Чары зари - Керр Катарина - Страница 23
- Предыдущая
- 23/99
- Следующая
Все кивнули, понимая, что они ведь в конце концов, наемники, которых не жалко. Маддин обнаружил, что его беспокоит странное ощущение — холод, какая-то тяжесть. Ему потребовалось немало времени, чтобы признаться себе, но он все-таки понял, что просто боится. Этой ночью ему снилось его последнее сражение в Кантрейе, и он проснулся в холодном поту. «Ты — трус! — сказал он себе. — Трусливый маленький урод!» Укор горел у него в душе, но правда заключалась в том, что он едва не умер в том последнем сражении и теперь знал, что это такое — умирать. Страх душил его так ощутимо, словно он проглотил комок овечьей шерсти. Хуже всего было понимание, что это — единственное, чем он никогда не сможет поделиться с Эйтаном.
За ночь и следующее утро страх так измучил его, что к тому времени, как армия добралась до моста, Маддин был истерически счастлив, что сражение вот-вот начнется и все вскоре закончится. Пока армия поднималась на гребень небольшой возвышенности, он попеременно пел себе под нос и свистел. Как они и ожидали, Мейноик с союзниками увидели лорда Пагвина и его союзников, которые выстроились вдоль берега. Однако враги приготовили сюрприз. На лошадях с мечами сидело едва ли сто человек, но к ним добавились две большие группы простолюдинов с пиками, которые выстроились так, чтобы блокировать все возможные подступы к мосту.
— Ого! — сказал Маддин, заставляя себя засмеяться. — Пагвил — дурак, если восстал, имея в своем распоряжении лишь этих всадников.
— Чушь! — рявкнул Карадок. — Лорд знает, что делает. Мне доводилось так сражаться раньше — когда люди с пиками на своих двоих обороняют фиксированную позицию. Нас ждет небольшой пробег через третий круг ада, парень.
Пока армия Мейноика топталась на месте, сбитая с толку, Карадок спокойно провел своих людей из арьергарда к передним рядам. Противник выбрал идеальное место — длинный зеленый луг перед мостом, с одной стороны спускающийся к реке. С другой стороны находился разрушающийся земляной загон для скота какого-то фермера, который давно покинул эти места. Пикинеры стояли в три ряда; наконечники блестели над белыми, как мел, овальными щитами. С одной стороны стены щитов люди сидели верхом на беспокойных лошадях, готовые броситься во фланговую атаку и зажать Мейноика между собой и рекой.
— Конское дерьмо, — пробормотал Карадок. — Мы не можем обойти ублюдков так, чтобы не свалиться в реку.
Маддин только кивнул. Ему просто не хватало дыхания для ответа. Он вспоминал ощущение металла, глубоко врезающегося ему в бок. Конь под ним поднял голову и забил копытом, словно тоже вспоминал их последнюю атаку. Когда Карадок отъехал посовещаться с Мейноиком, Эйтан приблизился к Маддину; он уже надел щит на левую руку и приготовил копье. Маддин решил последовать его примеру, но ему приходилось прилагать немало усилий, чтобы удерживать коня на месте. И тут Маддин внезапно понял, что несчастное животное на самом деле помнит их последний бросок. Под ним находится конь, который боится сражения, и нет времени заменить его на другого.
Пикинеры уже начали отпускать шуточки и насмехаться над врагом, называя их дерьмом на лошадях. Светило солнце, и дул довольно сильный ветер, поэтому фразы не долетали полностью — только отдельные слова и не всегда понятные обрывки фраз. Некоторые из людей Мейноика принялись кричать в ответ, но отряд Карадока молча сидел в седлах и ждал, пока наконец их капитан не отъехал от лорда и не поскакал назад с копьем в руке.
— Хорошо, парни. Мы атакуем.
Последовал взрыв смеха, и воинство легкой трусцой двинулось навстречу капитану. Собственные люди Мейноика выстроились за воинами Карадока, но остальная часть армии отошла немного назад, готовая атаковать вражеских всадников, стоящих по флангу.
Армия выстраивалась со странным позвякиванием, которое напоминало перезвон металлических вещей, перекатывающихся на телеге. Карадок развернулся в седле, увидел Маддина и приказал ему, перекрикивая шум:
— Давай назад! Сегодня вечером я хочу послушать песни нашего барда. Давай, в последний рад!
Никогда в жизни Маддину так не хотелось выполнить приказ. Мгновение он боролся с собой прежде чем крикнуть в ответ:
— Не могу! Если я не буду участвовать в этой атаке, то у меня никогда не хватит смелости снова выйти в бой.
Карадок склонил голову набок и внимательно посмотрел на него.
— Хорошо, парень. Не исключено, мы все сегодня вечером будем слушать твои песни в Иных Землях.
Карадок развернул коня, поднял копье и помчался галопом прямо на линию врага. Выкрикивая боевые кличи и завывая, воинство бросилось за ним — целый отряд самых разных людей, летящих через луг. Маддин увидел, как ожидающая их пехота содрогнулась, и по ней прошла волна страха, но они устояли на месте.
— За мной! — закричал Эйтан. — Бросайте копья и разворачивайтесь!
Ближе и ближе — облако пыли, летящие куски земли и пучки травы… Пехота сжалась за линией белых щитов. Застучал металлический дождь — Карадок и его люди бросили копья в пикинеров. Щиты взлетели вверх и отклонили некоторые из копий, но тут же послышалась ругань и вопли, а всадники продолжали подъезжать, бросать и разворачиваться, уступая место следующим, и по большой дуге возвращались назад. Маддин услышал, как резервные войска бросились в атаку на конницу Пагвила. Конь Маддина фыркал и потел, пытался вырваться из боя и чуть не утащил своего всадника в реку. Маддин достал меч, шлепнул коня плоской стороной, затем дернул за повод, заставляя повернуть голову, пришпорил и повернул его назад, к остальным.
Размахивая мечами и крича, первый ряд людей Мейноика слепо топтался перед стеной щитов. Карадок галопом пронесся среди своего отряда, приказывая перестроиться и атаковать с фланга. Маддин видел, что союзники Мейноика отогнали конницу Пагвила назад и открыли самое слабое место в стене щитов. В облаке пыли, с трудом управляя конями, которые время от времени вставали на дыбы и лягались, воинство развернулось и снова пошло в атаку. Маддин потерял из виду Эйтана, которого оттолкнули на фланг, когда люди Мейноика отходили, чтобы начать новую атаку, и смешались с наемниками. Один или два коня пали, скинув всадников, которых затоптали прежде, чем Карадок навел порядок — пусть даже и далекий от идеального. Маддин оказался в боевом отряде Мейноика. Одно мгновение он видел Карадока — как тот бросается на фланг стены щитов с небольшим отрядом воинов.
Вперед и вперед, снова и снова — и стена щитов дрожала, поворачивалась к окружаемому и осаждаемому флангу, но твердо стояла напротив Маддина. За его спиной полетели копья. Конь Маддина взбрыкивал и не слушался повода, всадник бил его ногами, пытаясь заставить идти вперед. На долю секунды Маддин увидел разинувшего от удивления рот молодого парня, его руки дрожали на пике, которую он сжимал, а взгляд внезапно встретился со взглядом Маддина, который галопом несся прямо на него. С воплем парень бросил копье и кинулся в сторону. Когда, ругаясь и махая руками, упал один из пикинеров, Маддин ворвался в строй. Он смутно осознавал еще одного всадника справа от себя. Стена щитов ломалась. Раскачиваясь в седле, подвывая и смеясь, Маддин гнал коня среди паникующих пикинеров. Ныряя и опять появляясь в полный рост в седле, подобно водяной птице, он рубил спереди и внизу, едва ли замечая, кого он бьет. На него направился наконечник пики. Маддин успел подставить щит и услышал, как щит треснул, а затем сместил его в сторону, разворачиваясь в седле, чтобы встретить блеск металла справа. И все это время он смеялся. Это был холодный смех впавшего в неистовство, в истерику. Маддин никогда не мог контролировать в сражении этот смех.
Внезапно его конь встал на дыбы и заржал в агонии. Опустив передние ноги на землю, конь закачался, колени у него подогнулись, но упасть он не мог. Повсюду вокруг давили — пехота и попавшая в капкан конница. Кони ржали, а люди кричали, когда слепо сталкивались друг с другом. Маддин в отчаянии склонился вперед, нанес удар мечом пикинеру по лицу, а его умирающий конь тем временем, шатаясь, сделал несколько шагов вперед. Внезапно линия врага сломалась, охваченная паникой толпа бросала пики, вопила, отталкивала своих товарищей. Конь Маддина наконец рухнул. Всадник еле-еле успел высвободить ноги из стремян до того, как они оба повалились на землю, человек и конь одновременно. Щит Маддина упал ему на лицо. Теперь он не мог ни видеть, ни дышать, только отчаянно пытался встать до того, как какой-нибудь отступающий пикинер заколет его, как свинью. Наконец он поднялся на колени и едва успел скинуть щит с лица и взять его в руку, чтобы отклонить случайный удар. Щит раскололся, и Маддина откинуло назад, так что он сел на пятки. Он услышал, как враг смеется, снова поднимая пику, держа ее двумя руками, чтобы убить наверняка. Затем откуда-то прилетело копье. Оно вошло пикинеру в спину. С воплем он рухнул вперед, а находившиеся вокруг него товарищи бросились наутек.
- Предыдущая
- 23/99
- Следующая
