Освобождение шпиона - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 66

• Предыдущая
• 66/91
• Следующая

— Знаете что. Пройдите, пожалуй, в самом деле, — сказал он. - А то, неровен час...

— Неужели арестуете?! - притворно испугался спа­ситель.

Следователь улыбнулся.

— Шутка. С машиной вашей ничего не случится? Она далеко?

— Там, где и была... Возле детской площадки. Пой­мите, мне неудобно вот так...

— Буквально десять минут. Ира, ну что стоишь, гла­зами хлопаешь? Где чай?

Ему хотелось борща и котлет, но угощать «дядю Юру» обедом в планы не входило: еды могло и не хва­тить, да и рассиживаться с посторонним тоже не хоте­лось.

Они сели, выпили чаю. Желудок Виталия Дмитрие­вича протестующе бурчал. Но он терпел голод и стара­тельно разыгрывал роль гостеприимного хозяина. Ока­залось, Юрий Александрович — кандидат технических наук, доцент Иркутского радиотехнического института, а в Заозерске у него родня. Чтобы рассеять возможные сомнения, он Доказал институтское удостоверение.

— Ну, что вы! Зачем! — пришла в ужас Ира. — Вы же нашу дочь спасли...

Воронов тоже вроде бы сделал протестующий жест, но документ просмотрел профессионально - быстро и внимательно. Желудев Юрий Александрович, состоит в должности доцента... Написано от руки, кривыми бук­вами. Такое подделать — раз плюнуть... Он отогнал эти мысли.

— Конечно, проще было бы вызвать милицию и пе­редать девочку им, я бы именно так и поступил, но... Ульяна меня заинтересовала, — рассказывал неожидан­ный гость. — Просто чрезвычайно заинтересовала!

Кому из родителей не прольются елеем на сердце та­кие слова? Ирина просто млела.

— У вашей крохи абсолютные способности к матема­тике, — сказал он. — Я первый раз такое вижу. Вы знае­те, что она работает над решением гипотезы Биля?

Воронов и Ира переглянулись.

— А что это такое? — спросила Ира, враз напрягшись.

— Боюсь, я сам толком не смогу объяснить! — Юрий Александрович рассмеялся. — Я не математик, скорее радиофизик... Знаю только, что это из теории чисел, что как-то связано с теоремой Ферма... И что за ее до­казательство или опровержение обещано сто тысяч американских долларов.

— Они будут моими, вот увидите! — важно сообщила Улька из детской. Она уже сидела за уроками.

— Очень скоро! И загадки тысячелетия тоже! За них мне целый миллион дадут! Но это попозже!

Юрий Александрович покачал головой. Он не мог сдержать восхищения.

— Ну, вы представляете? Мы обошли соседние улицы, мы как бы искали этих негодяев... Но на са­мом деле мы просто болтали об этих самых загадках тысячелетия — о Римане, об уравнениях Навье-Стокса... С девчонкой-пятиклассницей. Просто порази­тельно!

Он смотрел на Воронова. Ира тоже посмотрела.

— Хорошо, хоть вы с ней поболтали, — сказала она. — Отцу, вон, болтать некогда.

— Вам нужно обязательно показать ее специалистам. Привозите ее к нам в институт. Хотя лучше в Красно­ярск или Москву..

— Мы ее до нашей школы довезти не можем, дорогой вы наш Юрий Александрович! О чем речь! Ребенка убь­ют когда-нибудь на этом чертовом пустыре!

Ира опять завелась. Страх за дочь плавно перетек у нее в привычное чувство раздражения. И в привычное чувство неловкости — у Воронова.

— Погоди, Ира...

— Ну что погоди? Кузьмин, вон, твой - детей на джи­пе с телевизором катает! Шагу ступить не дает, трясет­ся! Знает ведь, что в городе творится, каждый день на трупы смотрит! А тебе все трын-трава!

— Да брось! На мою зарплату джип не купишь! — пы­тался отшутиться Воронов. — Разве что «ниву»...

— А на Кузьмина зарплату? А на Вильчинского? — ос­тановить Иру было не так-то легко. - Но они же как-то стараются! Понимают, что надо, — вот и стараются! И в выходные они дома, с детьми, а не на работе!

— Мама, ну не начинай только опять! - выкрикнула из своей комнаты Ульяна. — Я заработаю сто тысяч, па­па купит самую лучшую машину в мире!

Все как-то враз замолчали. Юрий Александрович смущенно кашлянул, посмотрел в окно и встал из-за стола.

— Извините, я пойду. Поздно уже. Очень было при­ятно познакомиться.

— Посидите еще! Куда же вы! - засуетилась, разулыбалась Ира. Ей явно было приятно иметь перед глазами живой укор для своего супруга.

— Нет, пора.

Он прошел в прихожую, обулся. Неожиданно старо­модным жестом поклонился Ирине, пожал ей руку. И Воронову тоже пожал.

— Вы подумайте все-таки еще раз обо всем этом, — сказал он на прощанье. - И берегите вашу кроху.

Когда за гостем закрылась дверь, Ира прошла к сто­лу и со злостью стала швырять посуду в пластмассовый тазик.

— Чужие люди о твоей дочери больше заботятся! У тебя работа и вместо жены, и вместо дочери! А что толку?!

— Мама! — крикнула Ульяна.

— Что мама?! Маме уже надоело мыть кипятком та­релки! И выносить помойное ведро в дворовой сор­тир - тоже надоело!

— Слушай, Ир, давай поговорим спокойно... — начал было Воронов.

— Замолчи!

На семейном море Вороновых редко бывает штиль. Есть такие моря — неспокойные, бурные. Холодные моря. И сейчас там опять свистел ветер, дыбились вол­ны, метались желтые молнии и крошились в щепу ко­рабли. Над морем Вороновых собирался очередной ураган... Бушевал он, впрочем, недолго.

— Значит так, мы должны переехать в нормальную квартиру! Если ты не можешь обеспечить семье нор­мальную жизнь, то я забираю Ульку и уезжаю в Ир­кутск, к маме! — с неожиданным спокойствием подвела итог ссоре Ирина.

И это спокойствие испугало Виталия.

— Но где я возьму деньги? — задал он глупый вопрос.

— У своих сослуживцев спроси! - так же спокойно ответила Ирина, и он понял, что жена не шутит.

г. Заозерск.

Следственное Управление Следственного Комитета

Рядом с табличкой «Заозерское межрайонное Следственное Управление Следственного комитета РФ» — дубовая дверь в полтора человеческих роста. Как будто следаки не обычные люди, а огромные суперчеловеки, которым в обычную дверь не пройти. Впрочем, это еще от пап Карл осталось. У них леса много было, вот и творили, что хотели. Гигантоманы! Дверь скрипит, кстати. Даже визжит — тонким поро­сячьим визгом. Лучше бы петли смазывали в свое время...

—Как дела, Виталий Дмитриевич?

—День добрый, Максимыч, В сейф не помещаются мои дела...

Вахтер Максимыч заулыбался, привстал, высунув­шись из-за своей перегородки, почтительно пожал ру­ку. За его спиной — полированная доска, похожая на пожарный щит, только вместо багров, щипцов и ведер на ней висят ключи ОТ кабинетов, конференц-зала, а также подсобных помещений и подвалов. Максимыч не глядя нашел нужный ключ, передал торжественно. По его мнению, старший следователь Воронов — фигу­ра важная. Небось, в собственном особняке живет, три машины в гараже держит, только на работу пешком приходит, чтоб в глаза не бросалось.

Скрипучая лестница, справа криминалистический полигон, когда-то здесь был красный уголок Дирекции деревообрабатывающего комбината. Когда «папы Кар­лы» съехали в новое здание, сюда заселили СУСК [5], про­извели перепланировки и сделали экономичный ре­монт. Налево по коридору — две двери в коротком ту­пичке, раньше дверь была одна и вела в бухгалтерию. Теперь это кабинеты Воронова и Вильчинского. На сте­нах — стенд с выдержками из уголовного кодекса и До­ска почета Управления, на которой, в числе прочих, ви­сят портреты Кузьмина и Вильчинского. Портрета Во­ронова на Доске нет, значит, недаром Ирина ставит со­служивцев ему в пример.

Напротив кабинетов стоят обитые дерматином склад­ные кресла для посетителей. На одном устроилась полная скуластая женщина в потертом выношенном пальто, с растрепанными волосами и с подбитым глазом. Она шум­но втягивает носом воздух и подозрительно косится на си­дящую через три кресла от нее Женю Курляндскую. Женя выглядит так, будто сошла с обложки модного журнала — желтая кожаная куртка с карманами, замочками и хлясти­ками, короткая черная юбка, высокие облегающие сапоги и черные колготки. Нога закинута на ногу, вокруг невиди­мый кокон французского парфюма и какого-то явно не нашенского позитива.

• Предыдущая
• 66/91
• Следующая