Страсть сквозь время - Арсеньева Елена - Страница 21

• Предыдущая
• 21/55
• Следующая

Голос Алексея!

Он здесь? Зачем? Что-то случилось в доме?

Лидия выскочила из-за комода:

– Господи, Алексей? Вы?

– Ну да, – отозвался он странным голосом. – А вы что, кого-нибудь другого ждали?

– Глупости какие, – мигом ощетинилась Лидия, едва удерживая на кончике языка наиглупейшее в мире признание, что ждала она именно его, то есть не то чтобы ждала, но от души надеялась, что он вдруг возьмет да появится. – Просто по чердаку, как обычно, бродил призрак дядюшки Гаврилы Иваныча, а потом, даром что петухи пропели, шаги к моей двери переместились, ну я и перепугалась до смертушки...

Алексей чуть слышно хихикнул:

– Вы меня за призрака, что ли, приняли?

Лидия пожала плечами, как-то очень остро осознавая, что стоит перед ним в одной льняной рубашке. Рубашка, конечно, была вполне благопристойна, на груди присобрана, на завязочку завязана, с длинными рукавчиками и вообще почти до пят, но все же под ней-то ничего!

– Во всяком случае, я очень рада, что это вы, а не призрак, – сказала она со всей мыслимой холодностью и обхватила себя руками, как бы от холода, а на самом деле только для того, чтобы скрыть, как соски напряглись. О господи, стыдобушка...

Зачем он пришел? Зачем он пришел к ней среди ночи?!

Да нет, не может быть, чтобы...

– А вам что же не спится? – спросила Лидия самым дружеским на свете и самым равнодушным на свете голосом. – А то, не дай бог, что-то случилось?

– Случилось, – не вполне внятно проговорил Алексей. – Дурно мне сделалось. Так дурно, что едва мог терпеть.

– А Кеша где же? – испуганно уставилась на него Лидия.

– Не знаю, – досадливо дернул плечом Алексей. – Пошел куда-то. Ну вот я тоже пошел... помощи искать...

Голос у него был странный, дрожал, словно вибрировал. Похоже было, что дрожит туго-туго натянутая струна.

– Но комната Ирины ближе к вам, чем моя, – пробормотала Лидия, чувствуя, что озноб ее отпустил и тело начинает наливаться жаром. – Отчего же вы к ней не пришли?

– Да как же я мог к ней прийти? – чуть ли не испугался Алексей. – Я ж ее скомпрометирую навеки!

– Ну и что? – фыркнула Лидия. – Скомпрометируете да и женитесь.

– Но я же не хо... – Алексей осекся.

Лидия смотрела на него сквозь разделявшую их тьму так пристально, что начало резать глаза.

– А меня, значит, скомпрометировать не страшно? – прошептала, почти не понимая, что шепчет.

– Нет, – выдохнул в ответ Алексей, делая шаг ближе. Его руки коснулись ее плеч и медленно повлекли к себе, ближе и ближе, пока тела их не сомкнулись и она не почувствовала его напряженную, изнемогающую плоть.

– Ты видишь теперь, что ни Кеша, ни Ирина в боли моей помочь не могут, – бормотал он ей в ухо, и руки его блуждали по ее телу – бессмысленно, торопливо, словно Алексей искал дорогу, да только сам не знал, куда собирался идти. – Ты меня с ума свела своими поцелуями, ты меня разума лишила, ты мою душу отняла. Невесть откуда взялась, невесть куда кануть можешь, ну так я не хочу, чтоб ты исчезла, хочу, чтоб ты со мной была – не на жизнь, так на час, не на век, так на мгновенье!

Едва ли он сознавал, что говорит, а Лидия едва ли осмысливала его слова. Красноречивей всех слов на свете были его руки, и жгли они жарче огня. Он развязал тесемки, стягивавшие ворот ее рубахи, – прохладный, льняной, целомудренный кокон, в который Лидия была заключена, упал к ее ногам, она ощутила, что ничто на свете уже не разделяет их тел, которые так и рвались друг к другу, друг в друга.

– ...Да ты мечта моя вековечная, – тихо бормотал Алексей некоторое время спустя, а Лидия чуть слышно смеялась и поеживалась, потому что его теплые губы щекотали ее шею. Вообще после этой безумной любви у нее было такое ощущение, что кожа обрела необычайную чувствительность. И каждое прикосновение причиняло не то боль и муку, не то восторг и наслаждение, она никак не могла понять, что именно. Вроде бы смешки с губ слетали, а на глаза слезы наворачивались.

– Мечта моя вековечная, мечта сбывшаяся! Каждый мужчина мечтает о нежной подруге, вот и я мечтал, что такую женщину, как ты, рано или поздно встречу. Чтоб и красавица, и умна, как бесовка, и тайна бы в ней была... не так, что – капот ей распахнул, и вот она вся, словно каша, упревшая в горшке, бери ложку да лопай, – а тайна в каждом слове, в каждом движении, чтобы на нее средь бела дня глядеть – и при этом о ночи мечтать неотступно... Я уж думал, не сыщу такой среди наших барынь да барышень русских. Скучна и уныла наша супружеская добродетель, направленная лишь на воспроизведение себе подобных! Помню, в Петербурге водили меня дружки-приятели к одной такой женщине... Стоило прикоснуться к ней, и ты мечтал вернуться вновь и вновь, словно отравой опоенный, словно завороженный. Она говорила мне, что сила женщины, тайна ее власти над мужчиной не в скромности, а в смелости и откровенности, с какими она себя ему отдает. Но даже и с ней я не испытал того, что испытал сейчас с тобой.

Лидия вздохнула, не зная, то ли обижаться на это сравнение с какой-то шлюхой, то ли воспринять это как комплимент. Облизнула губы, еще хранившие аромат и вкус того, что было самой тайной, самой глубинной сутью Алексеева естества... Она диву давалась невинности и неиспорченности этого вполне взрослого и немало испытавшего мужчины. Он даже целоваться не умел так, как целовалась Лидия. В его поцелуе участвовали только губы, поэтому от движений языка Лидии он мгновенно сходил с ума. Да разве только эти тайны соития были ему неведомы?! Чудилось, в ее объятия попал мальчик неразумный... Количественно постельный опыт Алексея был наверняка побольше и пообширней, чем опыт Лидии, но она умела куда больше, чем он, хотя тех мужчин, которых она успела в жизни узнать, легко можно было перечесть по пальцам одной руки... еще и остались бы свободные пальцы. Алексей, само собой, и слыхом не слыхал о чудачествах «Камасутры», да и не в теоретических изысканиях дело – он понятия не имел о том, как можно отпустить на волю плоть и душу, он просто и не подозревал, что плоть и душу свои, когда двое сжимают друг друга в объятиях, нужно отпустить и отдать другому... другой...

– Любишь ли ты меня? – приподнявшись на локте, спросил Алексей с требовательными нотками в голосе.

– Неужто ты сам не видел этого, неужто сам не чувствовал? – проговорила Лидия с легким недоумением. – Да разве может женщина так искренне подарить себя нелюбимому?

– Однако же та фривольная особа из Санкт-Петербурга, о коей я упоминал, с равным же пылом отдавалась всякому, кто ей платил, – пробормотал Алексей, и ревность исказила его голос. – Пыл ее не ведал угомону, даже если мужчина был ей безразличен, а то и противен. Что, если и твой пыл...

– Да ты с ума сошел?! – Лидия резко села, вырвавшись из кольца его рук. – Ты за кого меня принимаешь? За шлюху? Но разве ты заплатил за мои ласки? Я отдавала тебе все, что у меня есть, потому что горела в твоих руках и мечтала раствориться в тебе! Ну не смешно ли, что тем, чем я тебя прельстила – своей смелостью и изощренностью, – я тебя и отталкиваю! Ты стыдишься того, чем восхищаешься? Когда ты был голоден, тебе нужна была острая еда с пряностями, а теперь ты ждешь от меня той же пресной пищи, которую мог получить в обыденности?

– Но ведь не ты сама знала это от рождения, – так же резко проговорил Алексей. – Кто-то научил тебя! Кто? Мужчина... мужчины! Ты не невинная девица. Сколько любовников у тебя было? Я готов убить каждого, кто прикасался к тебе!

Лидия не была избалована мужской ревностью. Прямо скажем, она ее почти не знала. И странная вещь произошла с ней сейчас: вместо того чтобы оскорбиться, она почувствовала себя... польщенной. Ну да, Алексей молол обидную чушь – но из-за того, что не мог делить Лидию с кем бы то ни было, даже в прошлом! Конечно, конечно, нет ничего более разрушительного и даже глупого, чем ревность к прошлому, однако же... это оказалось так приятно! Честное слово, Алексей и впрямь был бы готов убить ради нее всякого, кто оказался бы сейчас между ними, кто решился бы им помешать!

• Предыдущая
• 21/55
• Следующая