Храм Фортуны II - Ходжер Эндрю - Страница 38

• Предыдущая
• 38/108
• Следующая

Напротив него расположился высокий статный мужчина с гордо поднятой головой и благородным профилем. Капюшон его плаща был откинут, открывая черные жесткие слегка вьющиеся волосы, орлиный нос, узкие губы, чуть прищуренные глаза и смуглую кожу незнакомца.

Иностранец — сказал Гортензий. Что ж, Феликс был вполне согласен с хозяином корчмы. Но что же общего у этих двоих, Никомеда и гостя из-за границы? Зачем они сегодня встретились здесь, да еще и соблюдая при этом все меры предосторожности?

Пират решил, что как раз подошло время это выяснить, и приложил ухо к проделанной предусмотрительным Марроном дырке. Слышно было действительно неплохо.

— Не волнуйся ты так, почтенный Никомед, — как раз говорил незнакомец греку. — Поешь, отдохни, выпей вина, а потом и о делах поговорим. Так уж у нас принято.

— Нет у меня времени тут рассиживаться, — хмуро буркнул Никомед. — Я занятой и уважаемый человек. Говори быстрее, что хотел, и будем прощаться. Не думаю, что меня заинтересует твое предложение.

— А почему же ты тогда согласился встретиться со мной? — вкрадчиво спросил мужчина. — Почему ты не сказал моему посланцу, что не желаешь ни о чем разговаривать? Это сэкономило бы тебе время, а мне деньги. Ведь этот прохиндей, хозяин корчмы, содрал с меня двойную цену.

Никомед испугался, что его сейчас, видимо, попытаются заставить принять участие в расходах, и лицо грека вытянулось. Заметив это, мужчина с орлиным профилем успокаивающе махнул рукой.

— Не беспокойся. Сегодня ты мой гость, а значит, за все плачу я. Ешь и пей смело.

Такая щедрость незнакомца вернула Никомеду уверенность в себе. Он снова принял надменный вид крайне занятого человека.

— Благодарю тебя за угощение, — произнес он холодно. — И все же потрудись побыстрее изложить свое предложение. Твой человек сказал, что оно может быть выгодным для нас обоих, потому я и решил встретиться с тобой. Только не воображай...

— Отнюдь, достойный Никомед, — перебил его мужчина. — Ты встретился сейчас со мной не потому, что мой человек сказал тебе о взаимной выгоде. Нет, ты пришел лишь потому, что понял: если ты этого не сделаешь, то выгода обернется для тебя крупными неприятностями. Поверь, халкедонец, я достаточно изучил твою натуру, прежде чем пригласить тебя на беседу, и не советую морочить мне голову.

Теперь в голосе иностранца звучала уже прямая угроза. Никомед перетрусил.

— Ну что ты, — забормотал он, — Конечно, я готов выслушать тебя. Мы ведь оба порядочные, благородные люди...

— Не равняй меня с собой, — надменно бросил мужчина. — Ты — жалкий грек без роду и племени, а я принадлежу к царской семье.

В прошлом Никомед и Феликс редко совпадали во мнениях, но сейчас у каждого из них в голове мелькнула одна и та же мысль:

«Этот человек сумасшедший!»

Шкипер с опаской посмотрел на своего собеседника. Хоть бы тот еще кусаться не начал... Вот же угораздило связаться с психом.

Мужчина заметил его состояние и чуть искривил в улыбке свои тонкие бледные губы.

— Ладно, сейчас все поймешь, — сказал он. — Слушай внимательно и не перебивай, пока я тебе не разрешу.

Так вот, я — Абнир из рода Аршакидов, правителей Парфии. В Риме я сейчас нахожусь в качестве одного из членов посольства царя Артабана, которое ведет переговоры с цезарем.

Но, кроме этого, на меня возложены и другие, весьма ответственные и секретные поручения.

«Парфянский шпион, — подумал Феликс. — Это уже интересно. Вот в какую достойную компанию угодил бедняга Никомед».

Греку и самому стало не по себе. За такие дела, за связь с парфянами, по головке не погладят.

— А что тебе нужно от меня? — с дрожью в голосе спросил он, по-собачьи глядя на Абнира.

Тот чуть улыбнулся.

— Одна маленькая услуга, за которую тебе, кстати, хорошо заплатят. Мне известно, что императрица Ливия не очень честно обошлась с тобой после всех тех услуг, которые ты ей оказал. Мы же вознаградим тебя по-настоящему. Половину суммы получишь немедленно.

Парфянин сунул руку под плащ и брякнул по столу тяжелым кожаным мешочком. Глаза Никомеда вспыхнули, но тут же снова потухли. Он понурился и с сожалением покачал головой.

— Нет, я боюсь, — ответил он. — У Ливии полно агентов по всему городу, и они меня знают. Если вдруг выйдет на свет, что я работаю на парфян, не сносить мне головы.

— А как же всегреческая солидарность? — вкрадчиво спросил Абнир. — Ведь и я, и ты, мы оба ненавидим римских варваров и должны всемерно бороться с ними. Ты — эллин из Халкедона, а я — парфянин, в чьих жилах течет и кровь старой македонской аристократии из окружения Александра Великого. Разве идея освобождения эллинистического мира из-под римского гнета не близка тебе?

— Близка, — грустно согласился Никомед. — Эх, я бы им дал, будь моя воля... Но — своя рубашка ближе к телу, достойный принц. Хватит с меня приключений. Я хочу тихо и мирно прожить остаток своей жизни, работая в мастерской и воспитывая сына.

— Вот как? — холодно осведомился парфянин. — Что ж, выбирать тебе. Но сдается мне, что ждет тебя вовсе не покойная старость, а Мамертинская тюрьма. Для начала. А потом — плаха или арена.

— Что ты говоришь? — прерывистым голосом спросил Никомед. — Да за что же меня в тюрьму?

— Я буду говорить напрямик, — жестко сказал Абнир. — Мне нужна твоя помощь, и я намерен ее себе обеспечить. Так вот, ты не захотел работать на меня ни за деньги, ни из патриотизма. Что ж, дело твое. Тогда тебе придется послужить нам из страха.

Никомед с трудом проглотил застрявший в горле комок; его глазки затравленно бегали по комнате. В животе похолодело от предчувствия чего-то крайне неприятного.

— Так вот, достойный Никомед, — продолжал парфянин с нехорошей усмешкой. — Напряги-ка свою память, пожалуйста. Вспомни, как два года назад ты плыл по Тирренскому морю на своем корабле, «Золотой стреле», и подобрал несколько человек, потерпевших крушение. Они сидели на плоту, кое-как сколоченном из обломков.

Ты поднял их на борт и выяснил, что имеешь дело с сицилийским купцом и его слугами. Купец предложил тебе хорошие деньги, чтобы ты доставил его в Панорм. Ты заметил, что при нем находится полный мешок золота и драгоценностей.

Ты согласился, а ночью вместе со своими людьми убил купца и его слуг и ограбил его. Ведь так было, Никомед?

Грек не мог вымолвить ни слова, его губы дрожали, руки нервно бегали по столу.

— Откуда... — с усилием прохрипел он.

— Откуда я это знаю? — улыбнулся парфянин. — Все очень просто. Когда вы выбросили тела убитых за борт, то не заметили, что один из тех людей был еще жив. Так уж получилось, что следом за вами шло другое судно. Оно и подобрало беднягу, которого алчный шкипер Никомед хотел лишить жизни, дабы обогатиться неправедным путем.

Грек опустил голову. Слова парфянина были чистой правдой. Возразить тут нечего.

— Семья сицилийского купца долго пыталась разыскать его, но безуспешно. Решили, что он погиб во время кораблекрушения. И я пока не стал никого в этом разубеждать, хотя тот человек, уцелевший слуга, находится сейчас в надежном месте и готов дать против тебя показания.

Не буду подробно рассказывать, откуда я так хорошо знаю эту историю. Тут во многом заслуга случая. Но вот так интересно получается, что теперь ты, Никомед, находишься в моих руках. И я волен решать, забыть ли обо всем или передать дело в суд. Как ты думаешь, что с тобой сделают за убийство римского гражданина?

Думать тут было нечего. С бедного грека просто сдерут шкуру или скормят его в амфитеатре диким зверям. И в том, и в другом случае удовольствия мало.

Никомед поднял голову, затравленно глядя в лицо Абнира. Он понял, что выхода у него нет. Не может же он, в самом деле, просить Ливию или Сеяна выпутать его из такой скверной истории? Ему ведь ясно дали понять, что свою работу он сделал и более нечего путаться под ногами.

• Предыдущая
• 38/108
• Следующая