Шпион на батарейках - Гусев Валерий Борисович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/27
• Следующая

Вобщем, в тот вечер папа и похвалил, и отругал Алешку. Мне тоже немного досталось. Плохо смотрю за младшим братиком. И папа запретил нам приближаться к Зеленому дому на берегах Самородинки ближе чем на километр.

– Дом под наблюдением, – предупредил он. – Вы можете попасть в историю.

По-моему, мы уже давно в нее попали.

– Но на Самородинку-то можно сходить? – заныл Алешка. – У меня испытания.

– Подводной лодки? Опять мокрые по шейку придете. Испытай в ванне.

– Ванна занята, – поспешила мама. – Я белье замочила.

– В раковине, на кухне, – не отступал папа.

– А в раковине ждет испытаний грязная посуда. Ну-ка, испытатели, разберитесь с ней. По полной программе.

– Ладно, – пригрозил Алешка. – Раз на Самородинку нельзя, то Сашка подарит мне одну свою крысу. И она будет бегать по всей квартире.

– Саша? Пусть бегает. Хорошая девочка.

– Крыса! Ты, мам, откроешь дверцу в стенке, а она как на тебя свалится!

– Саша? А что ей делать в нашей стенке?

– Крыса! Ты, мам, как завизжишь! Папа как испугается и на работу опоздает!

– Мать, – грустно сказал папа. – Ты как? Я сдаюсь.

– Я сдамся, – пообещала мама, – если они посуду перемоют.

– По полной программе, – обрадовался Алешка. – Дим, давай! – распорядился малек. – А я пока лодку подготовлю.

Подготовить лодку – это значит снять ее с телевизора, уложить в пакет, а пакет отнести в прихожую. Очень большая работа. И тяжелая, главное. Не то что посуду перемыть.

Но, как позже выяснилось, Алешка сделал именно самое главное. Поважнее посуды. И, кстати, когда я ее мыл, он еще успел куда-то позвонить по телефону и с кем-то о чем-то договориться.

Мы обошли Зеленый дом стороной, как и обещали папе. Не за километр, конечно. Но достаточно далеко – метров за десять. Алешка, как только мы вышли на берег, достал свою лодку, опустил ее на воду и стал задавать ей всякие команды. Лодка слушалась. Это было здорово. Будто в ее темно-сером корпусе находился боевой экипаж маленьких человечков, безусловно считавший Алешку своим командором. Она шла прямо, зигзагами, погружалась и всплывала. Мы, глядя на ее маневры, позабыли все на свете. Точнее, это я позабыл. Но не Алешка.

– Все! – сказал он, направив лодку к берегу. – Готовность номер один. – С этими словами он убрал лодку в пакет, а пакет почему-то (или зачем-то) засунул под пластмассовый ящик с разбитыми стенками.

И мы уселись на своем любимом поваленном дереве. Посидели, помолчали.

– Пошли домой, – сказал я.

– Подожди. Еще рано.

– Как хочешь, я пошел.

– Пожалеешь, Дим. Сто раз.

– Это почему?

– Потому. – Он мечтательно вздохнул: – Что сейчас будет!

– А что? Водяной из трубы вылезет? Или Анжелка с папиросой?

Алешка усмехнулся:

– Сеня вылетит. Из дома.

– На метле? – мне эти загадки уже поднадоели.

– Ему виднее, на чем вылетать. – Алешка улыбался во весь рот. – Дим, он сейчас пойдет в кабинет Хорькова, откроет живот Робика, до–станет оттуда бляшку... извини, никак не запомню. Достанет оттуда флэшку и кому-то ее передаст.

– Кому? – я ничего не понимал. – Хорь–кову?

– Узнаешь. Щаз такой бой будет. На этих берегах.

– Пойдем отсюда. – Я встал. – Не надо нам этих боев.

– Поздно, – радостно вздохнул Алешка. И тоже встал, глядя на дом.

Из дома, буквально выбив дверь, вылетел Сеня. За ним, чуть отставая, ринулись два «козла» с замыкающим в виде Хорькова. Все они орали во все горла: «Стой! Стрелять буду! Стой!» И всякие другие слова, которые я приводить здесь не буду.

Алешка, взвизгнув, рванулся к калитке, навстречу Сене. И протянул ему руку. Сеня сунул что-то ему в ладошку и круто повернулся к своим преследователям. И начался бой.

Ближайший к Сене охранник кубарем покатился по земле от мощного удара мощным кулаком. Второй замахнулся на Сеню резиновой палкой. И зря он это сделал. Сеня вырвал палку и ахнул его этой палкой в лоб. Сейчас и Хорькову достанется...

Но не досталось. Хорьков выхватил пистолет и направил его Сене в грудь. Охранники стали медленно подниматься. Но нападать не решались.

Вот тут я спохватился: Алешки рядом не было. Я похолодел и оглянулся. Похолодел я зря: он спокойно стоял на берегу Самородинки, возле нашего дерева, держа руки в карманах.

Я подбежал к нему, схватил его за плечо, чтобы оттащить подальше от суровой битвы. Тем более что в эту битву вмешался пистолет. Но я немного опоздал. Даже не на три минуты.

Все участники битвы быстро шагали к нам. Впереди побитые охранники, за ними с поднятыми руками – Сеня, у Сени за спиной, уткнув пистолет ему меж лопаток, поспешал Хорьков.

– Что он тебе дал? – заорал Хорьков Алешке.

– Конфетку, – Алешка был невозмутим.

– Где она? Давай ее сюда!

– Я ее съел.

– Что?! Обыскать его!

Сеня было дернулся, но Хорьков увесисто стукнул его рукояткой пистолета в затылок.

– Обыскать этого шкета!

Охранники шагнули к Алешке. Я встал на их пути. И тут же отлетел от мощного толчка, споткнулся о наше любимое дерево и грохнулся на спину, задрав ноги.

Алешка не дал себя обыскать. Он просто вывернул все свои карманы, из которых посыпались все его сокровища: металлический рубль, винтики, носовой платок, бечевочка, ластик и еще много чего. Вот только конфетки не было.

И опять ситуация неожиданно изменилась. Увлеченные содержимым Алешкиных карманов, наши враги потеряли бдительность. Я не заметил, как пистолет Хорькова оказался в руке Сени, а охранники в руках крепких молодых людей. Один из которых, застегивая наручники, бросил нам через плечо:

– Вам же было сказано, чтобы не появлялись здесь. Все доложу полковнику.

И вот в этот момент Хорьков, которого «нежно» придерживал за шиворот Сеня, извернулся, цапнул его зубами в руку и помчался вдоль берега реки Самородинки.

– Не стрелять! – приказал старший опер. – Далеко не убежит.

Хорьков, подскакивая среди всякого мусора, маханул, как бродячая собака, на крышу машины, с нее – на другой берег и затерялся в кустах.

– Жаль, – вздохнул Сеня, отдавая его пистолет. – Но я его поймаю. Еще кусается! Хорек!

– Вам, дядь Сень, – посоветовал Алешка, – нужно на всякий случай прививку от бешенства сделать.

– А тебе, Алексей, – сказал старший опер, – укол от любопытства. И от непослушания.

– А чего тут было-то? – вдруг послышался громкий дребезжащий голос. Это появилась Анжела со своей глухой бабулей. – Кино снимали?

– Кусались, – сказал Алешка. – Рогами.

– Вас не поймешь, – проговорила бабуля. – Кого зубами забодали, кого рогами закусали... Шли бы по домам.

И мы пошли домой. Только не сразу. Проводили глазами охранников, которых повели к машине оперативники, помахали бабуле, которую повела домой Анжела. Алешка перевернул ломаный ящик и достал из-под него наш родимый пульт от телевизора.

– Даю команду на всплытие, – сказал он. И нажал нужную кнопочку.

Из неглубоких глубин вышла на поверхность подводная лодка И, повинуясь следующей команде, направилась к берегу, легонько тюкнулась в него носом и замерла.

– Ловко, – похвалил Алешку Сеня. – И когда ты успел-то?

Алешка убрал лодку в пакет, и мы пошли домой. Сеня проводил нас не только до подъезда, а прямо до дверей квартиры. Он, наверное, опасался, что Хорьков от Алешки не отстанет.

– Береги эту... бляшку, – сказал на прощанье ему Сеня. – И поскорей отцу отдай.

Когда папа пришел домой, Алешка спросил его:

– Как там дела, в Воронеже?

– Пока никак. Нам не хватает информации. И Хорьков скрылся.

– Информацию я тебе дам. – Алешка поставил перед папой на стол подводную лодку, открыл люк рубки и достал из нее эту самую бляшку-флэшку. Так, фиговинка какая-то. Плоская и невыразительная.

Но на папу она произвела впечатление. Он вскочил, схватил ее и убежал в кабинет. Алешка самодовольно усмехнулся и сказал вполголоса не очень вежливо:

• Предыдущая
• 24/27
• Следующая