Грехи. Книга 1 - Гулд Джудит - Страница 12

Жослин с удивлением посмотрела на нее, но тут же, улыбнувшись, заключила ее в свои объятия и звучно поцеловала в губы.

– Ну что ж, идем, – согласилась она, – но тебе надо поскорее вернуться обратно и присмотреть за, ними, чтобы не сбежали. К тому же мне надо хорошенько выспаться. Первое, что я сделаю утром, – пойду и поговорю со штандартенфюрером. – Она передернула плечами. – Он, конечно же, будет настаивать, чтобы я позавтракала с ним в этом ужасном кафе на Елисейских полях.

Дверь со щелчком закрылась, и комната снова погрузилась в темноту. Элен ждала, что в замке повернется ключ, но Жизель в спешке, должно быть, совсем забыла об этом.

Выждав, когда стихнет звук шагов в коридоре, Эдмонд резко сел на импровизированной кровати,

– Просыпайся, Катрин, – строго приказал он. – Давайте одеваться.

– Полмиллиона франков! – воскликнула Элен. – Представляете, какое богатство! Во всем мире не наберется столько денег.

– Поторапливайся! – скомандовал Эдмонд тоном, не допускающим возражений.

Он уже был на ногах и на цыпочках двигался к ночному столику Жизель. Элен услышала, как он пошарил в темноте, затем чиркнула спичка, вспыхнуло и погасло пламя. К этому времени она уже растолкала Катрин.

В аллее было темно, и они несколько раз падали, поскользнувшись на предательском льду. Уличные фонари не горели: электричество в Париже давали вечером только на полчаса.

Элен, дрожа от холода, натянула воротник своего зимнего пальто до самого подбородка. Она была без шапки, и у нее замерзли уши.

Рядом с ней в гробовом молчании еле тащилась Катрин. У нее на руках был маленький тихий комочек – Мари. Вот уж для кого холод может быть смертельно опасным!

Но еще опаснее – быть пойманным на улице после комендантского часа. Каждого француза, схваченного ночью, приводили в комендатуру, и случалось одно из двух: если им везло и ночь была спокойной, то их заставляли всю ночь чистить солдатские сапоги. Если же накануне участниками Сопротивления был убит какой-нибудь немец, то нарушителей расстреливала специальная команда.

Вчера Эдмонд убил боша, и Элен с тяжелым сердцем думала о том невинном французе, который расплатится за это убийство своей жизнью. В том, что эта расплата неминуема, Элен ни капли не сомневалась: боши всегда точно исполняли свои угрозы.

Но один из главных человеческих инстинктов – инстинкт самосохранения, а не самопожертвования; именно поэтому сейчас сознательно и подсознательно они боролись за свою жизнь. Цель их была предельно ясной: как можно скорее выбраться из Парижа. Они должны выполнить мамин завет и добраться до Сен-Назера, чтобы найти приют под гостеприимной крышей дома тети Жанин.

Сен-Назер! Это так далеко! Элен никогда не ездила дальше Рамбуйе.

– У нас ведь совсем нет денег, – вдруг сказала она вслух. – Как же мы уедем из Парижа?

– Деньги у нас есть, – тихо отозвался Эдмонд.

– Есть? – удивилась Катрин.

– Да, – ответил Эдмонд. – У нас есть мамино обручальное кольцо и куча франков. Больше двух тысяч.

– Две тысячи франков? – прошептала Катрин. – Где ты их взял? – подозрительно спросила она.

– У Жизели, конечно, где же еще.

– Но… но ведь это воровство! – ахнула Катрин. Эдмонд даже не удостоил ее ответом. Элен представила, как он в темноте пожимает плечами.

– Ну и правильно! – выступила она в защиту брата. – Жизель – просто чудовище. Она заслуживает, чтобы ее обокрали. Она хотела продать нас бошам.

– Но воровать…

Эдмонд резко оборвал сестру:

– А чего же ты хочешь? Остаться в Париже, чтобы тебя поймали? Или повторить то, что они с тобой сделали? Ты этого хочешь?

От слов брата Катрин, как от пощечины, сразу сникла и замолчала, а спустя мгновение горько заплакала.

– Прости, – тут же бросился к сестре Эдмонд. – Я не хотел тебя обидеть. Тебе досталось больше, чем нам, и все-таки, если мы хотим добраться до Сен-Назера, без денег не обойтись. Нам даже этих не хватит, поверь мне.

Прошло уже несколько дней, как они покинули Париж. Эдмонд нанял велотаксиста, чтобы он вывез их из города, но опасность все еще не миновала.

Сейчас дети пробирались грязными тропинками, протоптанными через поля. Так им удавалось не только избегать потока немецких машин, но и обходить расположенные вдоль дорог деревни.

Подошла очередь Эдмонда нести Мари, и он, перекинув сестренку через плечо, что-то тихо напевал, чтобы ее развлечь.

Внезапно Элен остановилась.

– Мне надо! – заявила она твердо.

– Хорошо, – кивнул Эдмонд, – отдохнем минут пять, и снова в путь.

– Слава Богу, – обрадовалась Катрин. – А то у меня уже ноги отваливаются.

Засунув руки в карманы пальто, Элен смотрела на бесконечные заснеженные поля и далекие деревни. Где-то впереди, у самого горизонта, виднелись два одинаковых шпиля.

– Эй… там что-то виднеется, – сказала она.

Эдмонд присмотрелся.

– Похоже на церковь или на что-то в этом роде, – хмыкнул он.

– Это, наверное, Шартр, – оживилась Катрин. – Мишель говорила, что из Абли виден собор, а мы только что миновали Абли.

Эдмонд задумчиво кивнул:

– Пожалуй что так. Насколько я знаю, здесь нет другого собора.

– Надеюсь, что до Сен-Назера не так далеко, как до Шартра, – буркнула Элен. – Я просто не выдержу.

Эдмонд слабо улыбнулся сестре. Внезапно ее осенило:

– А может, нам добраться туда поездом?

– Не получится. Нужен специальный пропуск и деньги на билет. Ни того ни другого у нас нет, я все отдал велотаксисту.

– А как же мамино кольцо? – вспомнила Элен. – Разве мы не можем расплатиться им?

– Мне бы не хотелось его трогать, – похлопал себя по карману Эдмонд. – Это единственная вещь, которая у нас осталась от мамы. Это как… фамильная реликвия.

– А ты не мог бы украсть еще денег? – простодушно спросила сестра.

– Запомни, Элен, – рассудительно произнес брат. – Воровство есть воровство, и не имеет значения, по какой причине ты это делаешь. Это плохо, и ничто не может оправдать твой поступок.

– Но если это плохо, то почему… – начала было Элен, схватив брата за руку.

Потому что у меня не было выбора, – ответил он. – Помнишь, мама сказала, что Господь простит нам все, что бы мы ни сделали. И все равно это не оправдывает меня. Что плохо, то плохо. А в общем, пять минут прошли! – хлопнул в ладони Эдмонд. – Пора двигаться дальше.

– Уже? – простонала Катрин.

– Уже! – твердо ответил Эдмонд. – Нам еще идти и идти.

Не прошли они и десяти метров, как Катрин пронзительно вскрикнула. Вздрогнув, Эдмонд и Элен резко обернулись. Сестра, скорчившись от боли, растирала левую лодыжку. Эдмонд передал Мари Элен и легонько похлопал Катрин по спине.

– В чем дело? – с тревогой спросил он.

– Моя нога, – простонала девушка. – Я подвернула ногу на этих колдобинах.

Эдмонд встал на колени и осторожно пощупал ее ногу, затем взял сестру под мышки и выпрямил ее.

– Как, идти сможешь? – спросил он.

Сделав несколько осторожных шажков, Катрин кивнула.

Эдмонд задумчиво оглядел поля, остановил свой взгляд на видневшейся вдали дороге.

– Нам надо выйти на дорогу, – сказал он наконец. – Тебе будет гораздо легче идти.

– На дорогу? – удивилась Катрин. – Но это же опасно!

– С твоим растяжением связок тебе не пройти по этим ухабам. И потом я сомневаюсь, что кто-нибудь нас здесь ищет. Не могут же боши из-за нас прочесать всю Францию. Не такие уж мы важные птицы.

Катрин согласно кивнула: пожалуй, в словах брата был здравый смысл.

Даже несмотря на то что сейчас под ногами у них был асфальт, двигались они еле-еле. Катрин заметно хромала; правда, она ни разу не попросила о передышке, и то хорошо. Ведь им пора подыскивать место для ночлега.

Спустя какое-то время вдали вдруг послышалось урчание мотора.

Элен вопросительно взглянула на Эдмонда и кивнула на придорожную канаву: