Вилла загадок - Хьюсон Дэвид - Страница 20
- Предыдущая
- 20/86
- Следующая
– В автобус? – повторил Буччи.
– А почему бы нет?
Нери немного помолчал. Он не любил делиться с другими своими проблемами.
– Не возражаешь, если я спрошу тебя кое о чем?
– Нет.
– Этот мой глупый мальчишка, Мики. И Аделе. Как ты думаешь, что мне с ними делать, а? Они просто сводят меня с ума.
Бруно Буччи беспокойно заерзал. Удивляясь такой странной реакции на свои слова, Нери не мог поверить глазам: человек из Турина медленно заливался румянцем.
– Ты что, язык проглотил? Что я такого спросил?
– Мне хотелось бы вам помочь, босс, – наконец заговорил Буччи. – Вы знаете, что это так. Если я могу что-нибудь сделать... только скажите.
– Сделать! – засмеялся Нери, все еще удивляясь его реакции. – О чем ты говоришь, Бруно? Я лишь спросил твое мнение. Это моя проблема. Сын, которого я люблю. Жена, которую я люблю. И оба не могут друг друга видеть. Думаешь, я прошу тебя что-то здесь исправить? Господи...
– Я не знаю, что вам ответить.
Он похлопал Буччи по плечу:
– Ну да, конечно. Ох уж эти северяне! Считаете, будто у вас есть ответы на все вопросы, только не желаете их высказывать.
– Вы задали мне трудную задачу, – проговорил Бруно Буччи. Его карие глаза смотрели на Нери без всякого выражения.
– Вот. – Нери сунул ему несколько крупных банкнот. – Ты прав. Это мое дело. Мне не следовало ставить тебя в неловкое положение. Иди развлекайся. Как угодно. Мне все равно. "Только скажите". Когда-нибудь вы меня этим убьете.
Бруно Буччи поднялся и пересчитал банкноты.
– Спасибо, – поблагодарил он.
Нери проводил взглядом его широкую спину.
– Повиновение! – сказал он самому себе. – Вот чего не хватает современному миру.
Завернув за угол, он вышел на площадь, вспоминая, когда последний раз ездил на автобусе и каково это – чувствовать себя молодым.
Хорошее настроение продлилось недолго. Очередь, иностранцы, которые толкались и задавали глупые вопросы. Чтобы пробиться к дверям, ему понадобилось десять минут. К тому времени, когда Эмилио Нери вошел в автобус, его мысли вновь вернулись к дурацкой ситуации в семье.
Свободных мест не было, но какой-то хорошо одетый, приветливый мужчина примерно одних с ним лет встал и предложил ему присесть.
Глядя на незнакомца, Нери размышлял, почему допустил такую оплошность и отказался от предложения Буччи поймать такси. "Потому что я старый дурак, – подумал он. – И возможно, об этом уже стали догадываться".
Мужчина широко улыбался. Нери не понимал, как вообще можно улыбаться в переполненном, дурно пахнущем автобусе. Сам он не мог дождаться момента, когда эта штуковина переползет через мост и окажется на виа Аренула, чтобы он мог сойти и добраться до дома по виа Джулия.
– Сидите сами! – проворчал Нери. – С чего вы взяли, что мне нужно уступать место?
– Да так, – продолжал улыбаться мужчина, похожий на афериста или плохого актера из фильмов Феллини. – Просто я подумал...
– Вы неправильно подумали! – отрезал Нери и схватился за ремень, мечтая упасть на скамью и снять нагрузку со своих потеющих ног. Но там уже сидел какой-то чернокожий подросток в наушниках, из которых доносился шипящий звук.
Вместе с толпой пассажиров он вышел на виа Аренула. Чтобы перейти оживленную улицу, пришлось ждать почти пять минут. Когда, задыхаясь и истекая потом, он добрался до дома, его мысли все еще занимала перебранка Мики и Аделе, изредка уступая место звонку из полицейского участка.
В доме было пусто, хотя Нери хотелось, чтобы Мики и Аделе оказались на месте. Когда зазвонил телефон, Нери понял, что старый труп действительно восстает из мертвых и предотвратить это невозможно.
Через двадцать минут, покинув Театро ди Марчелло, Ник Коста и Джанни Перони вслед за машиной Фальконе въехали на небольшую частную стоянку, расположенную возле холма Яникулум – обширной парковой зоны, возвышающейся над Трастевере и выходящей на реку.
Проглотив вторую за день булочку с паркеттой, Перони стряхнул крошки на пол "фиата" и сказал:
– Знаешь, мне нравится, как ты водишь, Ник. Ты осторожен, но не слишком, всегда учитываешь обстановку и при необходимости можешь немного прибавить скорость. Когда меня восстановят в должности, я предложу тебе работу, мой мальчик. Будешь везде меня возить. Большинство ребят, с которыми я ездил, постоянно сталкиваются с другими машинами, что немного огорчает такого чувствительного человека, как я.
Развернув шоколадку, он откусил кусок плитки и снова засунул ее в карман.
– Если будешь так есть, скоро наберешь вес, – заметил Коста. – Это ненормально.
– Уже пятнадцать лет я вешу одинаково. Сжигаю жир – из-за нервного напряжения и тому подобного. Ты видишь только внешнюю мою оболочку. Спокойный, сдержанный, всегда бдительный, страшный, как лошадиный зад, – как раз такой, каким хочу казаться. Но внутри я просто кипящий котел, раздираемый эмоциями. Травмы, которые я получил, сожгут любое количество холестерина и углеводов. Подумай сам – разве с начала нашего знакомства ты видел на мне хоть один лишний грамм?
– Нет.
– Кроме того, нужно помнить, что мясо – даже та дрянь, которую под этим названием продают в Риме, – и хлеб служат лучшим противоядием против гриппа. Забудь всю эту чепуху насчет фруктов и овощей. Ты когда-нибудь видел шимпанзе? Эти гребаные мутанты все время чихают. Или делают кое-что еще. Иногда одновременно.
– Никогда не видел чихающих шимпанзе, – заметил Коста.
– Тебе надо развивать свою наблюдательность. Ну что, пожать тебе за это руку или я все-таки могу немного вздремнуть в машине? Эти мумифицированные тела и уроки римской истории сильно утомляют таких ночных животных, как я.
Вынув пачку сигарет, Перони увидел его лицо и усмехнулся:
– Ладно, ладно. С тебя хватит и одного одолжения в день. Что касается девочки-англичанки, то Фальконе в данных обстоятельствах делает все, что может, – рассылает фотографии, получает видеозаписи. Я, конечно, не детектив, но то, что говорит ее мать, выглядит весьма неопределенно.
– Так часто бывает. А разве в "нравах" как-то по-другому?
– По-другому, – кивнул Перони. – Мы не расследуем преступления, а применяем закон. Стараемся все держать под контролем, чтобы действительно невиновный не пострадал, а наркоты было как можно меньше. Я не такой, как ты. Хочешь правду? Я что-то вроде социального работника. Запомни – если дело доходит до насилия или чего-нибудь похуже, у нас все сразу выходит из-под контроля. Мы просто лицензированные информаторы, собирающие слухи, которые вы, ребята, можете использовать. Согласись, та еще работа.
– А если тебе самому нужна какая-то информация?
– Я задаю вопросы, – ответил Перони. – Иду и спрашиваю. Я это хорошо умею. Прямо, без всяких околичностей. Иначе нельзя. Поэтому хочу спросить еще раз: в чем тут проблема? Ты жаждешь подольше побыть вместе с матерью? Мужчина всегда учитывает сексуальную сторону, но ведь я уже говорил тебе – пригласи Барбару на свидание. Она хорошая девушка.
– К чему ты это?
Перони бывал порой чересчур прямолинейным. И чересчур наблюдательным.
– К тому, что я видел, как ты смотрел на эту англичанку. Пойми меня правильно. Для секонд-хэнда она великолепно выглядит. Она тебя старше, но это не всегда плохо. Она не в моем вкусе. То ли видела слишком много страшных снов, то ли чересчур много пила.
– Просто я думаю, что здесь все гораздо серьезнее, – ответил Коста. Напарник не слышал всего, а может, сознательно занижает планку.
Перони сжал его руку:
– Ник, ты помнишь, что сказал Фальконе? Он сказал, что, возможно, ты прав. Но постарайся не горячиться. Ты только что вернулся к работе. В полицейском участке есть люди, которые считают Фальконе сумасшедшим за то, что он вообще дал тебе шанс. У тебя сейчас испытательный срок. Как и у меня.
– И ты думаешь, что, настаивая, я могу испортить все и тебе, и себе?
- Предыдущая
- 20/86
- Следующая
