Тайна Муромской чащи - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/31
- Следующая
Глава девятая
Встречать всю ораву дедушка вышел за околицу. Дальше идти он не решался – дальше был лес.
Приезд гостей так обрадовал Петра Васильевича, что он до позднего вечера даже и не вспомнил о Бабе Яге и ее поручении. Без нее у него нашлось, о чем поговорить с Иваном Ивановичем.
После ужина – досыта наевшись и досыта наговорившись – гости и хозяева разбрелись кто куда: Маришка повела Митю знакомить со своими друзьями, а дедушка и Иван Иванович вышли посидеть перед домом на скамейке и подышать свежим воздухом.
– Ты тоже приходи, – пригласил Петр Васильевич бабушку, – секретов у нас нет.
– Приду, только потом, – пообещала бабушка. И тут она напомнила: – А ты пока посоветуйся с другом…
Петр Васильевич сначала не понял, о чем это он должен советоваться с Гвоздиковым. Но как только понял, то сразу же вспомнил и Бабу Ягу, и ее предостережение – и ему стало невыносимо грустно.
– Ну что ж, пойдем посоветуемся… – сказал он другу, надел на голову любимую кепку и вышел из дома первым.
Гвоздиков, сняв с вешалки свою белую шляпу, поспешил за ним следом.
Иван Иванович Гвоздиков был очень ученый человек. Он с детства верил в науку и никогда не верил в нечистую силу. Поэтому появление Бабы Яги из Муромской Чащи он сразу же попытался объяснить с научной точки зрения.
– Что такое «нечистая сила»? – спросил он Петра Васильевича и многозначительно поднял вверх указательный палец.
Маришкин дедушка посмотрел на палец и, немного подумав, ответил:
– Сам, что ли, не знаешь… Лешие, русалки, Баба Яга вот…
Но такой ответ не удовлетворил Гвоздикова. Он опустил руку и сам ответил на свой вопрос:
– Нечистая сила – это представления многих и многих человеческих поколений о непонятных, странных явлениях природы. Понятно?
– Понятно, – кивнул дедушка, соглашаясь с приятелем. – Видал я недавно одно такое «представление»… И Дружок наш видал… – Дедушка тяжело вздохнул. – Как только не представился после него – сам не пойму!
Гвоздиков немного рассердился и поспешил с разъяснением своей идеи:
– Ты не представление видел! Ты видел материализованное представление! По-видимому, здесь, в ваших краях, эти представления о нечистой силе сконцентрировались наиболее плотно. И им удалось – вот как, этого я и сам не пойму – материализоваться. Теперь понятно, Петь?
Петр Васильевич поднял грустные глаза на своего ученого друга, и тот сразу понял, что апалихинский старожил не полностью уяснил себе его слова. Но другого ответа у Гвоздикова не было. Повисло минутное молчанье. Наконец, словно очнувшись и выйдя из глубокого раздумья, Петр Васильевич спросил:
– Ну и что с ними делать? С материализованными-то? А?
Но Гвоздиков молчал, наука была бессильна пока ответить на этот вопрос.
– Придется, видно, этих лесорубов искать. – Дедушка снял кепку и положил ее на колени. – А то начнут лес валить, а их и вправду…
Тут Петр Васильевич внезапно замолчал и закашлялся.
– Договаривай, коли начал, – хмуро произнес Гвоздиков.
– И договорю! – рассердился дедушка не известно на кого. – Договорю! Заколдуют их, превратят в какую-нибудь пакость, потом ни один профессор обратно не расколдует. Нужно выручать бедолаг!
Гвоздиков с ним согласился:
– Точно, Петь! Позвоним по телефону…
Договорить до конца он не успел. Петр Васильевич подскочил на скамейке как ошпаренный, кепка его свалилась наземь, но он даже не заметил этого.
– Ты что?! О тайне великой звонить повсюду собрался?!
– Не повсюду, а в институт, – обиделся Гвоздиков.
Но Петр Васильевич снова перебил его:
– Не нужно, сами справимся! Сами экспедицию соорудим. – Тут он заметил валявшуюся на земле любимую кепку, поднял ее и, стряхивая ладонью пыль, уже тише и спокойнее, сказал: – Только Маришке о том – ни гу-гу! Рано ее в такие дела брать, мала еще.
На том и порешили.
Глава десятая
Сначала все получалось по-дедушкиному: тайком от Маришки заготовили рюкзак с необходимыми вещами и продуктами, выбрали кратчайший маршрут до Муромской Чащи, назначили час отправления в поход… И тут случилось непредвиденное: дедушка заболел. Ночью, накануне путешествия, у Петра Васильевича вдруг поднялась температура, появился сильный кашель, и Гвоздиков с бабушкой сразу поняли, что он в Муромскую Чащу теперь не ходок. Понял это и дедушка. Откашлявшись и тяжело дыша, он тихо и виновато прошептал своему другу на ухо:
– Прости, Вань… Вот ведь как у нас все вышло… Хотели два добрых дела сделать: людей от Чащи и Чащу от людей спасти, да ни одного не сделали…
Петр Васильевич уткнулся лицом в подушку, бледной и худой рукой натянул одеяло на себя до самых плеч. Гвоздиков хотел утешить друга и потому сказал бодрым голосом:
– А я и один справлюсь! Всего-то и дел – лесорубов вернуть!
Дедушка высвободил лицо из подушки, с трудом повернул его к Ивану Ивановичу:
– Ты дороги не знаешь…
– Узнаю!
– В трех соснах заблудишься…
– Не заблужусь, я компас с собою возьму!
– В озере или в болоте утонешь…
Гвоздиков хотел было ответить весело и бодро: «Выплыву!», но не успел. В этот момент дверь из соседней комнатки отворилась, и на пороге появилась Маришка.
– Тебе, дедушка, вредно волноваться, – сказала она строго, – спи, пожалуйста.
Потом Маришка повернулась к Гвоздикову:
– И вы, Иван Иванович, тоже спите спокойно. Так и быть, мы вас возьмем с собой.
Гвоздиков очень удивился:
– Куда вы меня возьмете?
– И кто это – «мы»? – добавил дедушка растерянно.
– Как кто? Мы с ребятами! – Маришка потянулась и, прикрывая рот ладошкой, сладко зевнула.
– Ох, как спать хочется!.. – сказала она и, догадавшись, что ее до конца так и не поняли, пояснила: – В Муромскую Чащу возьмем, неужели неясно?
И Маришка бережно, боясь скрипнуть и разбудить уже спящего Митю, затворила за собой дверь.
Глава одиннадцатая
Итак одна хитрость не удалась: тайна экспедиции была Маришкой раскрыта. Но Гвоздиков не унывал. Перед самым рассветом, когда петух Королевых еще сладко подремывал на своем насесте, сочиняя во сне новую утреннюю песню, Иван Иванович поднялся с постели, тихо оделся, взял в руки рюкзак и, надевая его на плечи, вышел из дома.
«Пока Маришка хватится, я уже далеко буду!» – радостно думал он, шагая по пустынной улице. Кругом было тихо. Собаки, облаявшись до хрипоты еще со вчерашнего вечера, теперь крепко спали, уткнув носы в собственные животы. Коровы и овцы, услышав сквозь дрему далекие человечьи шаги и быстро сообразив, что этот одинокий путник не имеет ничего общего с пастухом Васей, принялись торопливо досматривать последние предутренние сны. Легкий ветерок, совсем еще несмышленыш, родившийся каких-нибудь пять минут назад прямо здесь на апалихинской улице, взметнулся из-под ног Ивана Ивановича и весело помчался по дороге, окропляя себя и Гвоздикова пылью столетий. «Ах, баловник!..» – покачал головой старый путешественник, пытаясь спрятать от себя самого ласковую улыбку. Дойдя до конца села, Гвоздиков остановился:
– Сейчас сориентируемся и дальше пойдем…
Иван Иванович стал снимать рюкзак. Расстегнув ремешки рюкзака, он принялся рыться в его содержимом. При этом он не переставал все время бормотать себе под нос:
– Сейчас сориентируемся и дальше пойдем… Найдем компас и – полный вперед!.. По компасу – раз! – и сориентировался…
Гвоздиков дорылся до самого дна рюкзака, но компаса не обнаружил.
– Где же он тут завалялся… – пробормотал Иван Иванович, тщетно ощупывая все рюкзачные закоулки. Но компаса, который он сам положил туда своими собственными руками, нигде не было. Он исчез!
– Странно… – прошептал Иван Иванович, потеряв всякую надежду отыскать пропажу, – очень странно…
- Предыдущая
- 6/31
- Следующая
