Шпион на батарейках - Гусев Валерий Борисович - Страница 25
- Предыдущая
- 25/27
- Следующая
– Запрыгал наш папенька. Как Анжелка по камням.
...Когда мы несмело вошли в его кабинет, он одной рукой гонял «мышку» компьютера, в другой держал телефонную трубку и отдавал распоряжения:
– Дальше... Высылайте людей в Воронеж и производите выемку этих счетов в банках «Кара», «Альфа», «Центр-2». Записал? Дальше... Опергруппу – в Можайский район. Да, на дачу Хорькова. Докладывать постоянно. Удачи, ребята!
Папа повернулся к нам, веселый и довольный.
– Спасибо, – сказал он, улыбаясь. И с той же улыбкой снова снял трубку зазвонившего телефона.
По мере того как он слушал, улыбка с его лица стала сползать, а на лоб «набежала хмурость».
– Вот так, да? – переспрашивал он. – И Сеня Клык с ними? Хорошая компания. Спасибо, Виктор. Я с ними разберусь. По полной программе. – Тут папа вздохнул: – Хотя я только что выразил им благодарность. За помощь следствию. Да, Виктор. Нашли они флэшку. Нет, нет, Витя, не проси за них. Ценный подарок им? За помощь следствию? Ну, хорошо. Я сначала их выпорю, а потом уж ценный подарок. И Сеню выпорю. Пока. – Папа положил трубку, тут вошла мама. И он сгоряча добавил: – И мамашу их выпорю.
– А меня-то за что? – удивилась мама.
– За плохое воспитание! – И он рассказал ей о том, что мы натворили на диких берегах нашей любимой Самородинки. Смородинки все-таки. Как-то привычнее.
Мама внимательно выслушала и сказала заносчиво:
– Пори! Я горжусь таким воспитанием! Я даже разрешу им забрать одну крысу у Сашеньки. Она очень симпатичная.
Мы не стали уточнять – кто именно очень симпатичная. Все они хороши, и люди и звери. Особенно те люди, которые любят зверей и детей.
Можно было бы сказать, что на этом история, приключившаяся с нами на берегах Смородинки (все-таки), благополучно завершилась. Но она завершилась не совсем. Хорькова так и не нашли.
Уже потом стало известно, что он скрывался на какой-то квартире и все время пытался выследить нашего Алешку. Хорьков был уверен, что его флэшка находится у Лешки, что Лешка, по малолетству, не догадывается о ее назначении и ценности. Может быть даже, что он ее выбросил. Так пусть хоть покажет, куда. Землю в том месте будет рыть Хорьков, экскаватором, но флэшку найдет. Ведь в ней, такой маленькой, такие большие деньги!
Но это все стало известно уже потом. А пока мы с Алешкой находились под неусыпным и неустанным наблюдением Сени.
Вот мы выходим из дома и идем в школу. Всю дорогу в некотором отдалении за нами лениво и небрежно – руки в карманах, сигарета во рту – шагает Сеня. Или один из его дружков. Был даже такой случай, когда какой-то деловой и торопливый дядька довольно грубо отшвырнул Алешку со своего пути: «Не путайся под ногами!» И он тут же пожалел об этом. А мы его не пожалели. Мы подумали, что в следующий раз, как бы он ни торопился, больше так не сделает.
...Мы выходим из школы. Неподалеку уже маячит Сеня. И маячит за нами до самого подъезда.
...Мы идем в магазин. Та же картина. Мы идем на стадион – ничего нового. Алешка гоняет по улицам на роликах: за ним обязательно трусит знакомая тучная фигура.
Сначала нам это нравилось – приятно чувствовать за собой надежную силу. А потом стало немного надоедать. Мы почувствовали что-то вроде зависимости от своей охраны. И я даже немного посочувствовал всяким бизнесменам, которых на каждом шагу сопровождают мол–чаливые «шкафы» с пистолетами под мышкой. Как-то это обременительно.
Но все это было не напрасно. В один прекрасный вечер мы возвращались из школы, когда уже было темно. В школе проходила встреча с ветеранами российской эстрады. Эти ветераны были все довольно молодые и строили из себя немыслимых звезд. Они пели, приплясывая, совершенно одинаковые песни – и по словам, и по мелодии, – а слов в этих песнях было не очень много. Пять или шесть. Которые они повторяли без конца – даже надоело. И припляски их были такие же.
Между песнями они рассказывали всякие случаи из своих звездных жизней. Случаи тоже были скучные. С одним смыслом: все люди обыкновенные, а мы очень необыкновенные. У нас все не так, у нас все по-другому. У людей все серое, а у нас все яркое. Даже когда у нас угоняют любимый «мерс» или гаишник отдает нам честь за езду за рулем в нетрезвом виде.
Они все это рассказывали и сами смеялись. А мы слушали и не смеялись. Особенно когда они жаловались, как тяжело им живется. Все время гастроли, выступления, все время под пристальными взглядами зрителей... И я подумал, а вот, например, у нашего папы жизнь куда как легче. Под пристальными взглядами опасных преступников, а то и под стволами их пистолетов. Поездки, засады, тревожные ночи, трудные дни. Напряженная работа. И очень нужная людям. Наверное, немного нужнее, чем припевки и припляски под пристальными взглядами зрителей. Но мы с Алешкой никогда не слышали, чтобы папа жаловался на свою работу.
...Я опять отвлекся. Словом, мы с этой эстрады сбежали, не дождавшись ее конца. На улице уже было темно. Только редкие желтые фонари да невысокая луна где-то за парком. Нашей «охраны» мы на этот раз что-то не заметили. Наверное, Сеня не рассчитывал, что мы удерем из школы пораньше.
Было холодновато. Ранняя осень кончалась, поздняя приближалась. Скоро начнутся дожди. Ветер станет срывать с деревьев последние листья и гонять их по улицам. Потом мокрый снежок иногда пойдет, а там и зима нагрянет. Но ничего – за ней настанет весна, а за весной лето. Правда, затем опять осень настанет.
Это мы так с Алешкой «философили» на –ходу.
Вот и наш родной дом. Родной подъезд. В котором по вечерам довольно темновато. Лампочки у нас, конечно, жильцы не воруют, но ставят почему-то самые слабенькие.
Мы входим в подъезд...
На верхней ступеньке стоит какой-то дядька. Свет у него за спиной, и его плохо видно. Дядька как дядька. Но – вечером, в темноватом подъезде. Я машинально обгоняю Лешку на шаг, а дядька вдруг говорит мне:
– Отвали, пацан. Ты мне не нужен. Мне нужен вот этот, мелкий.
Непростой оказался дядька. А самый настоящий Хорьков! Мы попали!
И вдруг за его спиной возникает еще один дядька. Покруче. И в плечах и по росту. Хорьков оборачивается.
– Ага! – крутой дядька вскидывает страшные черные руки и оскаливает страшные вампирские клыки. – Попался!
Хорьков падает в обморок.
Сеня, не снимая перчаток, оттаскивает его и укладывает у стеночки, под почтовые ящики.
– Чтоб никто не наступил на эту пакость, – объясняет он нам. – Хорек поганый! – И, обращаясь к Алешке, отдает ему свои страшные клыки: – Держи, на память. А я ему отомстил за подлость. Только бате не говорите.
– Ладно, – Алешка прячет клыки в карман. – Не скажем. Но он все равно сам об этом узнает.
– Да уж, – вздыхает Сеня, – такая уж у него работа. Ну, пока, мальки. Если что – зовите Сеню.
– Позовем, – обещает Алешка. – Когда клыки кончатся.
...Папе мы почти ничего не сказали. Сказали только, что в подъезде, под почтовыми ящиками, почему-то валяется его бывший плохой сотрудник Хорьков.
Папа вызвал «Скорую» и наряд милиции.
- Предыдущая
- 25/27
- Следующая
