Том 10. Вечера княжны Джавахи. Записки маленькой гимназистки - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 7

• Предыдущая
• 7/42
• Следующая

Княжна велела им оставить ее наедине с молодым беком.

Те молча повиновались.

— Видишь, Гремия, — сказала княжна, — я спасла тебя от смерти и спасу от неволи… Верну тебе свободу, которой лишил тебя отец… Хочешь снова очутиться на свободе, пленный сокол?

Но Гремия печально покачал головою.

— К чему мне теперь свобода, княжна Тамара? Мой отец убит твоим отцом… Богатые поместья мои разграблены… Моя старая мать умерла на глазах моих от горя, а невеста моя, сердце сердца моего, Гайянэ, пропала без вести в нынешнюю ночь, роковую для нас обоих…

— Невеста! — вскрикнула Тамара, — так у тебя была уже невеста на родине!

— Да, я обручен был с детских лет с любимой моей Гайянэ. Где она, бедная одинокая птичка, не ведаю ныне.

— Брось думать о какой-то жалкой девчонке, Гремия… Взгляни на меня, посмотри мне в очи… Ты видишь, огнем радости горят они… Я рада, что вижу тебя, Гремия, говорю с тобою… Слушай, пленник, княжна Тамара, дочь могущественного Гудала, любит тебя.

Замерла в волнении красавица, произнеся роковое слово.

Молчал и Гремия, пораженный речами княжны.

Луна успела выплыть из-за облака и осветить лицо пленника и красавицу, когда Гремия спросил тихо:

— Чего же ты хочешь от меня?

Подняла гордую голову Тамара.

— Ты знаешь, отец мой подарил тебе жизнь по одному моему слову. Ему ничего не стоит подарить нам и свое согласие на брак. Ты едва ли менее знатен меня родом, и замужество мое не будет позором. Завтра же я иду сказать отцу, что люблю тебя больше жизни и выбираю тебя в супруги.

— Никогда! — отвечал бек, — никогда не женюсь я на дочери убийцы моих близких, на дочери моего злейшего врага… Да если бы я и встретил тебя на воле, девушка, все равно, не полюбил бы. Одну Гайянэ любил я всю жизнь, одну ее и любить буду вечно!

— Молчи, безумец! Или кинжал княжны Тамары заставит тебя сделать это! — закипая бешенством, вскричала красавица.

Потом, едва переводя дыхание, заговорила опять:

— Берегись, джигит! Такой обиды до самой смерти не простит тебе Тамара! И оскорбленная княжна жестоко отомстит тебе, Гремия!..

Сказала и, окинув взором, полным ненависти, юношу, исчезла, как призрак во мраке ночи…

С того самого вечера не знает покоя Тамара. День и ночь стоит перед нею, как живой, красавец Гремия. И лютые муки терзают сердце княжны.

И ненависть, и любовь борются в сердце Тамары.

Она в тот же вечер упросила отца унизить молодого пленника.

Приказал Гудал, по желанию дочери, одеть в жалкие смрадные рубища Гремию, кормить его с собаками из одной посуды и давать самую унизительную работу — убирать мусор со двора — заставил делать это его, недавнего хозяина роскошных поместий.

Удовлетворилась таким мщением Тамара, но не надолго.

Увидела как-то Гремию на дворе, подметающего мусор, вскинула на него глаза и встретила его взгляд, счастливый, сияющий, как солнце, такой светлый и прекрасный, какого не бывает у несчастных людей.

«Есть какая-то радость у Гремии, есть утешение… Иначе почему бы, подобно солнцу, сияли его глаза», — подумала Тамара и, закипая новым приливом ненависти, решила во что бы то ни стало добиться истины.

В ту ночь она не ложилась. Княжна легкой тенью скользнула из башни, в то время как луна скрылась за облаками.

Старый сад замка прилегал к уступу скалы.

Вскарабкаться наверх было невозможно, а другого выхода из разбойничьего гнезда не было, кроме ворот замка, которые караулила стража.

Вот почему и оставляли Гремию на свободе ночью в саду. Знали, что пленнику все равно не уйти из неволи.

Гремию, облаченного в жалкие лохмотья, увидела Тамара у подножия скалы.

Он неподвижно стоял с запрокинутой головою и не сводил взора с вершины утеса.

Тамара взглянула туда.

Луна вышла из-за облаков и осветила стоявшую на скале высокую девушку с глазами, прекрасными, как небеса Грузии, с золотистыми косами до пят.

Она говорила:

— Ты видишь, Гремия, я снова с тобою, солнце души моей. Я прикрепила длинную веревку к стволу чинары, по ней ты поднимешься ко мне, на скалу.

— О, Гайянэ, звезда всех моих помыслов, — отвечал пленник, — до сих пор не верится мне, что ты жива и здорова и, благополучно избежав рук злодея, укрылась в горах…

— Полно, сердце мое. Говорить будем после… Лови конец веревки… Я бросаю его тебе вниз…

Тамара окаменела от изумления.

«Так вот оно что! Вот откуда эти лучи счастья в очах Гремии! Вернулась к нему его Гайянэ! Сейчас он поднимется к ней на скалу, и они убегут далеко отсюда, навсегда, навсегда! Нет! Не бывать этому!»

Тамара быстрее лани кинулась к дому.

— Тревога! Отец, тревога! Верные джигиты, сюда, ко мне! Седлайте коней! Снаряжайте погоню!

Стоустым эхом пронесся ее крик по горам…

Мгновенно проснулся старый замок. Заметались люди, заржали кони. Факелы запылали на дворе. Стали снаряжать погоню.

А в это время Гремия вскарабкался по веревке на скалу и нежно обнял свою невесту.

— Спешим, свет очей моих, спешим!

Подхватил он на руки Гайянэ и бегом пустился с нею по горной тропинке.

А погоня уже мчится вслед. Видны в лунном свете силуэты всадников, слышно бряцание уздечек, гиканье.

— Нас нагоняют, сердце мое! Все пропало! Смерть наша пришла, милая Гайянэ!

— О, Гремия, брось меня в бездну, а сам спасайся… Пусть я погибну, но ты останься жив… Ты не должен умереть, пока не отомстишь за смерть отца по адату (закону) страны!

Гремия остановился. От погони нельзя было укрыться.

Единственным его желанием было теперь — умереть вместе со своей Гайянэ. Но немыслимо это!.. Надо, по закону страны, отомстить за гибель отца. Он должен сделать это прежде, нежели может умереть. Оставить же в живых девушку — значило бы предать ее в руки злодеев, которые обрекут ее на муки и позор.

В последний раз прошептал Гремия слова любви и прижал к сердцу невесту. Потом запечатлел на челе ее нежный поцелуй и, высоко подняв Гайянэ над бездной, бросил в нее любимую девушку. Сам же кинулся в пещеру, что темнела своим черным входом неподалеку.

С диким гиканьем прискакала к пещере погоня. Князь Гудал и его джигиты спешились с коней и кинулись вовнутрь пещеры.

— Все кончено! Я умру, не отомстив злодею за смерть отца. Родные горы, сделайте это за меня! — крикнул Гремия.

И захолодела мгновенно кровь в его жилах. Застыло тело. Он превратился в камень.

Ослепленный злобой Гудал не заметил этого и кинулся на Гремию.

Со всех сил ударился головою князь о каменную скалу и упал замертво у ног каменного изваяния.

Так исполнилось последнее желание юноши и злодей был наказан.

Княжна Тамара, узнав о судьбе Гремии, которого она так полюбила, взбежала на высокую башню замка и оттуда с воплем ринулась вниз…

И разбилась насмерть злая красавица Тамара.

Гнездо Гудала опустело. Прекратились разбойничьи набеги в горах, забылись страшные казни злодея.

А в глубине пещеры по-прежнему день и ночь стоит на страже каменный джигит и с угрозою простирает руки.

Закончила свой рассказ старая Барбалэ. Погасли последние уголья в костре. Задумчивый отблеск зари бросал розоватые тени на лица.

— А теперь пора собираться, друзья мои, в обратный путь, — первый нарушил молчание князь Георгий. — Абрек, Михако, седлайте коней.

• Предыдущая
• 7/42
• Следующая