Тайна Муромской чащи - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/31
• Следующая

– Места вам в лесу мало! Размяукались тут под окном! А ну брысь, мышата!

– Асмодеюшка! Ты что, кисонька? Это ведь я – Уморушка! – И маленькая лесовичка бесстрашно шагнула к огромному коту.

Асмодей протер лапой глаза и снова взглянул на незванных гостей. Точно, это была Уморушка! От радости у бедного кота сперло дыхание в горле, и вместо имени любимицы из пасти взволнованного Асмодея вырвались какие-то нечленораздельные звуки:

– Мрр!.. Мррнау!.. Муррнаушка!..

– Узнал, узнал, кисонька! – обрадовалась юная лесовичка. – Только имя немножечко перепутал, не Мурнаушка я, а Уморушка!

Асмодей виновато боднул Уморушку головой под коленку и крикнул в сторону избушки:

– Прошу принимать гостей!

После чего запоздало шлепнул по земле лапой.

Несколько секунд избушка стояла неподвижно. И вдруг она вся мелко-мелко задрожала, заскрипела, закачалась, зашаталась и начала на глазах изумленных путников поворачиваться – к ним передом, а к лесу задом.

– Прошу! – протянул Асмодей лапу, приглашая всех в избушку.

Уморушка пошла первой, за ней поспешила Маришка, а за Маришкой потянулся и Митя. Асмодей шел сзади, и душу его переполняла двойная радость: во-первых, он искренне был счастлив видеть Уморушку, а во-вторых, он знал, что его хозяйка щедро накормит гостей, и что-нибудь от этого ужина ему обязательно перепадет.

Асмодей и Маришка не ошиблись в своих ожиданиях: Баба Яга напоила и накормила бедных путников доотвала. Асмодей, усевшийся за компанию немножко закусить, так увлекся, что чуть было не съел все сам, но вовремя спохватился:

– Ой, кажется больше не лезет!

– И тут же печально добавил:

– Жаль, что я такой маленький…

Асмодей вылез из-за стола, лег на свою любимую лежанку и, посмотрев на Бабу Ягу сонными глазами, сказал напоследок:

– Их бы в баньку сводить…

И уснул, положив мордочку на передние лапы.

– В баньку бы неплохо, – повторила вслед за котом его хозяйка, – только нету у меня баньки, вот беда!

– Ничего, – утешил ее Митя, – мы завтра в речке искупаемся.

И он робко посмотрел по сторонам, пытаясь взглядом обнаружить печально знаменитую лопату. Но лопаты нигде не было. Не найдя ее, Митя не огорчился, а обрадовался. Пихнув легонько локтем Маришку в бок, он шепнул:

– И, правда, лопаты нет…

Уморушка услышала его шепоток и засмеялась:

– А я что говорила? Нянюшка напридумывала про себя с три короба, вот теперь ее и боятся!

Митя смутился и низко опустил голову. Смутилась и Баба Яга. Желая хоть как-нибудь оправдаться, она проговорила:

– С детишками нянькаться, да сказок не придумывать? Захочешь – не получится: заставят!

– Это точно! – поддакнула ей Маришка. – Моя бабушка те же самые слова говорит.

– Про меня она много тебе сказок сказывала? – поинтересовалась Баба Яга.

– Много! – похвалилась Маришка. И стала перечислять, загибая пальцы: – Как вы Нюрочку-девчурочку в лесу поймали, как братца Иванушку с сестричкой Аленушкой разлучили, как другого Иванушку на лопату посадили да чуть в печь не сунули…

– Ишь ты, – удивилась Баба Яга, сокрушенно качая головой, – много сказок до вас дошло. А добрые сказки про меня у вас сказывают? – И она с надеждой посмотрела в глаза Маришке.

Но та виновато опустила взгляд и чуть слышно пролепетала:

– Нет, Ягусь, не сказывают…

Баба Яга подошла к окну. Там, за окном, уже была ночь. Избушка стояла к лесу задом, к поляне передом, позабыв повернуться после того, как в нее вошли гости. Над поляной сиял месяц. Возле него одна за другой, словно бы сбрасывая с себя шапки-невидимки и становясь видимыми, вспыхивали звезды. С земли к месяцу летела какая-то странная железная штука и противно пищала: «Пи-пи-пи-пи-пи…»

«Скоро этих пищалок столько в небо накидают – в ступе и лететь побоишься: сшибут и не извинятся», – Баба Яга подумала об этом печально, почти с тоской. Летать на луну и она сама любила, особенно в юности.

– Нянь, а нянь… – прервала ее раздумья Уморушка, – мне домой нужно скорее.

– Теперь-то не заблудишься? – Бабя Яга согнала с лица грустное выражение и улыбнулась.

– Теперь не заблужусь. – Уморушка встала из-за стола, поблагодарила свою няню за приют и угощение, после чего попросила ее как можно ласковее: – Нянь, а нянь… Помоги ребяткам Иван Иваныча найти. Порастерялись все в нашей Муромской чаще, прямо беда!

– Мы с Митей не потерялись, – поправила юную лесовичку Маришка, – Это Иван Иванович теперь потерялся, а мы нашлись.

– Поищем, так и быть, – согласилась Баба Яга охотно, – только утром. На Лесной Совет слетаю, там и узнаю все новости.

– А мы? – спросила Маришка, и глаза ее зажглись любопытством. – Мы с Митей не полетим на Совет?

– Нет, конечно! – ответила строго Баба Яга. – Еще в жизни такого не бывало, чтобы человеческие дети на Лесной Совет являлись, да еще в моей ступе!

– Мы и не уместимся втроем, – подал свой голос Митя.

– Уместимся, – успокоила его Маришка, – я вон какая маленькая, да и ты не крупный мальчик. – Маришка осмотрела Митю с ног до головы и словно бы впервые его увидела: – Просто хилый какой-то!

Митя обиделся и повернулся к Маришке спиной. Маришка сообразила, что сказала немного лишнего, и виновато проговорила:

– Настоящий мужчина и должен быть худощавым. Мой папа такой, его иначе бы и в полярники не взяли.

– Почему? – удивился Митя и снова повернулся к Маришке лицом.

– Потому что под толстым полярником лед все время будет проваливаться. А под хи… – тут Маришка вдруг поперхнулась, закашлялась и еле-еле закончила: – А под худощавым лед и не треснет даже.

Пока Маришка объясняла Мите полезность худобы, Баба Яга постелила им постель в углу своей маленькой, но уютной избушки.

– Ну, соколики залетные, прошу почивать!

Уморушка, которой давно была пора спать, засуетилась:

– Полетела я, завтра встретимся!

Она чмокнула свою нянечку в щеку, помахала прощально ладошкой Маришке и Мите, ласково потрепала дремавшего Асмодея по загривку и… улетучилась.

– Ну, торопыга! – проворчала Баба Яга не очень сердито. – Эку скорость развила, еще сшибет кого-нибудь на лету! – И она укоризненно покачала головой.

Митя, который начал потихоньку засыпать за столом, приоткрыл веки, увидел постланную постель и еле поднялся с места.

– Чур, я у стенки! – крикнула Маришка и первой успела забраться на лежанку. – Спокойной ночи, бабусь!

– Спокойной ночи, – ответила старушка и помогла уснувшему на ходу Мите добраться до постели.

– Спи, Митрий, – сказала она, накрывая мальчика льняным одеялом, – умаялся-то как за день!

– Угу… – пробормотал Митя во сне, пытаясь поглубже закопаться головой в подушку. – Угу…

И уже совсем погружаясь в сон, прошептал напоследок:

– А лопаты нет у нее… нет лопаты…

Лесной Совет должен был начаться с минуты на минуту. Все собравшиеся ждали Бабу Ягу, которая на этот раз почему-то опаздывала.

– Может быть, она решила поспать? – предположила Ученая Сова. – Самое время присесть вздремнуть.

Но с ней никто не согласился.

– Ночь была для этого, – сердито сказала Кикимора, – а нас с Ягушей бессонница замучила. Уж коли ночью не уснула – утром тем более не заснешь.

– Может быть, без нее начнем? – неуверенно спросил Калина Калиныч. – Дело важное, ждать и тянуть никак нельзя!

– Начнем! Начнем! – раздались голоса из разных мест. – Опоздавшие свое мнение потом выскажут!

Шустрик, который тайком проник на Лесной Совет, хотя дедушка и не брал его, не выдержал и крикнул из-за пенька, за которым прятался:

– Начинай, дедушка! Семеро одного не ждут!

Разглядев внука, старый лешак ахнул:

– Наш пострел везде поспел! А ну, марш к Уморушке! Снова потеряется – с тебя взыщу!

– Не потеряется… – буркнул Шустрик, но на всякий случай стал невидимым и осторожно забрался на верхушку дерева.

• Предыдущая
• 17/31
• Следующая