Бегущий человек - Кинг Стивен - Страница 31

• Предыдущая
• 31/47
• Следующая

— На мониторах нас сразу бы засекли, — бросил Ричардс, — с таким же успехом вы можете написать у себя на лбу большими буквами: В ЭТОЙ МАШИНЕ СИДИТ БЕН РИЧАРДС.

— Почему вы меня не отпускаете? — возмутилась она и на одном дыхании добавила: — Травки не найдется?

Богатые кварталы курят до отвала. Мысль эта заставила Ричардса иронически усмехнуться; и он опустил голову.

— Смеетесь? — спросила она, уязвленная. — У вас железные нервы, не так ли, трусливый, ничтожный убийца! Напугали меня на всю жизнь, собираетесь наверное, убить меня так же, как убили тех несчастных ребят из Бостона…

— Эти несчастные ребята охотятся за мной, чтобы прикончить меня. Такая у них работа.

— Убиваете за деньги. Все готовы сделать ради денег. Хотите всю страну вверх дном перевернуть. Почему вы не нашли себе приличную работу? Вам просто лень. Такие, как вы, плевать хотели на все честное и порядочное.

— А вы порядочная?

— Да! — взорвалась она, — потому-то вы ко мне и прицепились. Я беззащитна… и порядочна. Так вы используете меня, ставите на один уровень с вами, и еще смеете потешаться?

— Если вы такая честная женщина, где вы раздобыли 6000 нью-долларов на такую машинку, когда моя дочка умирает от гриппа?

Она взглянула испуганно. Открывшийся было рот захлопнулся.

— Вы — враг Системы, — сказала она, — так говорят по Фри-Ви. Я видела кое-что из тех отвратительных вещей, что вы сделали.

— Знаете, что отвратительно? — перебил Ричардс, прикуривая сигарету из лежавшей на панели пачки, — я вам скажу. Отвратительно получить черный шар за то, что вы не хотите работать на «Дженерал Атомикс», опасаясь стать бесплодным. Отвратительно сидеть дома и видеть, как ваша жена зарабатывает себе на пропитание лежа на спине. Отвратительно знать, что Система убивает миллиону людей ежегодно, загрязняя воздух, когда она могла бы выпускать носовые фильтры по 6 баксов за ноздрю.

— Вы лжете, — сказала она. Фаланги пальцев на руке побелели.

— Когда все закончится, вернетесь в свою прекрасную двухэтажную квартирку и будете любоваться, как столовое серебро поблескивает в комоде. Никто из ваших соседей не гоняет метлой крыс и не срет с заднего крыльца, когда туалет не работает. Я видел пятилетнюю девочку с раком легких. Отвратительно, как вам…

— Хватит! — закричала она, — вы грязно лжете!

— Верно, — согласился он, глядя в окно. Чувство безнадежности овладело им. С такими людьми он никогда не мог найти общего языка. Они жили на какой-то немыслимой высоте, где разреженный воздух. Внезапно ему со страшной силой захотелось разбить ее солнечные очки о щебенку, протащить ее по грязи, накормить ее булыжниками, изнасиловать ее, растоптать, пустить ее зубы по ветру, раздеть и спросить, видит ли она большое кино — то самое, которое 24 часа в день крутят по первому каналу, где государственный гимн исполняется строго по окончании передач.

— Верно, — пробормотал он, — Я старый врун.

Они уехали дальше, чем имели на то право, вычислил Ричардс. Они проделали весь путь до прелестного приморского городка под названием Кэмден, сто миль от того места, где Ричардс залез в машину Амелии Вильямс.

— Слушай, — сказал он, когда они въехали в Огюсту, столицу штата, — очень вероятна, здесь-то они нас и вынюхают. Мне совершенно невыгодно тебя убивать. Улавливаешь?

— Да, — сказала она и добавила с ненавистью. — Вам нужен заложник.

— Вот-вот. Значит, если появляется полицейский, ты останавливаешься. Сразу. Открываешь дверь и выглядываешь наружу. Только выглядываешь. В твоих интересах не вставать с сиденья. Понятно?

— Да.

— Потом кричишь: «Бенджамин Ричардс взял меня заложницей. Если вы не дадите ему проехать, он убьет меня».

— И вы думаете, это сработает?

— Так лучше, — насмешливо сказал он. — Вообще-то это должно тебя беспокоить.

Она закусила губу и ничего не ответила.

— Сработает. Думаю, получится. Там будет дюжина операторов, жаждущих заработать на Играх денежки или даже получить премию Запрудера. С такой-то рекламой у них дело выгорит. Ты, наверное, не хочешь, чтобы мы оказались под градом пуль. Учти, что в таком случае они ханжески будут говорить о тебе, как о последней жертве Бена Ричардса.

— Зачем ты все это говоришь? — отпрянула она. Ричардс не ответил и только сполз вниз, обнажая только макушку, и ждал, когда в зеркале появятся синие огни.

Но синих огней не было в Опосте. Они проехали еще полтора часа берегом океана. Солнце начало клониться к закату, рассыпая искры по воде. Уже после 2-х, ни изгибе дороги, недалеко от границ Кэмдена они заметили кордон: полицейские машины, припаркованные на одной стороне дороги. Два полицейских обыскивали фермера и его старый пикап.

— Еще двести футов — и стоп, — сказал Ричардс, — делай все, как я сказал.

Она была очень бледна, но, по всей видимости, держала себя в руках. Смирилась, должно быть. Даже не забыла включить сигнальные огни, когда тормозила посреди дороги в пятидесяти футах от кордона. Полицейский с важным видом пошел ей навстречу. Видя, что она не вылезает из машины, он недоуменно переглянулся с напарником. Третий, сидевший в машине, забросив ноги кверху, внезапно опустил руку под панель и быстро заговорил.

«Начали, — подумал Ричардс. — Начали».

День был очень солнечным, и постоянный дождь в Хардинге уже вспоминался с трудом. Предметы были обозначены четкой ясно. Вычерченные углем тени полицейских. Ремни с кобурами были у них ослаблены.

Миссис Вильямс распахнула дверцу и выглянула наружу.

— Пожалуйста, не стреляйте, — сказала она, и Ричардс впервые заметил, как хорошо поставлен ее голос. Если бы не белые костяшки пальцев и птицей бьющийся пульс на шее, можно было бы подумать, что она сидит в купе мягкого вагона. Из открытой двери пахнуло сосной — свежо и бодряще.

— Выходите из машины, руки за головой, — сказал полицейский голосом хорошо запрограммированной машины. Модель Дженерал Атомикс 6925-А9, — подумал Ричардс. Полицейский из провинции. Батарейки прилагаются. Только белая сборка.

— Вы и ваш пассажир, мэм. Мы его видим.

— Меня зовут Амелия Вильямс, — очень четко произнесла она. — Я не могу выйти из машины по вашему требованию. Бенджамин Ричардс держит меня заложницей. Если вы не дадите ему проехать, он убьет меня.

Полицейские переглянулись, и что-то едва уловимое промелькнуло между ними. Этого было достаточно Ричардсу. С напряженными до предела нервами он иногда воспринимал мир седьмым чувством.

— Трогай! — заорал он. Она уставилась на него в замешательстве.

— Но они не будут…

Полицейские почти одновременно упали на колена, выхватили пистолеты и навели их на Ричардса, левой рукой придерживая запястье. Листки полицейского блокнота разлетелись в беспорядке. Ричардс надавил больной ногой на правую туфлю Амелии. Скривился от боли в лодыжке. Машина рванулась вперед.

В следующий миг что-то дважды глухо ударилось о машину, сотрясая ее. Лобовое стекло ввалилось внутрь, осыпав их мелкими безопасными осколками. Она прижала руки к лицу, чтобы не поранить его, и Ричардс в диком прыжке повалился на руль, выкручивая его.

Полицейские стреляли из проема между машинами. Ричардс заметил, как они перевернулись в прыжке для следующего залпа, и занялся дорогой.

Другой «дз-з-з» раздался, когда пуля вошла в багажник. Машину болтнуло в сторону, и Ричардс отчаянно вывернул руль. Он смутно осознал, что Вильямс все это время кричала.

— Рули! — гаркнул он на нее. — Рули, черт тебя подери!

Ее руки рефлекторно потянулись к рулю и нащупали его. Ричардс сорвал с нее очки, и, прежде чем упасть, они недолго повисели на ухе.

— Тормози!

— Они стреляют прямо по нам, — ее голос брал высокие ноты. — Они бьют по нам. Прямо по…

— Тормози.

Вой сирен нарастал позади.

• Предыдущая
• 31/47
• Следующая