Храм Фортуны II - Ходжер Эндрю - Страница 37
- Предыдущая
- 37/108
- Следующая
Грек почувствовал себя оскорбленным — ведь он же жизнью рисковал, чтобы помочь цезарской парочке выпутаться из неприятностей, — но золото принял и с комфортом устроился в Риме, купив мебельную мастерскую. На море его как-то не тянуло.
И жил себе Никомед безбедно, богател, не зная забот. Женился даже на дочке гончара с той же улицы и отхватил неплохое приданое. Супруга — молодая еще девчонка — была уже беременна, и Никомед с нетерпением ожидал появления потомка. Вот скоро родится у него новый Леонид или Александр, уж он потом покажет этим собачьим римлянам, кто действительно чего-то стоит в мире.
Римлян Никомед по-прежнему не любил.
Жизнь его текла размеренно и неторопливо. Но что же заставило почтенного купца выйти из дому в хмурую полночь, сесть в носилки и двинуться куда-то в неизвестность?
Феликсу очень хотелось выяснить это, а потому он, недолго думая, осторожно — стараясь не привлекать к себе внимания — двинулся за крытым паланкином, который тащили на плечах трудяги-носильщики.
Хмель тут же выветрился из головы пирата; он снова мог трезво рассуждать и рассчитывать.
Удивленная и озадаченная Амира с выражением горечи на лице молча смотрела вслед Феликсу. Она чувствовала себя оскорбленной, но, подумав немного, пришла к выводу, что, видимо, у ее возлюбленного действительно была какая-то веская причина поступить так, как он поступил.
И у него была такая причина — Феликс чуял недоброе. А интуиция очень редко его подводила,
Прошло уже где-то с полчаса, когда рабы наконец свернули в сторону и остановились возле большого каменного дома с освещенными окнами, из которого долетал приглушенный гул голосов.
Феликс узнал это здание — то был постоялый двор Гортензия Маррона, известного всей Субурре пройдохи и жулика. Пират был с ним знаком, но доверия к хитрому и скользкому трактирщику не испытывал.
Однако что же здесь понадобилось Никомеду? Корчма, которая называлась «Три циклопа», не относилась, правда, к разряду самых худших в Риме, но ведь и шкипер, судя по всему, преуспевал и мог бы найти себе место поприличнее, если уж ему так захотелось глотнуть винца на сон грядущий.
Феликс, укрывшись за углом, дождался пока грек выбрался из носилок, расплатился и скрылся за дверью дома, а тогда осторожно двинулся вслед за ним.
Заглянув в дверной проем, он увидел, как Никомед о чем-то разговаривает с Марроном. Через минуту хозяин подозвал своего слугу, что-то сказал ему и раб повел шкипера по лестнице на второй этаж, где — как Феликс знал — находились отдельные кабинеты.
Когда грек скрылся из вида, пират небрежным шагом вошел в зал и направился прямо к Маррону. Тот с искусственной улыбкой на широком красном потном лице поспешил навстречу гостю.
— Феликс! — воскликнул он, разводя руки для объятия, — Как я рад, что ты жив и свободен!
— А уж как я этому рад, достойный Гортензий, — улыбнулся пират. — Постой-ка, не кричи так громко. Я не хочу, чтобы меня тут заметили и начали от радости бить твою посуду.
Маррон сразу стал серьезным. Действительно, все клиенты уже пьяны — увидят Феликса и от избытка чувств нанесут ущерб заведению. Он с опаской завертел головой, проверяя, не распознал ли кто из посетителей ставшего сейчас, наверное, самым популярным в Риме человеком Феликса.
Но никто, казалось, не обратил на пирата внимания.
Тот подхватил хозяина под руку и увлек в угол комнаты, за грязную засаленную ширму.
— Послушай, приятель, — вкрадчиво сказал Феликс. — Только что к тебе подходил один парень, грек. О чем вы говорили?
— А тебе-то что? — подозрительно спросил Маррон. — Обычный клиент, вот и все.
— Не ври, Гортензий, — строго сказал пират. — Выкладывай правду, а то пожалеешь. Или ты хочешь, чтобы я сейчас пригласил сюда моих друзей погулять за твой счет, а?
— Да что ты? — испугался Гортензий. — Ладно, скажу, мне скрывать нечего. Этого типа наверху ждет еще один человек, какой-то иностранец. Он снял у меня комнату на вечер и приказал, когда придет некий Никомед из Халкедона, провести его к нему. Им, дескать, надо поболтать. Ну и на здоровье. Денежки он заплатил вперед, заказал вина и мяса, так что может теперь устраивать хоть любовное свидание, ха-ха-ха!
— Понятно, — протянул Феликс, задумчиво глядя себе под ноги. — Иностранец, говоришь?
— Ну да, откуда-то с Востока. Сириец, может, или египтянин. А тебе что, знаком этот маленький грек?
— Знаком, — медленно ответил Феликс. — Еще как знаком. Я, кажется, еще не совсем расплатился с ним за одно дельце.
Это было сказано таким тоном, что Гортензий испугался.
— Только без крови, — умоляюще попросил он. — Пожалуйста, Феликс. Своди свои счеты на улице. Мне тут ни к чему проблемы с вигилами.
— Не трусь, — улыбнулся пират. — Постараюсь не запятнать репутацию твоего благородного дома. Но ты мне скажи, те двое, они случайно сидят не в той комнате, где на стене нарисовано похищение Европы?
— В той, — кивнул, несколько смутившись, Гортензий.
Феликс довольно улыбнулся.
— Ну, тогда ты знаешь, чего я хочу. Проведи-ка меня в свою заветную каморку.
— Какую каморку? — сделал удивленные глаза Маррон.
— Да из которой ты подглядывал за мной, когда я в той комнате однажды задержался с девчонкой. Мне так и показалось, что у бедняги Юпитера, нарисованного на стене, вместо левого глаза дыра, а в ней что-то блестит. Это был ты сам или кто-то из твоих слуг?
Гортензий опустил голову.
— Я... Вот уж не думал, что ты меня заметишь. Но ты не обижайся, я вовсе не хотел подсматривать за вашими любовными играми. Просто проковырял эту дырку на всякий случай. У меня ведь тут разные люди бывают. Иногда полезно послушать, о чем они болтают.
— И капнуть вигилам?
— Да ты что? — обиделся Маррон. — Я таким не занимаюсь.
— Ладно, ладно. А слышно-то хоть там хорошо?
Хозяин пожал плечами.
— Нормально...
— Ну сейчас проверим. Веди, почтенный, поторапливайся.
Гортензий вздохнул, но послушно повернулся и начал взбираться вверх по лестнице. Феликс пружинистым шагом следовал за ним, правой рукой пощупывая рукоятку ножа, скрытого под плащом.
Они поднялись на второй этаж; хозяин показал Феликсу приложенный к губам палец и на цыпочках двинулся по темному коридору.
— Сюда... — шепнул он еле слышно.
Пират шел с максимальной осторожностью, чтобы не налететь на что-то и не поднять шум.
Наконец им удалось преодолеть коридор и Гортензий тихонько открыл дверь в конце его, которая вела в какую-то темную комнату.
— Иди туда, — прошептал он, наклонившись к самому уху Феликса. — Там сам увидишь. Только, ради Богов, осторожнее...
Пират успокаивающе хлопнул хозяина по спине, вытолкал из комнаты и медленно двинулся во мрак, вытянув вперед руки и аккуратно переставляя ноги.
Это помещение, скорее, напоминало какой-то потайной коридор, который тянулся вдоль всего дома. За стеной его размещались отдельные кабинеты — было их шесть или семь. И в каждый можно было заглянуть сквозь старательно просверленную в стене дырочку; к ней же следовало прикладывать ухо, желая что-то услышать из разговора.
Гортензий проделал солидную работу. Видимо, это вполне окупалось — он был не из тех, кто станет зря тратить силы и время.
«Доносит, сукин сын, вигилам, — подумал Феликс. — Вот почему ему так спокойно живется. Ну ладно, уж я предупрежу, кого надо, и не дай тебе Фортуна, почтеннейший, попасться с поличным. Вот тогда счастью твоему придет конец».
По пути пират заглядывал, соблюдая все меры предосторожности, в дырочки, проверяя, в какой из комнат находятся те люди, которые ему нужны. Но большинство кабинетов оказалось пустыми; лишь в одном на твердой кровати в углу потели мужчина и женщина. Гортензий не гнушался подрабатывать даже сводничеством.
Феликс продолжал бесшумно перемещаться по коридору и вот наконец нашел то, что искал.
В освещенной двумя светильниками небольшой комнате за дубовым столом сидели двое. Да, теперь уже никаких сомнений не оставалось — перед пиратом действительно находился шкипер Никомед. Немного постаревший, поседевший и осунувшийся, но все же это был он и никто другой.
- Предыдущая
- 37/108
- Следующая
