Змея в тени орла - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 7
- Предыдущая
- 7/57
- Следующая
– Минотавр, – обречено проговорила Легенда. – Но ведь их не бывает.
Бывает – не бывает. Некогда было рассуждать. И больше чем страх потрясло Эфу неведомое ранее, незнакомое чувство. Ее потянуло, безрассудно и неодолимо, к уродливому существу, молча ожидающему впереди. Так тянуло ее к женщинам, когда становилась она мужчиной. Так… нет, совсем иначе.
Что-то кричала Легенда. Не то молитва, не то песня на языке, не слыханном ранее.
– Руби его! – взвизгнула Эфа, не узнавая своего голоса. – Руби!
– Я не могу… нет, – простонала ее спутница, но Эфа уже не слушала. Раньше чем тело подчинилось нелепому и от этого жуткому зову, она хлестнула по морде чудовища коптящим факелом. Хлестнула по выкаченным бельмастым глазам, по влажным ноздрям. Отскочила. От яростного воя заложило уши. Минотавр шагнул вперед, и Разящая, свернувшись в упругий клубок, закатилась прямо под огромные плоские ступни. И был миг замешательства, грань между смертью и спасением, когда тяжелое тело над ней колебалось, уже падая, но еще пытаясь удержать равновесие. Колебалось и клонилось вниз, медленно, словно неохотно. И Легенда саблей кромсала неподатливую плоть. А потом, как-то сразу, все закончилось. Страшное чудовище, Минотавр… нет, то, что было Минотавром, теперь лежало на полу в луже темной, бликующей в свете факела крови. Пальцы на голых ступнях подрагивали, сжимались и разжимались, как от холода или щекотки.
– Горит, – хмыкнула Легенда, глянув на факел.
– Угу» – кивнула Эфа.
И они пошли дальше. В пахнущий зверем и кровью воздух откуда-то вплелся тонкий, свежий сквознячок.
Легенда молчала. И Эфе это нравилось. Те женщины, которых знала она раньше, были болтливы сверх всякой меры. Впрочем, те женщины, которых знала она раньше, понятия не имели, с какой стороны берутся за саблю.
А выход из пещеры, не в пример входу, был узким. Но зато не пахло оттуда, снаружи, никакой опасностью. Не было там страха. И не было крови.
Только есть захотелось, едва услышала Эфа крики невидимых птиц.
– Ничего себе лес… – восхищенно проговорила Легенда.
«Густые, труднопроходимые лесные заросли, тропические леса с обилием деревянистых лиан и высоких грубостебельных злаков», – сумрачно пробурчала Эфа. – Джунгли это. Сейчас поймаем кого-нибудь и съедим, а потом уж дальше пойдем.
– Давай лучше пойдем, а по дороге кого-нибудь поймаем. – Легенда оглядывалась по сторонам. – Как здесь… пестро. А откуда ты это, ну… как там, «густые леса с обилием деревянистых злаков…»
– Издеваешься? – процедила Эфа. Вполне, впрочем, дружелюбно. – Злаки грубостебельные. А деревянистые – лианы. Да нам-то с тобой это совершенно ни к чему.
– Ш-ш-ш… – Легенда приложила палец к губам и одними глазами показала на упитанное, покрытое грубой шерстью животное, которое целенаправленно пробиралось сквозь колючие заросли.
Эфа еще оценивала тварь с точки зрения съедобности, а зеленоглазая воительница уже скользнула вперед. Короткий взвизг. Судорожный рывок. Опомнившись, Разящая кинулась на помощь. Зверушка оказалась на удивление сильной, но в четыре руки, а точнее – в два ножа, ее из зверушки быстро превратили в добычу. Эфа облизнула окровавленное лезвие. Вытерла его о штанину и ухмыльнулась:
– Ловко ты его.
– Когда-то я охотилась так на зайцев. – Легенда умело потрошила тушку. – Дома. У нас забава такая была – подкрасться к дремлющему зайцу и поймать за задние ноги. Они ведь очень чутко спят. И сильные, кстати. Только зайцев мы отпускали. Тебе что, сердце или печенку?
– Печень, – без раздумий выбрала Эфа. – Ты сырое мясо ешь?
– Ну… если надо.
– Значит, будем готовить.
Поев, они завернули остатки ужина в широкие плотные листья. Потом Эфа достала трубку и с удовольствием закурила, глядя на поднимающийся вверх дым и ни о чем не думая. Неведомо как они оказались неведомо где, и все, что можно делать, это идти вперед. Может быть, там, впереди, будут люди. Может быть, их не будет. Это все не имело значения, пока оставались джунгли, где водится «мясо».
– Ночью появятся хищники, – подала голос Легенда. Эфа перевела взгляд на ее тонкое лицо, полюбовалась прозрачными зелеными глазами, мелькнула было мысль стать мужчиной, но спутница ее не походила на других женщин. Других можно было взять силой или просто заставить. Легенду же… Силой, конечно, можно, да ведь обидится. А обиженная женщина – плохая компания.
– Как придут, так и уйдут. – Разящая затянулась дымом. Выдохнула. – Они огня боятся. Все звери огня боятся.
– Разложим костер по кругу?
– Угу.
Так и сделали.
Хищники себя никак не проявили.
А утром Эфа и Легенда снова шли по зеленому, шумному лесу. Убитый вчера неведомый зверь оказался очень питательным, и от целой тушки осталось больше половины. Так что о пище в этот день можно было не беспокоиться.
И они не беспокоились.
Легенда шагала впереди, Эфа, след в след, за ней. Она нюхала пахнущий прелью воздух и чутко слушала лес. Не потому, что боялась, а скорее по привычке. Ничего опасного густые заросли в себе не таили.
А вокруг была зелень. Зелень, зелень, зелень. Разных оттенков. На разных уровнях. И с разной степенью пахучести. Изредка мелькал в ветвях чей-нибудь пестрый хвост. И снова листья, мох, мягкое подобие хвои. Только множество голосов, птичьих и нептичьих, висело в воздухе дрожащим звоном.
– Ого! – Эфа остановилась. Легенда обернулась на возглас. – Смотри. – Разящая обошла толстый, обросший какой-то зеленой дрянью ствол дерева. – Что ж ты мимо проходишь?
На стволе рос цветок. Огромный, с тяжелым приторным запахом, но ни густой аромат, ни размеры не портили совершенной формы лепестков, выгнувшихся изящно по кругу нежной, сияющей золотом сердцевины. Цветок был прекрасен какой-то абсолютно разнузданной, не знающей меры красотой.
– Я не увидела. – Легенда подошла ближе. – Что это?
Эфа скривилась недовольно, когтистым пальцем коснулась лепестков:
– «Орхидея. Семейство ятрыпшиковых, с однодольные растения с душистыми цветами разнообразной формы и окраски». Как тебе?
– Сухо.
– Никогда не спрашивай, что это, если видишь что-нибудь красивое, – пробурчала Разящая. – Тебе скажут слово. И оно испортит красоту. Лучше придумай что-нибудь свое.
– Да? Зачем же ты тогда спрашивала, кто я и откуда?
Эфа восхищенно присвистнула и, отвернувшись от цветка, с ног до головы оглядела спутницу:
– Однако у тебя самомнение!
– Ты сама говорила, что я красива. Спроси у цветка, как он сам называет себя. Его ответ не осквернит красоты.
Эфа фыркнула и сморщила нос:
– Оч-чень мудро. Только где бы найти говорящие цветы? А ты не цветок. И говорить умеешь. Пойдем.
– Я – эльфийка, – бросила Легенда ей в спину. – Но это все, что мне известно. Я помню, где жила раньше, и не знаю, как оказалась здесь.
– Насчет «здесь» я тоже не знаю. – Эфа не оборачивалась.
– Я не о джунглях. Я обо всем мире. – Теперь Легенда шла позади. – Здесь есть только люди, они никогда не видели эльфов. И меня приняли за человека. Еще повезло, что приняли…
– Могли бы сжечь, – кивнула Разящая. – У анласитов это запросто.
– Да. А ты откуда?
– А я действительно не помню. – Эфа пожала плечами. «Йервалъде… льдистый огонь…»
– И, наверное, не хочу вспоминать.
– Почему?
– Просто.
Какой толщины ковер из листьев под ногами? Какой высоты деревья, чьи стволы уходят в небеса, теряясь в кронах молодой поросли? Откуда приходят сны? Откуда бы ни просачивались воспоминания, их нужно гнать, как гонят нищих от порога. Как гонят шелудивых собак. Как отгоняют шакалов… Там, где полыхает в небе льдистый огонь, живут такие, как она, Эфа. Они все такие, как она. Жуткие. Беспощадные. Умеющие наслаждаться чужим страхом и чужой смертью. Там она не будет необычной. Необыкновенной. Бесценной. Там ею не станут восхищаться. Ее не будут бояться и превозносить. Там она перестанет быть Эфой. Разящей. Ей нечего делать там, дома.
- Предыдущая
- 7/57
- Следующая
