Русская Америка: Открыть и продать! - Кремлев Сергей - Страница 108

Уже после того, как Стекль добрался до Вашингтона и «доложился» Сьюарду, тот в черновых записях синим карандашом черкнул: «Россия продает Соединенным Штатам свои владения на континенте Северной Америки и прилегающих Алеутских островах, причем граница проводится через центр Берингова пролива и включает все острова к востоку, начиная с Атту…»

То есть тот же «Лаврентий» у него в мыслях и не ночевал, да оно и понятно — не было ни гроша, да вдруг не алтын даже, а целая полтина! До «Лаврентия» ли тут!

Замечу, к слову, что якобы «прилегающий» к Америке крупный остров Алеутской гряды Атту и остров поменьше Агатту стоят к материковой России раза в три ближе, чем к материковой Америке. Они так и называются, эти острова — Ближние… И назвали их так русские.

И уж Ближние-то острова можно и нужно было выговорить в дальнейшее владение.

А Краббе все это своей картой сдавал сразу — не то что без огневого боя, но даже без боя дипломатического.

Понимали, понимали участники «особого совещания», что делают нечто нехорошее… Недаром все было обговорено в вот уж действительно узком кругу, и в этом же кругу было решено представить дело так, как будто инициатива исходит от США…

ПРЕДЛОЖЕНИЕ о таком «ходе конем» формально сделал Стекль, и оно содержалось в сводном резюме мнений.

Это резюме подготовили специально к совещанию в ведомстве Горчакова (очевидно — в Азиатском департаменте), и оно включало в себя мнение Константина — как одновременно представлявшего и себя, и морское ведомство; мнение Рейтерна — представлявшего Министерство финансов; и мнение Стекля — представлявшего то ли себя, то ли государственный департамент США.

Так вот, часть, излагавшая «мнение посланника в Вашингтоне» (не мнение МИДа), заканчивалась словами: «Важно, чтобы переговоры были устроены таким путем, чтобы инициатива исходила от Соединенных Штатов и чтобы императорское правительство не было ничем связано и сохранило право после того как предложение будет сделано, принять его или отвергнуть».

Сейчас это называется «прикрытие». Вполне допустимо предположить, что таким «патриотичным» и «предусмотрительным» пассажем Стекль страховал себя от возможных обвинений русскими людьми в игре на чужой стороне.

Конечно, не только жена Цезаря вне подозрений — российские сановники всегда и все поголовно были озабочены, конечно же, исключительно государственными интересами. Иные интерпретации цензурой не допускались, и невозможно было представить себе, чтобы самая «решительная» русская газета вдруг заявила: «Ах, он родину продает!» (хотя Россия родиной Стекля и не была)…

Но вот слухи, слухи… Они-то ведь не подцензурны. Вдруг выплывет из пределов узкого круга, что первым «Э-э!» на этот раз сказал Стекль. А кто он такой — этот Стекль? А подать сюда его родословную!

Так уж пусть «инициатива исходит» от якобы настырных янки.

Предложение Стекля было, конечно же, поддержано. Баре Романовы и их сановники тоже ведь беспокоились о своем реноме.

И ведь что забавно и грустно — хотя формально Россия предлагала янки часть своего национального «тела» в стиле жеманящейся проститутки сама, именно янки добрых сорок лет подталкивали ситуацию к такому вот «продажному» исходу!

Янки делали вид, что им до этой пустынной Аляски и прочего дела нет, но на самом-то деле они взяли курс на русские североамериканские земли еще в доктрине Монро! И как можно было говорить о дружественности США при наличии этой доктрины, я лично понять не могу.

Не могу понять я ни тогдашнего российского МИДа (ну, ладно, все понятно при Нессельроде, но Горчаков…), не могу понять и историков типа Болховитинова!

Одной антироссийской доктрины Монро достаточно для того, чтобы утверждать обратное: Соединенные Штаты умно, настойчиво, когда надо — громогласно о том заявляя, когда надо — умело изображая «равнодушие» к проблеме, вели дело к ползучей аннексии ненавистных им русских владений…

Еще до формирования доктрины Монро ее будущий автор Адамс говорил в ноябре 1819 года на заседании кабинета: «До тех пор пока Европа не найдет, что в географическом отношении Соединенные Штаты и Северная Америка являются идентичным понятием, до тех пор любая попытка с нашей стороны заставить мир отказаться от убеждения, что мы являемся тщеславными, не будет иметь другого эффекта, кроме его убеждения в том, что к тщеславию мы добавляем лицемерие».

Говорилось между своими, и поэтому говорилось о вещах хотя и бесчестных, но — редчайший случай — честно, без обиняков.

А ведь кроме доктрины Монро янки частенько проговаривались и в газетах, в публичных заявлениях (тот же Сьюард!).

И не Стекль уговаривал янки (как нам пытаются доказать те или иные американские и проамериканские историки), а янки настолько были обрадованы тем, что ход «делу» наконец дан, что все было обстряпано в кратчайшие сроки!

Суди, уважаемый читатель, сам! Стекль сошел на берег в Нью-Йорке 15 февраля, да еще на полмесяца в деловой столице США задержался — якобы с растянутой во время путешествия связкой ноги, а там — черт его знает! Не исключаю, что перед вашингтонскими докладами ему надо было доложиться Уолл-Стриту.

Сессия нового конгресса открылась 5 марта. В Вашингтон Стекль приехал где-то после 9 марта. А договор был заключен 30 марта!

Сам Стекль в апреле 1867 года писал в личном письме другу и покровителю, управляющему канцелярией МИДа В.И. Вестману: «Все дело происходило в спешке, в американской манере идти напролом».

Выходит, что уговаривать в Вашингтоне никого особо не пришлось — сами за милую душу ломили к желанному «куску» в миллионы квадратных миль.

Янки даже приличия ради не хотели тянуть время! Мало ли, что там в России может произойти! У того же Константина было немало в России и влиятельных противников. А на второго Каракозова могло ведь и не найтись второго Комиссарова.

А золотые цепи займов — они, конечно, вещь цепкая и крепкая, но при государственной решимости они разрубаются мечом.

Железо ведь прочнее золота!

СТЕКЛЬ получил полномочия провести в Вашингтоне переговоры, однако не имел права окончательного решения и подписания договора без санкции Петербурга. Но вряд ли в трехнедельный период между приездом русского посланника и заключением договора шли какие-то серьезные переговоры и споры. О чем было спорить, когда Петербург, как уже было сказано, все и вся сдавал сразу же — без предварительных условий.

И если верить депешам Стекля, то главная проблема была в том, чтобы уговорить янки купить у России территорию, превышавшую по площади первоначальные 13 штатов-«основателей», и заплатить за нее хоть что-то…

18 марта Стекль сообщал в наш МИД о беседе 14 марта с государственным секретарем. Сьюард тогда якобы заявил ему: «Президент… не расположен к сделке, но согласится с ней, если я сочту, что это дело было бы выгодным для Соединенных Штатов…»

Возможно, Сьюард нечто подобное Стеклю и говорил, но скорее всего подмигивая: мол, это тебе для составления депеши в Россию.

Почему я так думаю, читатель, возможно, уже и догадывается, но я вскоре это еще и поясню.

А далее, если верить Стеклю, состоялся примерно такой разговор.

Стекль сказал:

— Поскольку конгресс начал работу, я хотел бы прозондировать мнение некоторых сенаторов и членов палаты, если вы не возражаете…

— Возражаю, — сразу же запротестовал Сьюард, — эти пере-

говоры должны вестись в строжайшей тайне. Давайте сначала посмотрим, сможем ли мы договориться. После этого можно будет проконсультироваться и с конгрессом.

— И какой будет цена?

— О, вполне приличная — пять миллионов! Стекль (если верить Стеклю) пожал плечами…

— Мы могли бы дойти даже до пяти с половиной миллионов, — поспешно уточнил американец, — но не более…

— Ну, это мы еще обсудим, — закончил разговор Стекль.

В депеше Горчакову он писал: «Я буду стремиться получить 6 500 000 или по крайней мере 6 000 000. Буду продолжать переговоры и надеюсь, что смогу сообщить Вашему превосходительству в течение двух недель что-то положительное».