Сомнения любви (Любовь к Пропащему Лорду) - Патни Мэри Джо - Страница 8

• Предыдущая
• 8/78
• Следующая

Она не нашла серьезных ран ни на ногах, ни на туловище. Вероятно, раньше какие-то из них кровоточили, но за время, проведенное в морской воде, кровь смыло и кровотечение остановилось.

Она вытащила из шкафа одеяла и тщательно укутала ими незнакомца. К счастью, огонь быстро прогрел комнатушку и его озноб постепенно стихал.

Взяв лампу, Мария прошла в свою комнату за сухой одеждой, затем спустилась на кухню. Поставив греться воду для чая и бульон, она отнесла своему пациенту кувшин с водой и стакан. Он спал. В неясном свете лампы, цвет его кожи и не по моде длинные волосы выглядели темными. Она не была экспертом по мужской бороде, но ей показалось, что он не брился, по крайней мере, несколько дней. Если все эти дни он провел в воде, то физически это должен был быть очень сильный мужчина.

С такими синяками на лице сложно было судить о его возрасте, но Мария решила, что ему где-то около тридцати. Хотя он и не был очень широк в плечах, но тело его было мускулистым, как у рабочего человека, а руки покрыты мозолями.

Она нахмурилась, когда заметила, что с левой стороны его волосы спутались. Поставив лампу, она провела кончиками пальцев по голове и обнаружила длинную глубокую рану, из которой сочилась кровь.

Мария тихонько выругалась и обвязала голову моряка чистым полотенцем. Все, что она делала до сих пор, было вполне разумно, но рана на голове показалась ей серьезной, и она не знала, что предпринять. Необходимо срочно, не дожидаясь утра, послать за Джулией Бенкрофт.

Мария убрала мокрые волосы с лица спящего мужчины, гадая, откуда он. Вероятно, откуда-то со Средиземноморья. Она натянула на него одеяла, в этот момент его веки дрогнули, и он посмотрел на нее в упор завораживающими зелеными глазами.

После целой, казалось, вечности, проведенной в холодной воде, окоченевшего и отчаявшегося, его вытащили на берег. То, что он оказался на суше, вывело его из транса, близкого к состоянию смерти, что и позволило ему так долго цепляться за жизнь. Он с трудом вспомнил, как ковылял с чьей-то помощью, то проваливаясь в темноту, то снова возвращаясь к... совершенству.

Женщина, склонившаяся над ним, казалась скорее мечтой, чем реальностью, но тепло, исходившее от нее, было вполне ощутимо. Ее карие глаза были приятного теплого оттенка, а идеальный овал лица обрамляло облако золотых волос. В свете лампы от нее исходило сияние. Раздумывая, не утонул ли он и не попал ли в другую реальность, он поднял дрожащую руку, чтобы погладить эти прекрасные вьющиеся пряди. На ощупь они походили на тонкий газовый шелк.

– Теперь вы в безопасности, – она откинула назад свои длинные волосы и связала сияющую массу простым узлом на затылке. Каждое ее движение было наполнено неповторимым изяществом. – Вы говорите по-английски?

Ему пришлось подумать, прежде чем ответить на этот вопрос. Английский. Язык. Понимать. Он облизал сухие губы и прошептал:

– Д... да.

– Хорошо. Это упрощает дело, – она скользнула рукой под его плечи, приподняла, и поднесла к его губам стакан воды. Он жадно глотнул, подумав при этом о той странности, что ему так необходима вода, которая едва его не убила. Он был настолько слаб, что даже не мог пить без посторонней помощи, это было унизительно.

Когда он напился, она убрала стакан и осторожно уложила его обратно. Она была в халате, хорошо скрывавшем ее фигуру, тем не менее, ее дезабилье было восхитительно соблазнительным.

– У вас такие зеленые глаза, – заметила она. – Удивительное сочетание с таким темным цветом лица.

Его глаза были зелеными, а остальное тело – темным? Он поднял голову и посмотрел на свою правую руку. Кожа была средне загорелой, примерно на полдюжины оттенков темнее, чем ее кожа цвета слоновой кости. Он осознал, что понятия не имеет, как он выглядит, не считая загара и синяков. Или должен выглядеть.

Она продолжила:

– Вы можете назвать мне свое имя?

Он порылся в памяти и обнаружил…ничего. Ни имени, ни места, ни прошлого так же, как он не чувствовал своего собственного тела. Это было неправильно. На него нахлынула паника, более ужасная, чем холодное море, чуть не поглотившее его. Он был ничем, никем, оторванным от прошлого и брошенным в неизвестное настоящее. Ужас просочился во все части его тела. Изо всех сил стараясь удержать этот страх под контролем, он выдавил:

– Я... я не знаю.

Видя его смятение, она схватила его холодную руку своими теплыми ладонями.

– Вы пережили очень суровое испытание. Стоит вам отдохнуть и поправиться, и вы непременно все вспомните. – Она нахмурилась, словно не была уверена в своих словах. – Мог ли ты забыть, что я – твоя жена, Мария Кларк?

– Моя... моя жена? – Он недоверчиво на нее уставился. Как он мог забыть, что женат на такой женщине? Но, хотя он и не помнил об их браке, его страхи ослабли, и он пылко сжал ее руку. – Значит... мне очень повезло.

Она тепло улыбнулась.

– Отдыхай, я сейчас принесу чай и бульон. Я послала за человеком, который знает, как вылечить твою рану на голове. Если повезет, помощь скоро подоспеет. К завтрашнему дню ты, вероятно, все о себе вспомнишь.

Он поднял дрожащие пальцы к рваной глубокой ране, проходящей по левой стороне его черепа. Имея столько ран и синяков, до сих пор он особо не выделял какую-то одну из них, но теперь, когда она упомянула эту конкретную рану, его голова начала дьявольски пульсировать.

– Чай... пожалуйста.

– Меня не будет всего несколько минут, – пообещала она, быстро выходя из комнатки.

После того, как она ушла, он уставился на потолок. У него есть жена. Он ненавидел себя за то, что ничего не помнит ни об этом прекрасном видении, спасшем ему жизнь, ни о том, что женат. Так легко представить себе, что он ее целует и даже более того. Но у него не было этих воспоминаний. Это казалось чертовски несправедливым.

Пока ее не было, он копался в своей памяти и пытался сдержать себя и не вцепиться в простыни нервными пальцами. Он знал названия окружающих его предметов. Кровать, одеяло, огонь. Небо на улице слегка порозовело. Это... рассвет. Странно, но ему на ум тут же пришли и другие слова. Palang. Kambal. Aag[18]. Он был уверен, что их смысл соответствует тем английским словам, которые он вспомнил до них. Вероятно, он знает еще один язык, хотя и не помнит какой.

Но личных воспоминаний у него не осталось. Снова пришлось бороться с нарастающим страхом. Его эмоции представляли собой сплошной комок нервов, кричащий о его уязвимости, одиночестве и совершенной беспомощности, поскольку он не знает даже, что представляет для него угрозу.

Странно, но в глубине души он чувствовал, что уже не в первый раз оказался не в ладу с самим собой. Вероятно, именно поэтому его страх вырос до таких размеров. Но о той, другой ситуации, какой бы она ни была, он ничего не мог вспомнить.

Однако он явно выжил после того случая. А сейчас у него была жена, утверждавшая, что он в безопасности. Очевидно, что она за ним присмотрит, пока он не окрепнет настолько, чтобы сам мог присматривать за ней.

Что ж, пока его сознание ухватилось за единственный доступный ему, но основополагающий факт: он – мужчина, а Мария Кларк – женщина.

***

Мария бегом спустилась в кухню, зная, что покраснела, как свекла. Почему, скажите на милость, она сделала такое скандальное заявление? Сказать бедняге, что она – его жена! Слова просто вырвались, словно не она, а бабушка Роуз заговорила вместо нее.

Но он был просто сражен тем фактом, что ничего не помнит. Даже испугался. Вспомнив о своем собственном страхе одиночества, она поняла его. Ей было очень плохо без семьи, без друзей, но, по крайней мере, она знала, кто она. А потерять собственную личность... При этой мысли она содрогнулась.

• Предыдущая
• 8/78
• Следующая