Семейное проклятие - Хупер Кей - Страница 28
- Предыдущая
- 28/68
- Следующая
— Она вышла за Стюарта?
— На следующий день состоялась их скромная свадьба, но венчание в церкви пришлось отменить. Они почти сразу уехали из Филадельфии в Вашингтон, округ Колумбия, где и жили, когда началась Гражданская война. Стюарт воевал в армии северян и был убит в сражении в возрасте тридцати лет, в 1863 году. Через пять месяцев, в 1864 году, Фэйс умерла при родах. Ей было двадцать восемь лет. Ребенок тоже умер.
Помолчав, Лаура сказала:
— Как это трагично. Я имею в виду всю эту историю.
Дана кивнула.
— Это уж точно. Единственное, что тут светлого — это любовь, которую Фэйс испытывала к Стюарту, ну и он, наверное, к ней. Она писала… Ну, ты сама об этом прочтешь. Это действительно здорово.
Дана перевернула страницу.
— Ладно. После смерти Фэйс зеркало перешло к ее сестре, которая и владела им тридцать лет, до самой смерти. Ее имущество было распродано в Нью-Йорке с аукциона в 1897 или в 1898 году. Сейчас я добываю информацию об этом аукционе.
Лаура взяла у Даны папку с записями, но не открыла ее, решив, что прочтет все, когда останется одна.
— Я хочу тебе сказать, Дана, ты просто замечательно работаешь. Честное слово, ты чудо.
— Спасибо. Но я уже говорила, нам везет: пока что все владельцы этого зеркала записывали его историю. Например, Фэйс написала в завещании, что оставляет зеркало сестре. А сестра — бездетная вдова, поэтому была составлена опись ее имущества.
Дана задумалась.
— Меня больше удивляет, что мы смогли узнать самую раннюю историю зеркала. Начиная с 1800 года получить информацию о нем и о людях, которым оно принадлежало, — это же настоящее везение. Странно. Как будто…
— Как будто что?
— Ну, как будто именно ты должна была узнать историю этого зеркала. — Дана улыбнулась. — Конечно, я возьму свои слова обратно, если след затеряется на аукционе в Нью-Йорке.
— Я абсолютно уверена, что ты сможешь проследить его до 1997 года и чердака Килбурнов.
Дана встала.
— Я сделаю все, что смогу. А сейчас я отправлюсь домой, потому что завтра у меня экзамен. Я свяжусь с тобой в конце недели скорее всего.
— Спасибо, Дана.
— Не за что.
Оставшись в квартире одна, Лаура открыла папку и принялась за чтение заметок Даны. Снова сухой перечень фактов и дат, на этот раз о молодой паре, прожившей вместе несколько счастливых лет и так рано ушедших. Затем Лаура нашла фотокопии страниц дневника Фэйс и начала разбирать ее витиеватый почерк.
Я не могу объяснить это даже себе. Это зеркало привлекло, как меня всегда влекли зеркала. В зеркале отразился свет, поэтому я обратила на него внимание. Когда я вошла, чтобы узнать цену, и увидела его, это было так, словно судьба устроила нашу встречу. Как еще я могла попасть в этот день в ту часть города, где никогда раньше не бывала? И почему он работал в это время в магазине, ведь он обычно занимался делами в задней комнате? Мы оба чувствовали, что нас соединила судьба.
На другой странице, в другой день:
Мы будто две части одной души, мы спокойны и счастливы только тогда, когда мы вместе. Наша страсть, как языки пламени, полыхающего в ночи, согревающего наши сердца и нашу постель. Если бы мы провели вместе всего одну ночь, одну неделю или одну зиму, это больше, чем нужно человеку для счастья.
Последняя запись датирована 1859 годом. Их первая совместная зима. Кто-то, наверное, добрая библиотекарша, пометил, что это последняя запись в дневнике. Может быть, Фэйс была слишком занята, чтобы ежедневно вести записи, а может быть, сказала все, что хотела сказать, в этих строчках о своем счастье. Через пять лет, в этот день, ее уже не было в живых.
Лаура закрыла папку и наклонилась, чтобы отложить ее на журнальный столик. Еще одна влюбленная пара, руки которой держали ее зеркало. Мужчина и женщина, испытавшие большую любовь. И что же? Что это может значить? И значит ли что-то вообще?
Лаура думала об этом весь вечер, занимаясь своими обычными домашними делами. Она поменяла постельное белье, сходила вниз в домашнюю прачечную, машинально пропылесосила гостиную, приготовила ужин, посмотрела новости по телевизору и, наконец, приняв ванну, легла в постель.
Но она не могла спать. Впечатления этого дня не отпускали ее. Злоба Энн и нестихающее горе Мэдлин. Слишком много вопросов. Как только Лаура закрывала глаза, две эти встречи всплывали в ее воображении, каждая подробность, выражение лиц, интонации. Как будто ее подсознание на всякий случай записало все мельчайшие детали.
Но сколько она ни пыталась анализировать смысл этих встреч, это не приблизило ее к разрешению загадки. Она познакомилась с раздраженной тридцатилетней женщиной, резкие манеры и недовольное выражение лица которой скорее могли бы подходить подростку, и горюющую мать, которая обожала своего младшего сына и казалась совершенно равнодушной к старшему. Она продолжала думать о словах каждой из женщин. Слова Энн о планах Питера и ее уверенность, что он умер из-за того, как в этой семье принято вести дела, и заявление Мэдлин о том, что Питер делился с ней всеми своими секретами. Но все-таки, знает ли кто-то из этих женщин нечто такое, что может помочь раскрыть тайну гибели Питера?
Или же она все усложняет, и произошло обычное убийство из ревности?
С утра в среду дождя не было, не пошел он и в течение дня. Наступил октябрь. Синоптики обещали грозы и неустойчивую погоду. Лаура не могла понять, повлияла ли на нее погода или что-то еще, но к тому времени, когда они закончили с Эмили свои утренние эскизы и присоединились к Джози, чтобы отправиться на обед, она испытывала одно желание — выйти на воздух.
Эмили даже не успела препоручить ее Джози, как делала обычно, девушка опередила ее, сказав, что сегодня она хотела бы побродить по саду одна. Если Эмили не будет возражать, конечно.
Поколебавшись немного, Эмили согласилась:
— Ну, конечно, детка, я не возражаю. Но в любую минуту может пойти дождь, поэтому держитесь поближе к дому.
Лаура согласилась и, когда Эмили вышла из столовой, сказала Джози:
— Я бы хотела побродить по лабиринту.
Джози понимающе улыбнулась, и тень озабоченности исчезла с ее лица.
— Я так и думала. Только не забудьте, в лабиринте действительно негде укрыться от дождя, только в центре, в беседке. Может быть, вы на всякий случай захватите зонтик, он на вешалке в холле.
— Спасибо. Я так и сделаю.
— Отлично. Желаю удачи.
Лаура решила не брать с собой папку с рисунками и оставила ее на диване в оранжерее. В этот день она не видела никого из семьи, кроме Эмили и Джози.
Дождя пока не было, и Лаура не раскрывала своего зонтика, но влажный воздух казался прохладным. Она немного мерзла в своей легкой курточке, и у нее ныла левая рука, как всегда перед дождем. Мать называла Лауру предсказателем погоды и, смеясь, говорила, что она надежнее синоптиков, которым платили за их работу. Считалось, что способность предчувствовать дождь перешла к Лауре от дедушки, у которого ныли кости к перемене погоды. Так или иначе, Лаура знала, что скоро пойдет дождь.
Девушка быстро шла по тропинке, ведущей к лабиринту. У нее было не так много времени: и нависший уже дождь, и Эмили, которая скоро спустится и снова сможет позировать. Нехорошо, если она будет плутать по лабиринту, вместо того чтобы работать.
Она никого не встретила в саду. Было очень тихо, пустынно, и на душе у нее стало неспокойно. Не то чтобы она испугалась, но было оглушительно тихо. Даже птицы куда-то исчезли. Она остановилась на холме, глядя на лабиринт. Лаура не пыталась разгадать его секрет, но хотела запомнить схему. Затем быстро пошла по дорожке вниз к входу.
Она не ожидала, что здесь будет так… мрачно. Кусты, служащие стенами лабиринта, поднимались футов на восемь. Дорожка, вымощенная гравием, заканчивалась у входа. Пространство между стенами шириной в три фута — пол лабиринта — поросло травой. Так что человек был почти со всех сторон окружен зеленью.
- Предыдущая
- 28/68
- Следующая
