролль ничего не сказал, только молча таращился на мое лицо.
- Предыдущая
- 47/66
- Следующая
