Русская Америка: Открыть и продать! - Кремлев Сергей - Страница 109

Итак, Стекль хотел уверить своих «коллег» по декабрьскому «особому совещанию», что в США не то что не проявляют особого интереса к предложению России, но вообще не хотят слышать о покупке.

Но я тут не верю ни Сьюарду, ни Стеклю. Я напомню читателю, что Сьюард во время Крымской войны заявил в Сент-Поле (штат Миннесота): «Обращая взор к Северо-Западу, я вижу русского, который озабочен строительством гаваней, поселений и укреплений на оконечности этого континента как аванпостов Санкт-Петербурга, и я могу сказать: «Продолжай и строй свои аванпосты вдоль всего побережья вплоть даже до Ледовитого океана, они тем не менее станут аванпостами моей собственной страны — монументами цивилизации Соединенных Штатов на Северо-Западе…»

Слова спесивые, высокомерные, тщеславные, но — что существенно — откровенные, да еще и сказанные публично! Одних этих слов было достаточно для того, чтобы понять, что элита США не просто нелояльна к России и русским, но глубоко, на уровне животного инстинкта, их не-на-ви-дит!

Ненавидит потому, что США замышлялись, создавались и развивались как будущая Империя Зла.

А Россия — пусть и терзаемая всякими рейтернами — развивалась как Страна вселенского Добра.

Недаром Екатерина Великая называла ее «Вселенной»!

Может ли Зло не желать зла Добру?

Одна эта речь Сьюарда была ярким доказательством огромной заинтересованности США в Русской Америке. Стеклю достаточно было напомнить эти слова Сьюарду, чтобы как минимум вогнать даже этого наглеца в краску.

И в том числе и потому, что ничего подобного Стекль не проделал, я в достоверность депеш Стекля относительно сути переговоров по продаже русских земель не верю.

Зато вполне достоверно и не подлежит сомнению, что Сьюард 14 марта обнаглел настолько, что попросил Стекля, чтобы Россия использовала свое влияние в Дании и склонила ее к продаже Соединенным Штатам своих владений в Вест-Индии за 5 миллионов долларов (это, похоже, была стандартная начальная цена янки за любые земли).

Годовой экспорт датских колоний составлял 2 миллиона талеров, и датчане о продаже и слышать не хотели. Что ж, Сьюард решил использовать Россию, не ценящую свои национальные богатства, как бесплатного политического посредника в деле объегоривания датчан.

Но тут уж не выдержал даже покладистый (для янки) российский МИД, и вскоре Горчаков сдержанно ответил, что Россия не считает возможным для себя рекомендовать Дании продажу ее вест-индских островов.

Царская Россия предпочитала сохранить исключительно за собой право продавать свои земли за бесценок. И еще одну странность выявляет анализ документов…

В рамках особого совещания 16 декабря было решено: «Длительный опыт г-на Стекля, как и его знакомство с американскими государственными деятелями, позволят ему предварительно проконсультироваться с сенаторами и членами палаты, которые наиболее прямо заинтересованы во владении нашими колониями, и обсудить конфиденциально это дело перед тем, как придать ему официальную форму».

Но если верить Стеклю, то Сьюард не согласился на такие консультации. А почему? Ведь из цитированной выше бумаги, подготовленной Горчаковым, прямо следовало, что некое «проаляскинское» лобби в конгрессе было. И грех было его влиянием не воспользоваться. Тем более что — как следовало из той же бумаги — Стекль был с нужными людьми знаком лично.

Так почему этот стандартный для янки канал влияния не был использован? Не правда ли — странно?

Я не исключаю, что речь у Стекля со Сьюардом об использовании «лобби» заходила, но было решено, что нечего заранее стучаться в якобы закрытую дверь. И так все будет так, как давно задумано…

НА СЛЕДУЮЩИЙ день после официальной беседы 14 марта со Стеклем Сьюард сделал доклад кабинету министров на первом же его заседании. И все сразу же одобрили «никому не нужную» покупку. Причем за цену в 7 миллионов долларов (госсекретарь подал ее своим коллегам как предельную).

С ценой, к слову, тоже получалось странно… Рейтерн в Петербурге назначил сумму в 5 миллионов. Ее же назвал Стеклю как приемлемую Сьюард, повышая ставку не более чем до 5 500 000 долларов.

Стекль обещался в депеше Горчакову, что будет добиваться 6 500 000 или хотя бы 6 000 000. И вдруг в докладе Сьюарда кабинету выплывает 7 миллионов, но и они пределом не стали — окончательно все было слажено на 7 200 000.

Не давая себе труда ломать над этими трансформациями голову, просто обращаю на них внимание читателя.

15 марта 1867 года пришлось на пятницу. А сразу же после уикэнда, в понедельник 18 марта, президент Джонсон подписал официальные полномочия Сьюарду на ведение переговоров. Замечу, что тем самым американский делегат на переговорах имел достоверное, в любой момент проверяемое кем угодно свидетельство того, что он обладает всей полнотой прав говорить не от своего лица, а от имени своей страны.

Вопрос о географических границах был решен в госдепе утром 19 марта Сьюардом на совещании с представителем береговой службы США Дж. Э. Хилгрдом, при этом восточные и западные границы уступаемой территории были определены в соответствии с предложениями Стекля (то есть в точном соответствии с запиской Краббе). Русскую Америку сдавали «чохом» — не оставляя России ни-че-го.

Даже — остров Лаврентия…

В тот же день на новом заседании кабинета Сьюард представляет на утверждение согласованный (!) текст договора, и в тот же день он утверждается.

Я не знаток истории дипломатии, но вряд ли этот рекорд был где-либо и кем-либо превзойден: все полноформатные (с момента предоставления Сьюарду официальных полномочий) переговоры не заняли и одних суток! Даже Витте-«Полусахалинский» сляпал Портсмутский мир с Японией за хотя и преступно быстрый, но существенно больший срок (в свое время об этом будет рассказано).

Однако хотя все в основном решилось 19 марта, лишь 25 марта Стекль отправил в Петербург шифрованную телеграмму, которая начиналась словами: «Переговоры завершились…».

Хотя Сьюард спешил (очередная сессия конгресса заканчивалась 30 марта), почему-то вышла некая заминка. Вызвана она была тем, что госсекретарь США передал Стеклю официальную ноту о согласии США на покупку только 23 марта, а через день Стекль передал ему свою ответную ноту.

Почему ломящий напролом Сьюард тут немного притормозил? Точно не знаю, а предположение высказать могу. 25 марта по западному стилю — это 13 марта по русскому стилю. И, возможно, желание кое-кого лишний раз поиграть с излюбленным кое-кем числом как раз и объясняет задержку в экспрессном ходе дел почти в неделю.

В соответствии с решением особого совещания 16 декабря 1866 года Стекль по окончании переговоров должен был вернуться в Петербург «для отчета о результатах этих переговоров». Тогда, надо полагать, и предполагалось снабдить его письменными полномочиями типа сьюардовых.

На деле он в телеграмме от 13 марта по русскому стилю сообщил, что «простое телеграфное разрешение подписать договор, как сказал мне Сьюард, будет соответствовать формальным полномочиям»…

Опять-таки — странно и вряд ли тоже часто встречалось и встречается в международной переговорной практике.

Тем не менее 28 (16 по русскому стилю) марта Александр утвердил проект ответной телеграммы Стеклю с разрешением продажи за 7 миллионов и подписания договора.

Тут у меня тоже возникает ряд вопросов, на которые у меня нет ответов.

Первое… Почему вначале было решено, что Стекль приедет в Петербург лично, а потом все ограничилось телеграфным обменом?

Второе… Полномочия госсекретарю США по всей форме подписал президент США на официальном бланке. А «полномочия» Стекля были удостоверены подписью почтового клерка на телеграфном бланке. Это что — в международной переговорной практике тоже норма?

Третье… Телеграфная переписка Стекля с Россией была, естественно, секретной, то есть шифрованной. Поэтому он даже часть точного расшифрованного текста (а не то что всю телеграмму!) показать американцам не мог. Это было бы почти равнозначно выдаче самого шифра, потому что телеграммы шли через телеграфный пункт госдепартамента, и, сравнив шифрованный текст с конструкцией хотя бы из двух-трех точных слов из телеграммы, стоящих друг за другом в точной последовательности, можно было найти ключ к шифру. Выходит, полномочия Стекля подтверждались, с юридической точки зрения, только словами самого Стекля. Неужели и это принято в международной практике?