Перстень альвов. Книга 1: Кубок в источнике - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 46
- Предыдущая
- 46/87
- Следующая
Торвард шел вверх по склону горы через мелкий редкий сосняк и вдруг заметил, что кто-то идет ему навстречу. Этот кто-то был маленький и косматый; Торвард вздрогнул и остановился, и то существо тоже мгновенно остановилось. Торвард вгляделся: перед ним стояла елочка ростом с маленькую женщину. Внутри что-то дрогнуло, Торвард застыл на месте, напряженно рассматривая ее: елочка была как елочка, но до странности напоминала его ночной сон. Та самая елочка-морок вышла из сна прямо в явь и двигалась ему навстречу. Торвард упрямо двинулся дальше, не сводя глаз со странного деревца и готовый к любым его превращениям. Рука его лежала на рукояти меча, отлитой в виде молота: Тор Гроза Великанов не оставил его одного в этом неприятном месте.
Елочка снова пошла ему навстречу, но едва Торвард остановился, как она исчезла с глаз. Торвард резко обернулся, глянул по сторонам, словно боялся нападения сзади. Страха не было, была только острая настороженность и желание разобраться в причудах этого замороченного леса.
Елочка нашлась шагах в десяти сбоку и чуть выше по склону. У Торварда мелькнуло впечатление, что у нее оробевший и смущенный вид. Она как будто не ждала, что человек так решительно пойдет ей навстречу, и теперь сама испугалась, захотела уйти с дороги. И вот тут Торвард встревожился, что она и вправду уйдет, а он останется как последний дурак протирать глаза и гадать, померещилось ему или нет. Он торопливо шагнул прямо к ней, и елочка на глазах у него метнулась назад, уже не притворяясь простым деревом, быстро побежала вверх, прыгая по рыжим выступам скал с таким проворством и ловкостью, как будто под нижними ветками у нее пряталось не меньше восьми ног. Торвард бегом бросился за ней, оленьими прыжками одолевая скальные уступы, и на бегу крикнул:
– Не бойся!
Ничего лучше не пришло ему в голову. Но елочка и правда остановилась. Теперь она стояла на выступе скалы чуть выше Торварда, шагах в пяти. Но это была уже не елочка, а маленькая женщина, девушка с распущенными тускло-рыжими волосами цвета засохшей еловой хвои, в косматой накидке из волчьего меха. Девушка прижималась спиной к скале, будто ей грозила опасность, и Торвард видел ее лицо – маленькое личико с мелкими острыми чертами, с выражением настороженной враждебности. Большие, желтые, ярко горящие глаза смотрели прямо на Торварда, и в первое мгновение он зажмурился, как будто в лицо ему полыхнуло огнем. Взгляд этих диких, острых глаз резал и жег; Торварду мельком вспомнилась Альдона на тропе среди елей, ее испуг, ее слова о нечеловеческом желтоглазом лице. «Оно смотрело на тебя, Торвард ярл…» Несомненно, это и есть то самое лицо. И Торвард сразу понял две вещи: что Альдоне не померещилось и что странное создание преследует именно его. Он даже на миг не подумал об этом существе как о человеке: с бледного человеческого лица на него смотрели холодные, дикие глаза самого Медного леса.
– Кто ты? – спросил Торвард.
– Я та, кого ты искал, – почти не размыкая губ, ответила нечисть. Голос у нее был глухой, но внятный.
– Я искал не тебя, – ответил Торвард, глядя на нее в упор. – Но если ты хочешь что-то мне сказать…
– Ты искал меня… хоть и сам этого не знал… брат мой, – отозвалась ведьма.
Слово «брат» она выговорила с каким-то напряженным, тяжелым чувством, точно это был камень, который она с трудом выдавила изо рта, но в глазах ее сверкнуло злорадное торжество. На лице Торварда отразилось изумление – уж такого приветствия он никак не ждал! Его странная собеседница усмехнулась – правая половина ее рта дернулась вверх, черная бровь приподнялась. Это знак, безмолвный, но очень прямой и ясный намек на то, что знали они оба. Торвард стоял как окаменевший, не в силах совместить несовместимое: лицо Медного леса и улыбку, которую привык видеть с рождения… на другом лице. Каковы бы ни были странности кюны Хёрдис, она приходилась ему матерью, он любил ее и был привязан к ней, как всякий сын привязан к матери, кто бы она ни была. И эта ее улыбка на чужом, диком лице казалась краденой, оскорбительной.
– Кто ты? – повторил Торвард, и теперь эти два простых слова дались ему с еще большим трудом, чем в первый раз.
– Я – Медный лес, – медленно выговорила ведьма. – Я его дух, его сердце, его лицо и средоточие всех его сил. Я в нем, и он во мне. Отцом моим был Свальнир, последний из квиттингских великанов. А матерью – Хёрдис Колдунья.
Торвард молчал, и ведьма молчала, в ее желтых глазах сверкало торжество, как будто она нанесла врагу неотразимый удар. Торвард не мог справиться с растерянностью: ее слова ворочались у него в голове, как тяжелые камни, с гулким стуком сталкивались, но никак не складывались в единый смысл. Это – порождение Свальнира и… его матери?
– Так ты – моя сестра? – еле выговорил Торвард.
Он рос единственным ребенком у родителей, и ему даже не приходило в голову, что еще до встречи с его отцом у матери могли быть другие дети. Появление ведьмы-сестры было таким же чудом, как если она возникла из пустоты, выросла и повзрослела прямо у него на глазах за несколько мгновений.
– Да, – подтвердила ведьма, и Торвард видел, что под ее внешним спокойствием закипает ярость. – Я – твоя сестра. Спроси у своей матери, если не веришь. Спроси, и она вспомнит, как родила дочь в пещере великана, как великан назвал ее Дагейдой! Спроси, как она усыпила меня в ту ночь, когда задумала бежать отсюда! Спроси, как она убежала из пещеры с мечом Драконом Битвы и со своим новым мужем, а меня оставила одну, одну на всем свете! Спроси, может быть, она вспомнит!
Торвард молчал. Теперь он знал, какую тайну скрывала от него и от всего света мать. Он не заподозрил ведьму во лжи: в ее внешности не было ничего от Хёрдис, но в Хёрдис было что-то от нее. В желтых блестящих глазах, в тусклых рыжих волосах, в бледной коже и мелких чертах ведьмы отражался сам Медный лес, и в глазах кюны Хёрдис, живущей так далеко отсюда, светился желтый отсвет этого лесного безумия.
Дагейда стояла на выступе скалы, тесно прижавшись к камню спиной, и как будто составляла с ним единое целое. У нее за спиной раскинулся необъятноогромный лес, и она сливалась с ним: тысячи нитей связывали ее с каждым деревом и каждым камнем, в них текла общая кровь. От нее веяло лесной затхлостью и влажной прелью, ее грудью дышали мхи и деревья, ее голосом говорили сотни горных речек и ручьев. Их прозрачная хрустально-холодная вода бежала в ее жилах, не покидая своих берегов; вода и мхи, стволы и камни жили в ней, и она жила в них. Ее маленькое бледное личико было соткано из солнечных бликов на шершавом боку камня, из белой березовой коры; желтая вода мшистого болотца блестела в ее глазах, и рыжие ветки сухого можжевельника сплели копну ее спутанных волос.
И она была его сестрой. Одна и та же мать дала им жизнь, и Торвард чувствовал, что какие-то невидимые узы связывают, сковывают его с этим странным существом, человеком только по виду. В них текла общая материнская кровь, и этого никак нельзя было изменить. Силы Медного леса тянули к нему руки, и он не мог их оттолкнуть.
Ему вспомнилась Эйра. «Я хочу, чтобы тебя не было!» Он мог бы сказать то же самое Дагейде. Возникло чувство огромной ошибки, вины, которой можно было избежать. Нужно что-то исправить… Хотя бы в прошлом нужно было сделать что-то иначе, не допустить этого!
– Ты… Почему она не взяла тебя с собой? – спросил Торвард. Ему казалось, что если бы Дагейда росла в человеческом доме все эти годы, то сейчас из ее глаз не смотрел бы Медный лес и родство с ней не было бы так ужасно.
– Спроси у нее! – Дагейда хихикнула, черты ее лица дрогнули, как рябь на воде, а в глазах ее сверкнула острая, режущая ненависть. – Она хотела уйти от меня! Она хотела уйти от самой себя и навек забыть ту жизнь, которой жила здесь! Я ей мешала, и она бросила меня! Она думала, что сможет убежать от своего прошлого. Но от прошлого нельзя уйти, и ее прошлое привело сюда тебя! Ты, Торвард сын Торбранда, ты от меня не уйдешь! Твой отец убил моего отца и подрубил древний корень Квиттинга! Но я не буду тебе мстить за это. Ты прикован к горам Квиттинга цепью Глейпнир, и сколько бы ты ни прожил, ты не стряхнешь с себя его власти. Моей власти! Я знаю твое будущее! Ты еще не раз придешь ко мне. Я отомщу ей за то, что она меня бросила, – отныне ты, ее сын, принадлежишь мне!
- Предыдущая
- 46/87
- Следующая
