Царь Каменных Врат - Геммел Дэвид - Страница 12

— Я не знаю, — ответил воин. — А ты?

— Ты знаешь, что это за орден?

— Нет.

— Наши братья наделены особым даром и обладают властью, тебе недоступной. Вся жизнь их посвящена Истоку. А что можешь предложить ты?

— Только себя. Свою жизнь.

— Хорошо. Я приму тебя. Но выслушай меня и запомни: ты не должен общаться с другими братьями. Не должен появляться наверху. Ты будешь жить внизу, в хижине работника. Ты снимешь с себя оружие и никогда больше не коснешься его. Ты будешь исполнять черную работу и проявлять полное послушание. Тебе запрещается заговаривать с кем-либо — дозволено только отвечать на мои вопросы.

— Я согласен, — без колебаний ответил воин.

— Я буду беседовать с тобой каждый день и следить за тем, насколько ты продвинулся. Если ты хоть в чем-то нарушишь правила, я выгоню тебя из монастыря.

— Согласен.

Пять лет воин нес свое послушание, и настороженность постепенно исчезала из его темных глаз. Он прилежно учился, но так и не достиг умения освобождать свой дух — во всем же остальном настоятель был им доволен.

— Ты счастлив, Декадо? — спросил теперь настоятель. Монах распрямился и обернулся к нему.

— Да, отец.

— Ты ни о чем не жалеешь?

— Нет.

— У меня есть новости о «Драконе». — Настоятель внимательно следил за выражением его лица. — Хочешь послушать?

Монах на мгновение задумался.

— Да, хочу. Это плохо?

— Нет, Декадо, ничего плохого тут нет. Ведь речь пойдет о твоих друзьях.

Монах молча ожидал продолжения.

— «Дракон» пал в страшной битве с полулюдами Цески. Люди бились отважно, но не смогли выстоять против наделенных разумом зверей.

Декадо кивнул и вернулся к своей работе.

— Что ты чувствуешь? — спросил настоятель.

— Великую печаль, отец.

— Но не все твои друзья погибли. Тенака-хан и Ананаис вернулись в Дренай — они хотят убить Цеску и покончить с этим кошмаром.

— Да поможет им Исток.

— А ты не хочешь сразиться вместе с ними?

— Нет, отец настоятель.

Настоятель кивнул.

— Покажи мне свое хозяйство. — Они прошлись вдоль грядок и остановились у крошечной хижины, где жил Декадо. Настоятель обошел ее. — Тебе здесь хорошо?

— Да, отец.

На задах хижины настоятель заметил маленький кустик с единственным цветком.

— А это что такое?

— Это мой цветок, отец. Я сделал что-то не так?

— Где ты его взял?

— Кто-то уронил черенок сверху, и я посадил его здесь три года тому назад. Это прекрасный цветок; обычно он расцветает много позже.

— Ты проводишь с ним много времени?

— Сколько могу, отец настоятель. Он вселяет в меня спокойствие.

— У нас наверху много роз, Декадо, но таких там нет.

Роза была белая.

Через два часа после восхода солнца Ананаис вернулся в лагерь с Валтайей, Мухой и Белдером. Тенака издали заметил их. Он сразу понял, что старик прежде был солдатом: тот ступал осторожно, держа руку на рукояти меча. Женщина, высокая и статная, держалась рядом с одетым в черное Ананаисом. Тенака усмехнулся и покачал головой. Золотой Воин верен себе. А вот молодой человек его заинтересовал. Что-то в его облике было знакомое, хоть Тенака знал: прежде они никогда не встречались. Высокий, атлетически сложенный, ясноглазый. Волосы длинные, темные. На голове — обруч из темного металла с опалом. Одет в лиственно-зеленый плащ, камзол из мягкой кожи, на ногах — бурые сапоги до колен. В руке — короткий меч. Тенака чувствовал, что он боится.

Когда Тенака вышел им навстречу из-за деревьев, Мухе захотелось подбежать и обнять его, но он сдержал свой порыв. Тенака его, конечно же, не узнал. А сам надирский княжич почти не изменился — только редкая седина сверкает на солнце в его волосах. Все так же остры лиловые глаза, и осанка все так же неосознанно горделива.

— Без сюрпризов ты не можешь, мой друг, — сказал Тенака.

— Это верно, — ответил Ананаис. — Зато я принес с собой завтрак, и с объяснениями можно подождать, пока я не поем.

— Представь по крайней мере своих гостей.

— Муха, Валтайя и Белдер, — небрежно махнул рукой Ананаис и прошел мимо Тенаки к костру.

— Добро пожаловать! — улыбнулся Тенака.

— Наше вторжение долго не продлится, — заявил Муха. — Твой друг помог Валтайе, и нам необходимо было покинуть город. Теперь, когда она в безопасности, мы с Белдером можем вернуться.

— Понятно — но сначала откушайте с нами.

У костра царило неловкое молчание, но Ананаис этого не замечал — он отошел и сел спиной к остальным, чтобы снять маску и поесть спокойно.

— Я много слышала о вас, Тенака, — сказала Валтайя.

— Во всех этих слухах очень мало правды.

— В любой сказке есть крупица истины.

— Возможно. Но где вы слышали эти сказки?

— От Мухи.

Тенака кивнул и обернулся к молодому человеку, покрасневшему до ушей.

— А ты откуда их знаешь, приятель?

— От разных людей.

— Я был солдатом, только и всего. Меня прославили мои предки. Я мог бы назвать многих, кто превосходил меня в фехтовании, в верховой езде, да и как люди они были лучше. Но у них не было имени, которое служило бы знаменем.

— Ты слишком скромен, — сказал Муха.

— Дело не в скромности. Я наполовину надир, потомок Ульрика, наполовину дренай, правнук Регнака, Бронзового Князя. На деле же не князь и не хан.

— Ты Хан Теней, — возразил Муха.

— Но как такое могло случиться? — спросила Валтайя. Тенака усмехнулся.

— Во время Второй Надирской войны сын Регнака, Оррин, заключил договор с надирами. Одним из условий был брак его сына Хогуна с дочерью хана, Шиллат. Этот союз был заключен не по любви. Свадьба, по рассказам, была пышной, и праздновали ее близ священной гробницы Друсса, на равнине к северу от Дельноха. Хогун привел молодую жену в крепость, где она прожила три несчастливых года. Там я и родился. Хогун погиб, свалившись с лошади, когда мне было два года, а его отец отослал Шиллат домой. В брачном соглашении было оговорено, что дети от этого союза не могут унаследовать Дрос-Дельнох. Надиры же никогда не допустили бы, чтобы их вождем стал полукровка.

— Вы, должно быть, были очень несчастливы, — сказала Валтайя.

— В моей жизни была и радость. Не надо меня жалеть.

— Как же вы стали офицером «Дракона»?

— Мне было шестнадцать лет, когда хан, мой дед, отправил меня в Дельнох. Это опять-таки входило в брачный договор. Дед с отцовской стороны принял меня и устроил мне назначение в «Дракон». Вот и все.

Муха уставился в огонь, думая о былом.

Вот и все! Как может Тенака столь спокойно вспоминать о той ужасной минуте?

Шел дождь, когда дозорный на башне Эльдибара протрубил в трубу. Дед Мухи, Оррин, в ту пору был в замке и играл с гостем в военную игру. Муха сидел на высоком стульчике и смотрел, как они мечут кости и передвигают солдатиков, — но тут буйный ветер донес до них звук трубы.

— Приехало надирское отродье, — сказал Оррин. — Подходящий денек он выбрал, нечего сказать.

На Муху надели плащ из промасленной кожи, широкополую кожаную шляпу и двинулись в долгий путь к первой стене.

Оррин посмотрел сверху на двадцать всадников, среди которых на белом лохматом коньке сидел темноволосый юноша.

— Кто тут просится войти в Дрос-Дельнох? — крикнул Оррин.

— Сыч Шиллат, — отозвался командир отряда.

— Войти дозволяется только ему одному.

Ворота крепости заскрипели, отворяясь, а надиры повернули коней и поскакали обратно на север.

Тенака не оглянулся и ни словом с ними не перемолвился. Он послал вперед своего конька и въехал в ворота на зеленый луг между первыми двумя стенами. Там он соскочил с седла и стал ждать, когда Оррин подойдет к нему.

— Ты здесь нежеланный гость, — сказал Оррин, — однако я верен своему слову. Я договорился, что тебе дадут должность в «Драконе», и через три месяца ты отправишься туда. А тем временем ты поучишься дренайским обычаям. Я не желаю, чтобы мой родственник ел пальцами из общего блюда.