Ритуалы плавания - Голдинг Уильям - Страница 31
- Предыдущая
- 31/55
- Следующая
Олдмедоу, втянув подбородок в воротник и издав маловразумительный звук наподобие вороньего карканья, объявил, что не откажется выпить немного сухого хереса.
Хоукинс принес графин с широким донышком и налил сперва Саммерсу, как бы не сомневаясь в его выборе, а затем и Олдмедоу.
— Саммерс, — обратился капитан к своему помощнику, — как раз собирался вас спросить. Как дела у больного?
— По-прежнему, сэр. Мистер Тальбот любезно согласился исполнить вашу просьбу, но его слова, как и мои, не возымели действия.
— Печальная история, — резюмировал капитан, в упор глядя на меня. — Так и запишем в судовом журнале: больного — мы ведь полагаем его больным, лично я в этом не сомневаюсь — посетили вы, мистер Саммерс, и вы, мистер Тальбот.
Тут-то до меня стало доходить, с какой целью капитан Андерсон собрал нас всех в своей каюте и каким образом намеревался обставить злополучную историю с Колли — весьма неуклюже, надо сказать. Вместо того чтобы дождаться, когда под действием винных паров у нас развяжутся языки, он с ходу и как-то уж чересчур напрямик перешел к делу. Нельзя было упускать такой момент — надо ведь и о себе подумать.
— Прошу вас учесть то обстоятельство, сэр, — начал я, — что, ежели мы полагаем его больным, мое суждение не может иметь никакого веса. У меня нет ни малейших познаний в медицине. Тогда уж вам лучше было бы прибегнуть к совету мистера Брокльбанка!
— Брокльбанка? Кто это — Брокльбанк?
— Один из пассажиров — господин, подвизающийся на ниве искусства, любитель портвейна, если судить по его лицу, и прекрасного пола, если судить по его свите. Но это, конечно, шутка. Он как-то сказывал мне, что в свое время начал было постигать премудрости медицинской науки, да после ее забросил.
— Так-так, значит, он человек в известной степени сведущий?
— Да нет же, нет! Я пошутил. Он просто, просто… Ну, как его назвать — подскажите, Саммерс! Словом, я сильно сомневаюсь, сумеет ли он найти пульс.
— Тем не менее Брокльбанк, говорите вы? Хоукинс, пойди разыщи мистера Брокльбанка и спроси его, не будет ли он любезен зайти ко мне сей же час?
Я видел его насквозь — и уже видел запись в судовом журнале: больного посетил джентльмен, до некоторой степени сведущий в медицине. Он, конечно, не дипломат, наш капитан, зато и не простак! Он, выражаясь языком Девереля, всегда оставляет себе свободу для лавирования. Обратите внимание, как ловко он вынуждает меня, посредством моих записей, доложить Вашей светлости, что сделал все от него зависящее, дабы позаботиться о несчастном, которого, по его распоряжению, посещали и подчиненные ему офицеры, и Ваш покорный слуга, и даже некий джентльмен, до некоторой степени сведущий в медицине.
На какое-то время все умолкли. Мы трое, присутствующие на правах гостей, стояли, уставившись в свои бокалы, как будто напоминание о больном настроило всех на серьезный лад. Однако пауза длилась минуты две, не более, после чего вернулся Хоукинс и сообщил, что мистер Брокльбанк рад предстать перед капитаном.
— Ну-с, прошу садиться, джентльмены, — сказал капитан. — Мистер Тальбот, пожалуйте справа от меня, мистер Олдмедоу — вот сюда, сэр. Саммерс, ваше место против меня. Смотрите, как ладно мы устроились, совсем по-домашнему! Не стеснен ли кто, джентльмены? У Саммерса места довольно, это ясно. Но мы должны обеспечить ему свободный доступ к выходу, на случай если одно из десяти тысяч неотложных дел на корабле вынудит его раньше времени покинуть наше общество.
Олдмедоу похвалил суп, заметив, что вкус отменный. Саммерс, управлявшийся за столом с ловкостью, приобретенной в дюжине разных кубриков, сказал на это, что про кормежку на флоте каких только небылиц не выдумывают.
— Нужно же понимать, — принялся рассуждать он, — что там, где съестные припасы приходится заранее заказывать, закупать, доставлять, хранить и затем приготовлять тысячами тонн, нет-нет да и возникнет повод для недовольства. Но если брать в целом, матросы британского флота в море питаются куда лучше, чем на берегу.
— Браво! — воскликнул я. — Саммерс, ваше место на парламентской скамье!
— Ваше здоровье, Саммерс! — произнес капитан. — Как это говорится? До дна! Выпьем, джентльмены! Кстати, Саммерс, напомните, что это за история про головку сыра, которую нахлобучили на грот-мачту вместо клотика? И про табакерки, которые вырезывали из говядины?
Краешком глаза я приметил, что капитан поднес бокал ко рту, но разве только понюхал вино и сразу поставил бокал на стол. Я решил подыграть ему хотя бы для того, чтобы лучше проникнуть в его замыслы.
— Саммерс, я непременно хочу услышать, что вы ответите капитану. И про табакерки, и про сыр на клотиках.
— Клотики из сыра.
— И заодно уж про кости без мяса, коими, по слухам, потчуют доблестных моряков, — мясо там, говорят, тоже присутствует, но в виде жалких иссохших волокон.
— Смею предположить, сыру вам сегодня еще доведется отведать, сэр, — улыбнулся Саммерс— И в самом скором времени капитан, по моим сведениям, намерен удивить вас некими косточками.
— Намерен, именно так, — подтвердил капитан. — Хоукинс, вели подавать!
— Боже правый! — искренне восхитился я. — Да это же мозговые косточки!
— Не иначе как Бесси, — заметил Олдмедоу. — Упитанная коровка.
Я отвесил капитану почтительный поклон.
— У меня нет слов, сэр. На пиру у Лукулла гости не едали лучше!
— Стараюсь, как могу, снабдить вас материалом для вашего журнала, мистер Тальбот.
— Даю вам слово, сэр, что сегодняшнее меню будет сохранено для грядущих поколений, равно как слова благодарности гостеприимству нашего капитана.
Склонившись к капитану, Хоукинс произнес:
— Джентльмен, которого вы хотели видеть, ожидает за дверью, сэр.
— Брокльбанк? Я приму его в кабинете. Прошу меня простить, джентльмены, это займет минуту.
Далее последовала сцена, которую иначе как фарсом не назовешь. Брокльбанк не стал дожидаться за дверью, а сам открыл ее и сразу двинулся к столу. Не то он по ошибке принял просьбу капитана явиться к нему за приглашение быть, как и я, гостем за его столом, не то он просто хватил лишнего, не то первое и второе вместе взятое. Саммерс, отодвинув свой стул, поднялся на ноги. И Брокльбанк в тот же миг плюхнулся на его освободившийся стул, как если бы старший офицер был простым лакеем.
— Благодарствую, благодарствую. Мозговые косточки! Откуда, черт побери, вы узнали? Ну, ясно — не иначе одна из моих дам вам проболталась. Ай да капитан, посрамил французов!
Одним глотком он осушил бокал Саммерса. Голос у него был как сочный плод, соединивший с себе качества, если таковое возможно, персика и сливы. При общем молчании он сунул себе в ухо мизинец, поковырял там и принялся придирчиво изучать ископаемый результат на кончике ногтя. Вестовой вконец растерялся. Брокльбанк, разглядев наконец Саммерса, просиял:
— Саммерс, и вы тут? Садитесь с нами, дружище! В этот момент капитан Андерсон, проявив редкую для него тактичность, вмешался в разговор:
— И верно, Саммерс, придвиньте себе вон тот стул и отобедайте с нами.
Саммерс пристроился на углу стола. Казалось, он только что пробежал милю — так часто он дышал. Я не исключаю, что в эту минуту он подумал о том, о чем думал и Деверель, который однажды во время своих возлияний — наших с ним возлияний, уточню я справедливости ради, — доверительно сказал мне: Эх, Тальбот, что-то на этом корабле не так, как надо!
— Тальбот, тут давеча упомянули некий журнал, — сказал, повернувшись ко мне, Олдмедоу. — Черт знает, отчего это у вас в правительстве все так любят бумагу марать?
— Вы повысили меня по служебной лестнице, сэр. Но что правда, то правда. Правительственные канцелярии завалены бумагами — хоть полы ими устилай.
Капитан сделал вид, что отхлебнул вина, затем поставил бокал на стол.
— Чего-чего, а писанины и на судне хватает — хоть балласт бумагами заменяй, если уж прибегать к сравнению. У нас так или иначе регистрируется практически все и журналов несколько — начиная от вахтенных и заканчивая судовым, который капитан корабля заполняет собственноручно.
- Предыдущая
- 31/55
- Следующая
