Друсс-Легенда - Геммел Дэвид - Страница 29
- Предыдущая
- 29/75
- Следующая
— Да, я слышал эту историю. И что же ты из нее выводишь?
— Нет ничего, что не удалось бы человеку, если у него есть воля, сила и мужество.
Борча встал, разминая могучие мускулы плеч и спины.
— Сейчас увидим, правда ли это. Посмотрим, есть ли у тебя воля, сила и мужество не выставлять подбородок.
Друсс с усмешкой прислонил топор к скамье и встал,
— Нравишься ты мне, Борча. Скажи, во имя Хаоса, как тебя угораздило служить такому, как Коллан?
— В нем было и хорошее, Друсс.
— Неужто?
— Да. Он хорошо платил. — И Борча ладонью хлопнул Друсса по щеке. Тот зарычал и ринулся на Борчу, но он отскочил влево и двинул Друсса в скулу. — Подбородок, дубина! Убери подбородок!
— Я надеялся на лучшее, — сказал Бодасен, оглядывая толпу, собравшуюся на Поле Торжеств.
— Пусть внешность вас не обманывает, — усмехнулся Борча. — Некоторые из них очень даже ничего — зависит от того, что вы ищете.
Бодасен недовольно взирал на грязных оборванцев. Здесь толпилось не меньше двухсот, а по дороге подходили новые.
— Боюсь, у нас разные взгляды на то, что хорошо и что плохо.
— Гляньте хотя бы на этого — вон, на заборе сидит. Это Эскодас-Лучник — попадает в ноготь большого пальца с пятидесяти шагов. С таким можно идти в горы, как говорят у меня на родине. А вон там — Кельва, бесстрашный и очень искусный рубака, природный убийца.
— Но имеют ли они хоть какое-то понятие о чести? Борча громко расхохотался:
— Вы, мой друг, наслушались героических преданий. Эти ребята дерутся за того, кто им платит.
— Я заперт в этом гнусном городе, — вздохнул Бодасен. — Враги осаждают моего императора со всех сторон, а я не могу присоединиться к нему. Мой корабль не отплывет без опытных бойцов — и я должен набрать их среди машрапурского отребья. Нет, я ожидал большего.
— Отбирайте с умом — и они еще удивят вас.
— Займемся сперва лучниками, — решил Бодасен. Понаблюдав около часа, как они стреляют по соломенным чучелам, он отобрал пятерых, в том числе и молодого Эскодаса. Каждому вручили по золотому рагу и велели явиться на «Дитя грома» к рассвету назначенного дня.
Бойцов на мечах отбирать было труднее. Сначала Бодасен приказал им сражаться друг с другом, но они взялись за дело с излишним рвением, и несколько человек получили ранения, а одному рассекли ключицу. Бодасен велел остановиться и с помощью Борчи выбрал десятерых. Раненым дали по пять серебряных монет.
К полудню Бодасен набрал тридцать человек из требуемых пятидесяти. Он отпустил остальных и зашагал прочь вместе с Борчей.
— Вы оставили место для Друсса? — спросил кулачный боец.
— Нет. Я беру только тех, кто будет сражаться за Вентрию, — а у него своя цель.
— Если верить Шадаку, Друсс лучший в городе боец.
— Я не слишком расположен к Шадаку. Если бы не он, мы переманили бы пиратов на свою сторону.
— Святые Небеса! И вы в это верите? Коллан взял бы с вас деньги и ничего не дал бы взамен.
— Он поручился своим словом.
— И как только вы, вентрийцы, умудрились создать свою империю? Коллан был лжец, вор и разбойник. Как вы могли ему верить? Разве не пообещал он вам, что вернет Друссу жену? Разве не лгал вам, чтобы вы помогли заманить Друсса в ловушку? С кем вы, по-вашему, имели дело?
— Я полагал, что с дворянином, но, как видно, заблуждался.
— Да уж. Вот вы только что дали золотой Эскодасу, сыну козьего пастуха и лентрийской шлюхи. Отца повесили за кражу двух лошадей, а мать его бросила. Он вырос в приюте у священников Истока.
— И какова мораль этой печальной истории?
— Этот Эскодас будет стоять за вас насмерть и не побежит. Спросите его о чем-нибудь, и он даст вам честный ответ. Дайте ему мешок с алмазами и велите доставить их за тысячу лиг — и он доставит, не украв ни единого камушка.
— Точно того же я ожидаю от всякого вентрийского слуги, которого беру к себе на службу. Почему честность в твоих устах превращается в столь великую добродетель?
— Нет, вам, видно, ничего не вдолбишь, — рассердился Борча.
— Просто вы, варвары, делаете тайну из ничего. Впрочем, относительно Друсса ты прав — раны ему нанесли из-за меня. Поэтому я оставлю ему место на корабле. А теперь поищем заведение, где хорошо кормят и дают приличное вино.
Шадак, Зибен и Борча стояли с Друссом на пристани. Грузчики таскали по сходням тюки и мешки на единственную палубу. Корабль сидел в воде низко, битком набитый наемниками, — они, толпясь у поручней, махали многочисленным женщинам на пристани. По большей части здесь собрались шлюхи, но было и несколько жен с малыми детьми, многие плакали. Шадак стиснул руку Друсса.
— Доброго тебе пути, парень. Пусть Исток приведет тебя к Ровене.
— Непременно приведет. — Подбитые глаза Друсса отливали желтизной и пурпуром, а под левым красовался грубый шов.
— Хороший был бой, — усмехнулся Шадак. — Грассин его надолго запомнит.
— Я тоже, — пробурчал Друсс. Шадак посерьезнел.
— Ты редкий человек, Друсс. Постарайся не меняться и помни правила.
— Буду помнить, — пообещал Друсс.
Они снова обменялись рукопожатием, и Шадак ушел.
— Что за правила? — спросил Зибен.
Друсс посмотрел вслед одетому в черное охотнику.
— Он как-то сказал мне, что настоящий воин живет по правилам: «Никогда не обижай женщин и детей. Не лги, не обманывай и не воруй — будь выше этого. Защищай слабых от сильных и не позволяй мыслям о наживе увлечь себя на дурной путь».
— Как это верно, — насмешливо хмыкнул Зибен. — А меня, Друсс, влекут бордели и таверны — я слышу их зов. С деньгами, которые я на тебе выиграл, я несколько месяцев смогу жить как князь.
Друсс стиснул его тонкую руку.
— Смотри же, трать их с толком.
— Еще с каким... на женщин, вино и игру. — Зибен со смехом зашагал прочь, и Друсс повернулся к Борче:
— Спасибо тебе за науку и за твою доброту.
— Мы не зря потратили время, и мне приятно было видеть унижение Грассина. Но он все-таки чуть было не вышиб тебе глаз. Научишься ты когда-нибудь прикрывать свой подбородок или нет?
— Эй, Друсс! Ты идешь? — крикнул Бодасен, и Друсс помахал ему рукой. — Иду! — Он и Борча пожали друг другу запястья по воинскому обычаю. — Надеюсь, мы еще встретимся.
— Как распорядятся судьбы.
Друсс с топором в руке двинулся к сходням и обернулся.
— Скажи, почему ты помог мне?
— Ты напугал меня, Друсс, и я хотел посмотреть, на что ты способен по-настоящему. Теперь я знаю. Ты мог бы стать лучшим из лучших. Это помогает мне переварить то как ты разделался со мной. Ну-ка, скажи, каково это — быть первым бойцом?
— Больно, — усмехнулся Друсс, потирая опухшую челюсть.
— Эй ты, пес, шевелись! — заорал какой-то воин с палубы.
Друсс, бросив на него взгляд, повернулся к Борче:
— Удачи тебе, друг, — и взошел по сходням. Отдали концы, «Дитя грома» отошел от пристани. Наемники, стоя у поручней, посылали последние приветы друзьям и любимым. Друсс нашел место у левого борта и сел, положив рядом топор. Бодасен, стоявший у руля рядом с помощником, улыбнулся и помахал ему.
Друсс прислонился спиной к борту, ощущая странный покой после тяжких месяцев заточения в Машрапуре. Образ Ровены возник перед ним, и он шепнул:
— Я иду к тебе.
Зибен, уйдя с пристани, углубился в путаницу ведущих к парку переулков. Он шел задумавшись, не глядя на пристававших к нему уличных девок. Расставание с Друссом опечалило его. Он успел привязаться к молодому воину, в котором не было ни хитрости, ни тайных мыслей. Как Зибен ни высмеивал твердые моральные устои Друсса, в душе он восхищался силой, их породившей. Друсс даже лекаря отыскал и уплатил ему долг. Зибен был при этом, и ему надолго запомнилось удивление на лице Кальвара Сина.
Но Вентрия? Зибен не имел никакого желания ехать в страну, где идет война.
Подумав об Эвейорде, он испытал сожаление. Ему захотелось увидеть ее еще хотя бы раз, прижать ее стройные бедра к своим. Но Шадак прав: это слишком опасно для них обоих.
- Предыдущая
- 29/75
- Следующая
