Тайна Муромской чащи - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/31
• Следующая

Сделав запись в «Журнале наблюдений», Жмуркин отправился вместе с Окуляровым к себе домой проявлять драгоценную пленку. На этот раз Степочки не было, и все прошло удачно. Огнедышащий махокрыл и его пассажир четко смотрелись на глянцевых отпечатках, которых Георгий Александрович наделал десятка два, как только высох негатив. Часть снимков Жмуркин и Окуляров решили разослать во всевозможные журналы и газеты.

«Сенсация! Умопомрачительная сенсация!» – думали друзья, засовывая фотографии в большие пакеты и надписывая адреса. Они уже предвидели, какой шум наделают их снимки и сообщения во всей стране, а может быть, и во всем мире. Аякс Гермогенович и Георгий Александрович даже немного повздорили, споря о том, на какой странице напечатают их материалы. Жмуркин уверял, что на первой, а Окуляров допускал, что их могут напечатать на второй или даже на третьей странице. Если бы они знали тогда, как жестоко ошибались оба!..

Уже потом, после долгих и томительных ожиданий, к ним стали поступать ответы из редакций. Ответы были разные, но смысл их был один: «Напечатать Ваши фотографии и текст к ним редакция не считает для себя возможным. С уважением…» – и дальше шли подписи работников этих редакций.

Только одна очень серьезная газета напечатала их снимок. Правда, он был помещен не на первой странице, как надеялся Георгий Александрович, и даже не на второй или третьей, как предполагал Аякс Гермогенович, а на самой-самой последней странице под рубрикой «Что бы это значило?». И вместо бурной и горячей научной дискуссии, на которую с полным правом надеялись наши астрономы-любители, в газете развернулось соревнование на лучшего остряка.

Но эти удары судьбы свалятся на их голову в будущем, а сейчас…

– Я еду в областной центр! – заявил Жмуркин приятелю. – Возьму три дня отгулов – и на поезд!

– Тогда уж лучше сразу в Москву, – посоветовал Окуляров.

Но Георгий Александрович отмахнулся от умного предложения:

– И в Светлогорске есть кому подзаняться небесными странниками. Ты помнишь Лешу Березко?

Окуляров улыбнулся:

– Конечно, помню! Как он любил торчать в твоей обсерватории!.. Аякс Гермогенович вдруг спохватился:

– Но с тех пор прошло больше двадцати лет. Вряд ли тот белокурый мальчишка думает теперь об астрономии.

– Думает, Аякс Гермогенович, еще как думает! – успокоил товарища Жмуркин. – Я как-то раз встретил его в городе. Он просто засыпал меня вопросами!

Георгий Александрович, вспомнив о встрече с Лешей Березко, расцвел и даже чуть-чуть помолодел.

– И он по-прежнему называет Альдебаран «Айдабараном»!.. Жаловался только, что работа мешает ему получше заняться проблемами Вселенной. Он теперь большой начальник – командует всеми лесными угодьями области!

– Ну что ж, поезжай, – нехотя согласился Окуляров, – но лучше бы сразу в Москву…

– Москва далеко, а Березко близко! – улыбнулся Георгий Александрович. – Чуть свет – и я уже в Светлогорске.

Жмуркин достал из-под кровати чемодан и начал укладывать в него необходимые в дороге вещи и оставшиеся снимки с махокрылом. Положи он в чемодан и свой «Журнал наблюдений».

– Покажу Алексу записи, рисунки… Должно его заинтересовать. – Георгий Александрович закрыл крышку чемодана и выпрямился. – А на работу мне позвони, пожалуйста, утром. Пусть оформят три дня отгулов.

Аякс Гермогенович хотел сделать еще одну попытку отговорить приятеля ехать в Светлогорск, но тут с улицы заявился Степочка, и Окуляров поспешил уехать домой.

– Желаю удачи! – проговорил он с порога Георгию Александровичу и исчез за дверями.

А Степочка, достав из-за пазухи лягушонка, горько вздохнул:

– Опять не успел положить ему в карман лягушку… А одну ящерицу – это совсем не интересно…

Степочка прошел на кухню, сунул лягушонка в чистую кастрюлю, быстро накрыл ее крышкой и терпеливо стал дожидаться, когда его папа и мама придут с работы.

Шел двенадцатый час ночи. В маленьком вокзальчике станции Ворожейкино – ни души. До прихода пассажирского поезда «Большие Усищи – Светлогорск» оставалось около часа свободного времени.

«Подремлю полчасика, – подумала ворожейкинская кассирша, закрывая окошко кассы фанеркой, – раз нет никого, можно и подремать.» – Она положила голову на мягкие пухлые руки, с успехом заменяющие ей в нужный момент подушку, и приготовилась свое намерение претворить в жизнь.

И тут в фанерную заслонку кто-то резко и нетерпеливо забарабанил.

«Принесла нелегкая кого-то…» – сердито подумала кассирша и оторвала голову от теплых пуховиков. Однако амбразуру не открыла, а спросила через спасительную преграду:

– Чего колотитесь? Вы в свою голову так поколотитесь!

Тут на глаза кассирше попался прикрепленный к стенке вымпел «За отличное обслуживание пассажиров», и ей стало немного стыдно. Уже мягче и вежливее она спросила:

– Чего надо? – и открыла окно кассы.

Прямо перед окошком стоял мальчик лет одиннадцати – двенадцати в голубенькой, в чуть заметную клеточку, рубашке, вихрастый и голубоглазый. В стороне, около входа, его дожидались древний старик и такой же мальчишка, только обутый почему-то как и его дедушка, в новенькие золотистые лапти.

«Ишь ты… – подумала кассирша, с интересом разглядывая Калину Калиныча и Шустрика, – в лаптях!.. Должно быть, в область едут, на смотр художественной самодеятельности…»

Так оно и оказалось: старик и оба мальчика ехали в областной центр.

– До Светлогорска билет сколько стоит? – спросил голубоглазый мальчик. И поспешил добавить: – В общем вагоне?

Кассирша охотно назвала стоимость проезда.

«Так и есть: только на один билет хватает…» – подумал расстроенный Митя, но билет все-таки купил и отошел с ним к Шустрику и Калине Калинычу.

По грустному виду паренька, купившего билет, по опечаленным физиономиям его спутников, кассирша быстро догадалась об их финансовых затруднениях. Однако помочь она им ничем не могла. Она могла только посочувствовать и предупредить незадачливых путешественников:

– Не вздумайте зайцами ехать! Ревизоров на линии – пропасть! Да и стыдно в таком возрасте без билета кататься.

Сказав это, она снова скрылась в своем дзоте, предоставив старичку и двум мальчикам право искать самим выход из сложившейся ситуации.

Как только голова кассирши исчезла, Митя взволнованно спросил у Калины Калиныча:

– Что делать-то будем? Билет – один на троих!

Старый лешак задумчиво почесал затылок и, не ответив Мите на его вопрос, предложил:

– Выйдем-ка отсюда… Не привык я к помещениям…

Они выбрались из вокзальчика на пустынную платформу и с удовольствием вдохнули свежий ночной воздух. На небе уже вовсю светили звездочки, месяц, чуть-чуть располневший за эти несколько дней, висел прямо у них над головами, вдали, почти у горизонта, сияло незнакомое Калине Калинычу и Шустрику созвездие изумрудных, фиолетовых и рубиновых звезд.

– Что это? – удивленно спросил Шустрик и протянул в их сторону руку.

– Обыкновенные сигнальные огни, – пояснил Митя, – чтобы поезда в темноте не заблудились.

– Понятно… – прошептал Шустрик, хотя ему не все еще было ясно и понятно.

Калина Калиныч вспомнил слова кассирши и спросил у всезнающего Мити:

– А как это «зайцем ездить»? Разве люди тоже колдовать научились?

Митя улыбнулся:

– Что вы, Калина Калиныч! Просто так говорится: «Ездить зайцем». Это значит: ехать бесплатно, без билета.

– Вот оно что… Ну-ну…

Старый лешак задумался. Ему пришла в голову простая и светлая мысль, он придумал, как можно без лишних хлопот провезти внука и юного друга Митю.

– Вот что, – сказал он через минуту мальчикам, – превращу-ка я вас в двух зайчат…

У Мити испуганно взметнулись брови, и он уставился на Калину Калиныча ничего не понимающим взглядом. Шустрик, уже привыкший к фокусам и чудесам своего деда, только хмыкнул в ответ и поскреб пальцем веснушчатый нос, словно пытаясь соскрябать с него хотя бы одну веснушку.

• Предыдущая
• 23/31
• Следующая