Колючая кошка - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/7
Засмеялся дедушка:
– Голов-то у них нет, это верно! А тепло березки не хуже нашего чувствуют, всей своей кожицей! Видите, какая она с этой стороны белая да тонкая!
Потрогала Аленка березовую кору там, где дедушка показывал, и головой кивнула: «Вижу!»
– А теперь с другой стороны потрогайте.
Коснулись ребята березовой коры с другой стороны, а она там грубая и шершавая, вся в трещинах и цвета какого-то не белого, а скорее, серого.
– Понятно, – сказал Семка, – это она от холода одежку потеплее надела. С севера-то сильнее подмораживает!
Хотели ребята еще компасы в лесу поискать, да дедушке нужно было возвращаться.
– Потом я вам еще компасы покажу, а пока эти запомните. Договорились?
– Договорились! – ответила за всех Аленка. И вдруг ойкнула: – Ой!.. Ягодка!
Хотела Аленка нагнуться и земляничку неспелую сорвать, но дедушка остановил ее:
– Подожди, Аленка, не рви земляничный компас!
Снова удивились ребята: какой из ягодки компас? Ее от земли-то не видать!
– А бока у землянички одинаковые? – спросил дедушка. – Или разные? Ну-ка, поглядите скорей!
– Разные, – ответил Кузя, – вот этот бок красный, а этот зеленый.
– А почему он зеленый? – снова спросил дедушка.
– Не поспел, вот и зеленый, – охотно объяснил Семка. – Как доспеет, тоже красным станет.
– А почему земляничка с этого бока недозрела, а не с другого?
– Потому что этот бок всегда в тенечке? – догадалась Аленка. – Солнышко днем с той стороны больше гуляет!
– Правильно, – похвалил Аленку дедушка. – Солнышко больше всего по южной стороне гулять любит. Вот и напекло земляничке южный бок. А тот, который на север смотрит, зеленым пока остался.
Хотела Аленка земляничку сорвать и съесть, но потом, когда узнала, какой хороший компас из нее получился, передумала рвать ягодку.
– Пусть растет, – сказала она своим друзьям, – а то вдруг кто-нибудь в лес пойдет и заблудится. Земляничка ему тогда вмиг дорогу укажет!
Концерт для пилы с оркестром
Играл однажды Кузя в воскресенье перед домом. Вдруг слышит – что такое? – у соседей Ежаковых, что на другой стороне улицы живут, во дворе целый оркестр грянул. Да так весело и живо! Побежал скорей Кузя дедушку и бабушку звать, пусть и они веселую музыку послушают. Вышли дедушка и бабушка за калитку, сели у палисадничка на лавку.
– Опять Ежаковы на какой-нибудь смотр готовятся, – сказал дедушка через минуту. – Или их на концерт в бригаду полевую пригласили. Вот они и наяривают.
– Не наяривают, а репетируют, – поправила строго бабушка. И улыбнулась: – Вот семья, так семья: восемь мужиков – и все артисты!
Смотрит Кузя, а из соседних домов и другие слушатели на улицу высыпали: и Петрунины, и Симаковы, и Кружилины, и Бурмакины… Даже глухой дед Горчичкин – и тот музыку услыхал и за калитку вынырнул.
А у Ежаковых одна мелодия уже другую сменила. То веселая была, задористая, а то вдруг тихая стала, напевная и светлая-светлая.
– Будто ветерок по полю гуляет… – шепчет бабушка дедушке на ухо. – Видишь, как колосья долу клонятся!
– Вижу, да другое, – шепчет в ответ дедушка. – Не поле, а сад яблоневый… Слышь, как ветерком спелые яблоки наземь сбивает?
Слушает Кузя дедушку с бабушкой и удивляется: при чем тут поле с колосьями?.. При чем яблони с яблоками?.. Неужто дедушка с бабушкой не слышат, как дождинки по асфальту бьют и как в окна трамвайные колотятся? Так похоже оркестр ежаковский дождик осенний изображает, что не узнать его ну нельзя просто!
Вдруг слышит Кузя – к звуку дождя еще какой-то странный звук прибавился: удивительный, непривычный. Похожий на него он однажды по телевизору слышал, когда оркестр электроинструментов выступал. Но тот звук все-таки другой был, электрический. А со двора Ежаковых в апалихинское небо живой голос потек, необычный, но живой.
– Вот уже ветерок от поля до дубравушки добрался… – шепчет бабушка, закрыв мечтательно глаза. – По дубкам молодым, по кленам-осинам теперь гуляет…
– Чего это он в дубраве забыл? – шепчет упрямо дедушка. – Он сейчас на реке рыбаков в лодках на волне качает. Ишь как зыбь разбегается, ты посмотри только!
Приглашает дедушка на зыбь речную смотреть, а у самого глаза тоже давно закрыты, а когда он их закрыл, дедушка и сам не помнит!
Слушает Кузя дедушку с бабушкой и вновь удивляется: вот странные люди попались! То им поле мерещится, то сад, а теперь речка с дубравушкой ни с того, ни с сего показались! Сам-то Кузя давно сообразил, что это летающая тарелка над Апалихой кружится. Видел он их по телевизору уже предостаточно: чуть ли не каждую неделю показывают! Постоял-постоял Кузя рядом с бабушкой и дедушкой и надумал к Ежаковым сбегать, посмотреть, на чем это они так здорово играют.
Только дорогу перебегать начал – стихла музыка.
«Ничего, – подумал Кузя, – сейчас отдохнут и снова играть примутся. А я, если они разрешат, тихонько в их барабаны побарабаню.»
Откинул Кузя щеколду, отворил калитку, вошел в ежаковский двор, смотрит… Что такое?! Нет никаких барабанов! И вообще ничего нет: ни гармошек, ни баянов, ни аккордеона даже электрического! Стоят во дворе на травке восемь молодцев в расписных рубахах, в глаженых новеньких брюках, в сапоги заправленных, и о чем-то оживленно беседуют. У самого старшего из молодцев, у деда Егора, пила двуручная на траве возле ног лежит. А у остальных молодцев – у Ивана Егорыча и Степана Егорыча, у Грини и Мини, у Алика, Эдика и Гарика – ложки деревянные из сапожков торчат. Правда, приметил Кузя у Ивана Егорыча кроме деревянной ложки в сапоге еще маленькую дудочку. Но дудочка ведь не барабан! А барабаны где?
Растерялся Кузя, даже поздороваться забыл. Но дед Егор ему живо об этом напомнил.
– Глядите-ка, кто к нам в гости пожаловал! Городской небожитель! Ну, здравствуй, дедов внук! – и он протянул Кузе свою не очень-то, наверное, музыкантскую руку.
Робея, Кузя тихо пожал ее и ответил:
– Здравствуйте, деда Егор… И все – здравствуйте…
И вдруг, вспомнив слова, которыми его встретил Ежаков-старший, спросил удивленно:
– А почему небожитель? Я в квартире живу, не на небе.
– А на каком этаже? – хитро прищурился дед Егор.
– На четырнадцатом.
Кузя даже не успел договорить, как все Ежаковы, словно по команде, дружно захохотали.
– А говоришь «не на небе»! – громче всех смеялся младший из Ежаковых, семилетний Алик. – А где же? Конечно, на небе!
Кузя хотел было обидеться и уйти, но передумал. Пусть смеются, зато он их секрет отгадает. Не могли Ежаковы свои барабаны далеко запрятать, тут где-нибудь они!
Но отправиться на поиски барабанов Кузя, увы, не успел. К дому Ежаковых подъехал маленький автобус, и апалихинские артисты пошли на посадку. Дед Егор зачем-то поднял с земли пилу и взял ее с собой, другие же молодцы отправились к автобусу налегке, с пустыми руками. На крылечко из дома вышла тетя Даша – мама Алика, Эдика, Гарика – и крикнула вслед исчезающим за калиткой артистам:
– Балалайку-то не возьмете? Или гармонику саратовскую?
– Нет, Даш, не надо, – откликнулся Иван Егорыч. – У нас нынче новая программа.
– Концерт для пилы с оркестром! – уже с улицы крикнул дед Егор.
– Для пилы?! – удивился Кузя.
Но ему уже никто не ответил. Тетя Даша, помахав на прощанье рукой, снова вернулась в дом, а музыканты Ежаковы, войдя в автобус, закрыли за собой дверцу. Автобус немного поворчал, стоя на месте, а потом медленно покатил по апалихинской улице куда-то за село.
А Кузя смотрел ему вслед и все гадал и гадал, на чем же будут играть шутники Ежаковы перед теми, кто их пригласил на концерт, если кроме здоровенной пилы и маленькой дудочки да еще нескольких красивых деревянных ложек они ничего с собой не взяли. Ну совсем ничего! Даже балалайки!
- Предыдущая
- 7/7
