Китайская мифология. Энциклопедия - Королев Кирилл Михайлович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/66
- Следующая
Даосский святой на облаках. Настенная роспись из храма Юнлэгун.
Конфуцианство исповедовали прежде всего высшие слои общества и люди образованные, тогда как даосизм всегда был «ближе к народу», что и не удивительно: учение Конфуция изначально представляло собой «конструкт», намеренно созданную социально-этическую теорию управления государством, тогда как даосизм складывался в известной степени стихийно, вырастал из древних аскетических (если угодно, эскапистских), мантических, магических и шаманских практик и вбирал в себя бытовавшие «в обиходе» мифологические представления и суеверия. Именно стихийность и «народность» даосизма обеспечили ему популярность в массах — даже несмотря на различные метафизические и мистические «наслоения».
При внимательном рассмотрении в канонических даосских текстах и практиках нетрудно различить наследие архаической эпохи — в первую очередь шаманизма. Как писал Мирча Элиаде в работе «Шаманизм», «вполне вероятно, что даосы разработали и систематизировали шаманские идеологии и практики протоисторического Китая, и потому их следует считать более правомочными последователями шаманизма, чем заклинателей и медиумов. Даосизм ассимилировал значительно больше архаических техник экстаза (вхождения в шаманский транс. — Ред.), чем йога и буддизм, особенно если речь идет о позднем даосизме, сильно искаженном магическими элементами». Не меньшие влияния на формирование даосского учения оказали гадательные практики, квинтэссенцией которых стала знаменитая «Книга перемен» («И-цзин»), позднее причисленная к конфуцианскому канону, но разительно отличающаяся от других его сочинений.
Например, как не отметить сходство между описаниями Дао в «Дао Дэ Цзин» и таким афоризмом из «Книги перемен»: «Возврат исходит из Пути. Какая может быть в этом хула? Счастье!»
С точки зрения мифологии даосизм также выступает «наследником» шаманизма; в мифах даосов отчетливо прослеживаются характерные черты шаманской мифологии, суммированные в работах многих исследователей. Так, по Е. С. Новик (статья «Шаманская мифология» в энциклопедии «Мифы народов мира»), «центральная фигура шаманской мифологии — шаман, осуществляющий посредничество, медиацию между людьми и духами. В распоряжении шамана находится особая категория духов-помощников… Нередко духи-помощники выступают в образе птиц, рыб или наземных животных — символов различных сфер мироздания». В мифологии даосов аналогичную роль исполняют бессмертные (сянь), которым помогают птицы, звери и даже драконы. Вознесение бессмертных на небо вполне соотносится с шаманскими «странствиями души»; целительные способности шаманов также были «восприняты» даосизмом. Кроме того, даосизм, подобно конфуцианству, опирался на архаические мифы; но если конфуцианцы видели в древних богах великих предков, деяния и слова которых подлежат обязательному воспроизведению, даосы сохранили представление о богах — и значительно его расширили. Вдобавок даосизм, в отличие от конфуцианства, создал собственную мифологию, из которой впоследствии во многом выросла народная мифология средневекового Китая.
«Идеологическая» основа даосской мифологии изложена в трех знаменитых трактатах, которые считаются фундаментом даосского канона. Это трактаты «Дао Дэ Цзин», «Чжуанцзы» и «Лецзы». Авторство первого трактата традиция приписывает легендарному мудрецу Лаоцзы, старшему современнику Конфуция; два других трактата были написаны столетием или двумя позже. Именно в этих трактатах сформулировано представление о Дао — краеугольном камне даосской философии и даосской мифологии.
В «Дао Дэ Цзин» читаем: «Вот вещь, в хаосе возникающая, прежде неба и земли родившаяся! О беззвучная! О Лишенная формы! Одиноко стоит она и не изменяется. Повсюду действует и не имеет преград. Ее можно считать матерью Поднебесной… Обозначая иероглифом, назову ее Дао; произвольно давая ей имя, назову ее Великим. Великое — оно в бесконечном движении. Находящееся в бесконечном движении не достигает предела. Не достигая предела, оно возвращается к своему истоку… Человек следует законам земли. Земля следует законам Неба. Небо следует законам Дао, а Дао следует самому себе». Трактат «Лецзы» добавляет: «Не имеющее начала, но постоянно рождающее, — это Дао». Трактат «Чжуанцзы» гласит: «Существует начальное, существует еще не начавшееся начальное, существует и никогда не начинавшееся безначальное» (Дао).
Как упоминалось в предыдущей главе, представление о Дао сложилось в Китае в глубокой древности, упоминания о нем встречаются еще в «Книге перемен». Конфуцианцы трактовали Дао как путь морального совершенствования, олицетворение верховных законов Неба, которые предписывают создание в обществе определенного порядка. Согласно же учению даосов, Дао — всеобщий закон природы, «одно, все и ничто», которое проявляется в «материальной форме» через Дэ — буквально «добродетель».
Схема взаимного преобразования Беспредельного и Великого Предела. Рисунок из средневекового даосского трактата.
Будучи «всем и ничем», Дао создает мир. Процесс миротворения в «Дао Дэ Цзин» описан весьма лаконично: «Дао рождает одно, одно рождает два, два рождают три, а три рождают все существа. Все существа носят в себе Инь и Ян, наполнены Ци и образуют гармонию». Этот весьма темный по смыслу афоризм обычно толкуется следующим образом. Дао порождает космическую энергию Ци, из которой состоит все в мире. Из энергии Ци возникают мужское и женское начала — Ян и Инь. Ян и Инь, в свою очередь, создают три «базовых элемента» мироздания — Небо, Землю и Человека, из сочетания которых и происходит мир. Причем все эти метаморфозы возможны только благодаря Дэ, поскольку «Дао рождает вещи, Дэ вскармливает их, взращивает их, воспитывает их, совершенствует их, делает их зрелыми, ухаживает за ними, поддерживает их».
Гармоничный мир — социальный идеал даосов, их «золотой век», главная отличительная черта которого — не мудрость древних великих предков, как у конфуцианцев, а природная простота и естественность. Как писал видный отечественный синолог Е. А. Торчинов, «каждая вещь, дойдя до предела своего созревания, возвращается в сокровенную глубину первопринципа Дао. Однако человек может сходить с этого Пути, отступать от него, нарушая первозданную простоту естественности как своего бытия, так и вселенной. Проявляется это и в приверженности к многознанию, созданию усложненных социальных институтов».
Что касается «зримой» структуры мироздания, рожденной Дао и воплощенной Дэ, эта структура зафиксировала шаманские представления о трех сферах — верхнем мире (Небо), земле и нижнем мире (подземный мир). Эти три сферы связаны между собой мировой горой Куньлунь, которая у даосов считалась местопребыванием первого бессмертного Хуанди и местом жительства Владычицы Запада Сиванму. Также мировой горой считалась гора Тайшань, владыка которой хранил золотые шкатулки с нефритовыми пластинами, содержавшие записи о сроках жизни людей. Известны также мифы о трех горах-островах Инчжоу, Пэнлай и Фанчжан. Согласно трактату «Лецзы», «к востоку от залива Бохай, в скольких миллиардах ли — неведомо, есть огромная пропасть, пучина, поистине бездонная. У нее не было дна, и называлась она Гуйсюй. В нее стекали все воды — со всех восьми сторон света, девяти пустынь и Небесной реки, а она [пучина] все не увеличивалась и не уменьшалась. Там пять Гор. Первая называлась Колесница Преемства (Дайюй), вторая — Круглая Вершина (Юаньцзяо), третья — Квадратная Чаша (Фанху), четвертая — Обитель Красавиц (Инчжоу), пятая — Приют Презревших Блага (Пэнлай). Окружность каждой горы сверху донизу — тридцать тысяч ли, плато на вершине — девять тысяч ли, расстояние между горами — семьдесят тысяч ли, а [горы] считались соседями. Там все башни и террасы — из золота и нефрита, все птицы и звери — из белого шелка, деревья — из жемчуга и белых кораллов растут кущами, у цветов и плодов чудесный аромат и вкус. Кто их отведывал — не старился, не умирал. Жили там все бессмертные, мудрые. Сколько их там за день и за ночь друг к другу летало, нельзя и сосчитать. Основание же пяти Гор ничем не укреплялось. [Они] двигались вверх и вниз, туда и сюда по волнам вместе с приливом, не останавливаясь даже на время. От этого бессмертные и мудрые заболели и стали жаловаться богу. Боясь, как бы [острова] не уплыли на крайний запад и не исчезла обитель мудрых, бог приказал Обезьяне-силачу (бог Юйцян „Каталога гор и морей“. — Ред.) отправить пятнадцать гигантских черепах, чтобы держали на головах горы; [приготовить] три смены, каждая по шестьдесят тысяч лет. Тогда только пять гор встали неколебимо. Но тут великан из царства Лунбо поднял ногу и полного шага не сделал, как очутился у пяти Гор. На один крючок поймал сразу шесть черепах, взвалил всех вместе на спину и пошел. Унес в свою страну и обжег их панцири для гадания. И тогда две горы — Колесница Преемства и Круглая Вершина — уплыли на северный край [полюс] и погрузились в океан. Тьмы бессмертных и мудрых остались без пристанища. В большом гневе бог уменьшил царство Лунбо, чтоб страдали от тесноты; уменьшил и народ Лунбо, сделал людей короче. Во времена же Готовящего Жертвенное Мясо и Священного Земледельца жители этой страны еще были ростом в несколько десятков чжанов». Эти горы трактовались как плавающие в океане обители бессмертных, причем вера в их существование была настолько сильна, что император Цинь Шихуанди — тот самый, который приказал сжечь конфуцианские сочинения, — отправил на поиски гор-островов целую экспедицию; ей вменялось в обязанность найти острова и добыть снадобье бессмертия. Позже найти эти острова — и тоже безуспешно — пытался и император У-ди.
- Предыдущая
- 21/66
- Следующая
