Зеркало грядущего - О'Найт Натали - Страница 5
- Предыдущая
- 5/98
- Следующая
Рассерженный принц повернулся к брату:
– Что такое, Валерий? Почему собаки ведут себя так странно? Ты достаточно повидал на свете… Может, сумеешь растолковать нам, в чем причина?
Валерий напряженно всматривался в чащу. В наступающих сумерках мелькали оленьи рога – казалось, зверь не убегает от собак, а, напротив, приближается к ним. Что за чудеса? Он покачал головой, не в силах объяснить странное поведение оленя.
– Не знаю, Нумедидес! Похоже, животное движется в нашу сторону… Немного терпения, и мы увидим, в чем дело.
Как бы в ответ на его рассудительные слова, рога застыли прямо посреди колючего валонского бажельника. Псы зашлись от безумного лая.
Сделав жест, отвращающий темные силы, Амальрик наклонился к Нумедидесу:
– Я полагаю, Ваше Высочество, стоит приказать лучникам выпустить несколько стрел. Зверь замер в нерешительности, надо поторопить его.
Нумедидес щелкнул пальцами, и паж помчался на своей маленькой лошаденке к стрелкам, стоящим на другом конце поляны. Искусство поражения цели на скаку не было, известно в западных королевствах, и луки, огромные, в рост воина, испокон века использовались для стрельбы стоя. Особенно преуспели в этом искусстве боссонцы – народность на северо-западе Аквилонии, земли которых граничили с Пустошами пиктов, отчего им приходилось постоянно быть начеку. С дикими пиктскими племенами, мигом рассредоточивавшимися по равнине, было бесполезно сражаться тяжеловооруженным рыцарям или коннице, и лишь густые тучи длинных стрел останавливали необузданные орды.
Валерий привстал в стременах, его узкое, украшенное мелкими шрамами лицо посуровело. Затаив дыхание, он наблюдал, как колышется кустарник и трещат сухие сучья под ногами неведомого существа.
– Не знаю, в чем там дело, но явно это не обычный зверь. Олени не ведут себя так. Похоже, дело не обошлось без колдовства. Прикажи егерям отозвать собак и давай уберемся отсюда подобру-поздорову. Сдается мне, дело может обернуться плохо…
Нумедидес громко захохотал. Паж у его стремени вздрогнул.
– С тех пор, как наш бедный принц Валерий вернулся из Хаурана, ему повсюду мерещится магия! Успокойся, брат, в лесах Аквилонии давно не осталось чудес. Наша жизнь скучна и обыденна. Землепашцы и пастухи справляют Праздник Молотьбы, давят вино, стригут овец и растят детей. В их жизни нет места для ворожбы. И мы ничем не лучше их. Вместо простой сельской жизни мы справляем Праздник Осеннего Гона, пьем вино, которое они выжали, носим шерстяные одежды из того самого руна и делаем из их потомства шутов для утех и наложниц для своих спален. – Он чуть заметно усмехнулся. – Вперед, паж! Передай стрелкам, что я дам золотой тому, чья стрела выгонит зверя из чащи. Да скажи им, чтобы брали стрелы с тупыми наконечниками. Я не желаю, чтобы моя охота превратилась в добивание беспомощной твари!
– Стой! – Валерий натянул стремена, его конь заржал и забил копытом. – Да, Аквилония не Хауран, но какая разница, наступит на ядовитую змею шабо пуантенского крестьянина или остроносый кайфир зуагира Хорайи! Зло одинаково везде! Прошу тебя, брат, откажись от своей забавы. Как бы она не обернулась бедой!
– Принц Валерий осторожен, как и подобает мудрому воину, – заметил немедиец. – Могущественная Аквилония и король Вилер Третий, да будет благословлен его трон, по праву могут гордиться подобной рассудительностью. Но какая опасность может угрожать Его Высочеству здесь, под защитой отважных Черных Драконов, среди толпы егерей и ловчих? – На мгновение он замялся и продолжил, интимно склоняясь к Нумедидесу: – Мне не пристало вмешиваться в разговор особ королевской крови, но смею заметить, поведение принца может быть также превратно истолковано теми юными созданиями. – И он кивнул на небольшую группу знатных дам, важно восседающих бочком на лошадях, уперев стройные ножки в подвесные скамеечки с затейливой резьбой.
Нумедидес исподлобья покосился в сторону дочек, возлюбленных и жен вассалов Тарантийского Двора. Они о чем-то щебетали, косясь в сторону трех всадников, слов было не слышно, но то и дело доносились взрывы хохота. Среди них выделялась своей красотой Релата Амилийская, дочь барона Тиберия. Принц не раз бросал в ее сторону пламенные взгляды, но юная кокетка, казалось, не замечала его страсти. Нумедидес посуровел и пнул носком ботфорта пажа:
– Вперед! Скажи лучникам, пусть начинают!
Губы немедийца тронула едва заметная усмешка. Что бы там ни скрывалось в лесной чаще, глупость и упрямство Немедидеса могут сослужить ему добрую службу. Даже если охота будет удачной, Валерий вряд ли забудет, как осадил его брат. А любая распря в королевских чертогах Аквилонии пойдет только на пользу. К тому же Митра предоставил ему отличную возможность отплатить Валерию за его вспыльчивость. Потрепав коня по холке, он уселся поудобнее, предвкушая забаву, которая только начиналась.
Валерий стиснул зубы. Пусть этот жирный болван Нумедидес делает так, как ему угодно. В конце концов, ему самому придется расплачиваться за собственную глупость. Он жестом подозвал королевского виночерпия, и тот подал принцу тяжелый потир с тягучей шамарской медовухой, которую Валерий предпочитал всем прочим аквилонским напиткам. Залпом осушив сосуд, вельможа подчеркнуто небрежным жестом вытер губы особым платком и поманил к себе Ринальдо, придворного менестреля Шамара. Тот с готовностью предстал пред его очи, на ходу извлекая из специального футляра небольшую арфу.
– Спой, Ринальдо, об отваге брата моего Нумедидеса, которого не страшат никакие напасти! Спой нам о его ратной доблести, о его царственной осанке и соколиных очах, руках, напоминающих мощью своей древние валузийские колонны. Пой громче, Ринальдо, пусть все слышат, каков у меня брат, и завидуют мне!
– Хватит, – сквозь зубы прошипел Нумедидес. – Довольно, Валерий! К чему устраивать представление, подобно жонглерам на городской площади? Оставим наш спор до лучших времен. Сейчас не до того!
– Пусть так, – Валерий кивнул головой, и Ринальдо с неохотой спрятал арфу. Глумление над недругами Валерия было излюбленным развлечением как менестреля, так и его мрачного хозяина. К тому же это был прекрасный способ избавляться от докучливых гостей. Менестрель умел высмеять любого настолько изящно, что жертве даже невозможно было возмутиться, и по праву гордился своим недобрым искусством.
Вдруг раздался чудовищный рев, точно сотни оленей разом издали брачный клик. От звука его пригнулась пожелтевшая трава, и покатились по ней остроконечные головные уборы дам, завизжавших от неожиданности, вперемешку с разноцветными беретами их кавалеров, украшенных щегольскими беркучьими перьями…
Даже Амальрик осадил коня, а рука Валерия непроизвольно потянулась к мечу, с которым он никогда не расставался.
– Боги, – прошептал он сдавленно. – Что же там такое?!
Казалось, только Нумедидес не был обескуражен происходящим, глаза его бешено засверкали.
– Ага-а! – закричал он что есть мочи. – Жертва Митре оказалась не напрасной! Мои ловчие нашли-таки зверя, достойного принца Аквилонии!
Он пришпорил коня, который захрапел и отшатнулся от чащи. Легавые вдруг, точно по команде, поджали хвосты, завыли и бросились прочь. Неожиданно кусты раздвинулись и из чащи появился великан, не меньше двадцати локтей росту. Морщинистая кожа неведомого существа напоминала кору древнего дуба, на теле буграми вздымались чудовищные мышцы. Его лицо с красными бельмами, лишенными зрачков, пылало яростью. Он был совершенно обнажен, лишь на запястьях виднелись широкие браслеты из неведомого металла, на которых острый глаз охотников разглядел угловатые руны, да мощные чресла охватывал пояс, сделанный из шкуры целого оленя. На шее, перевитой жилами толщиной с корабельный канат, мерцало ожерелье в форме свернувшейся змеи, а исполинскую голову венчала корона переплетенных белых рогов. Чудовище воздело к небу огромные руки, способные выкорчевать корабельную сосну, издавая рев, от которого присели лошади охотников, егерей и ловчих.
- Предыдущая
- 5/98
- Следующая
