Укрощение Зверя (СИ) - Кислюк Лев - Страница 32

• Предыдущая
• 32/74
• Следующая

– Симеон Бельский? Не слышал. Как быстро вы хотите все узнать господа?

– Хотелось бы узнать все… сейчас, уважаемый синьор Ларовере.

– Зовите меня просто Чезаре! Мы ведь уже не чужие люди господа. Мне кажется, я уже кое-что вспоминаю, но нужно посмотреть книги записей отъезжающих. Разную другую документацию…

– Мы готовы оплатить ваши усилия и усилия ваших слуг, синьор Ларовере. Назовите сумму.

– Какая сумма господа, о чем вы говорите, я готов сделать все бесплатно, но восемь сыновей мне этого не простят. Поэтому всего десять золотых динаров, господа. И я порошу вас выйти из кабинета всего на десять минут.

Яков сейчас же вытащил бархатный кошелек с деньгами и положил его на широкий ореховый стол.

– Здесь немного больше чем вы назвали, сеньор Ларовере.

– Это ничего, господин Яков. Теперь выйдите, пожалуйста, ненадолго из кабинета.

Яков и Муса вышли из кабинета маленького итальянца, оставив дверь открытой. Чезаре Ларовере закричал на родном языке

- Protezione! Ora tirar fuori queste persone nel territorio dei costumi! Mi senti? Ho detto subito! Guardia![47]

В ту же минуту они услышали топот приближающегося единственного вооруженного охранника. Яков нервно оглянулся на Мусу и достал из-за пазухи тонкий стилет.

– Миша, придержите часового, а я закончу разговор с его начальником.

Муса встал за дверью, Яков вошел в кабинет и плотно закрыл дверь за собой. Прибежавший на зов Чезаре охранник с обнаженным мечом, был, мгновенно опрокинут на пол и обезоружен. Скорее всего, охранник был плохо осведомлен о боевой сноровке русских казаков, потому что он, сначала пытался сопротивляться, а потом закричать. Но это ему не удалось. Муса быстро связал его собственным ремнем, а в рот засунул роскошный форменный шарф. Через несколько минут из кабинета спокойно вышел Яков Ефимов и сказал:

– Я так и думал, Бельский направляется в грузинский порт Батус. Грузины называют его Батуми. Девушки с ним. Итальянец их не видел, но в перечне пассажиров есть несколько женских имен. Майя этому таможеннику незнакома, но я думаю, что она среди пассажирок. Скорее всего, Бельский направляется в ставку Мираншаха, хочет завязать с ним дружбу, а девушек везет в подарок. Ларовере обещал боярину Семену хранить всё в секрете, но я исповедовал его… – Яков улыбнулся.

– А он не поднимет шум, когда мы уйдем?

– Мертвые не шумят. Завтра утром его найдут, а мы уже будем далеко.

– А что делать с охранником?

– Он должен пойти за своим начальником. Отойдите Миша. Вам не к лицу убивать беззащитного человека, а я не считаю, это зазорным, если на кону стоит московская Русь.

Яков наклонился над охранником и нажал пальцем на основание его шеи.

– Ну, вот и все. Уходим. Спешить не надо, это вызовет подозрение. Таможенник перед смертью сказал мне, что рано утром в Батус уходит грузовое судно, нужно найти его.

Они недолго ходили вдоль причальной линии. Судно, следовавшее в Батус, оказалось совсем недалеко. Хозяин был рад пассажирам, что может быть хуже недогруза. Ещё через два часа их тюки и вещи были погружены, а корабельная команда быстро и умело готовилась к отплытию. Через час судно отчалило, и капитан взял курс на грузинский порт Батус.

Теплый морской воздух Черного моря, перемешанный с солеными брызгами, всегда будил в человеке мечты о далеких странах и прекрасных островах. Кажется, достаточно отплыть от причала, услышать скрип мачт и такелажа и тебя ждет новая, неизведанная жизнь, полная сказочных приключений. Там за горизонтом, где солнце садится в синюю воду, живут другие люди, лучше, чем те, что тебя окружают сегодня.

Мужчины там, за горизонтом, бесстрашнее и благороднее, а женщины красивее и добрее. Но кто-то придумал пословицу: «От добра, добра не ищут». А кто-то и другую: «В гостях хорошо, а дома лучше». Легендарный Одиссей десять лет странствовал по островам и странам, но вернулся домой и занял свое законное место рядом с Пенелопой, несмотря на то, что для этого пришлось убить много народа да ещё и в собственном доме.

Яков и Михаил сидели около бушприта судна и беседовали.

– Слушай Яков, нам теперь путь в Кафу закрыт?

– А кто нас видел? Охранник? Он уже ничего никому не расскажет. Время было позднее. Я несколько раз проверял – за нами никто не следил. Но ты прав, есть другие пути.

– Владыка Киприан говорил мне, что нас будет трое, но никто не подошел ко мне и не назвал заповедное слово.

– Третий может появиться в любой момент.

– Ты хочешь сказать, что этот человек где-то здесь? На судне?

– Не обязательно, может быть, он опередил нас и встретит в Батусе. А может быть и в Тебризе. Третий может появиться в самый решающий миг.

– Ты его знаешь?

– Нет.

– Все это очень странно. Согласен?

– Я служу Киприану очень давно, видал и более странные вещи. Владыка очень умен и предусмотрителен. Вот он дал тебе два поручения, правильно?

– Именно так.

– Если поручения очень важные и опасные, он обязательно даст их кому-то ещё.

– Зачем? Хотя да, конечно, Даже путь до Тебриза такой опасный, что я могу погибнуть, не выполнив поручения. Понимаю.

– Вот именно. Как ты думаешь, Семен Бельский знает, что мы гонимся за ним?

– Может быть, и не знает, но он очень осторожен и принимает все меры безопасности.

– Мы все равно его достанем.

– Достанем. Главное, чтобы Майя была жива и здорова, когда найдем её.

– Я думаю, что девушек чем-то опаивают, поэтому они все время спят и не пытаются убежать. Так проще везти их.

Море блестело тысячами маленьких солнц и навевало только хорошие мысли. Только хорошие…

(Стремится за честью, а она от него убегает. Но её избегающего она и настигнет. Аристотель)

Тимур Завоеватель, высокий, сухощавый человек, одетый в серый халат, расшитый цветами миндаля, полосатые штаны и очень мягкие сапоги, сидел в своей любимой комнате, которую можно было назвать кабинетом, и диктовал автобиографию. Такая скромная одежда у Повелителя Мира, как его называли льстивые чиновники и царедворцы, была всегда. Когда он был сыном предводителя племени барласов – одевался точно так же. Потом, когда водил огромные армии в Персию, Индию и Китай, он не отличался одеждой от своих воинов и был для них свой, понятный амир. Он старался быть справедливым… на свой манер. Наби-джан-Хатыф – придворный биограф Тимура, молодой человек в скромной зеленой чалме, говорившей о его недавнем хадже в Мекку [48], иногда надолго задумывался, стараясь понять суть справедливости Великого Амира. Тимур диктовал ему:

– Всевышнему было угодно поставить меня пастырем народа, возложить на голову мою царский венец и утвердить меня на престол. Всеми этими милостями я обязан присущим мне двенадцати нравственным качествам.

Первым таким качеством я считаю беспристрастие. Я ко всем относился одинаково строго и справедливо, не делая никакого различия и не выказывая предпочтения богатому перед бедным. Я всегда строго хранил заветы веры и относился с подобающим уважением к людям, возвеличенным силою Божией.

Я щедро раздавал милостыню бедным и терпеливо разбирал каждое дело, прилагая все усилия к тому, чтобы разобрать его как можно лучше.

Все мои действия я направлял к общей пользе, не причиняя никому без нужды никакой неприятности и не отталкивая обращавшихся ко мне по разным случаям.

• Предыдущая
• 32/74
• Следующая