Звездная пыль - Гейман Нил - Страница 9
- Предыдущая
- 9/43
- Следующая
Тристран взял маленькую ладошку Виктории в свою. И девушка не отняла руки.
– Ты видел? – спросила она, указывая куда-то вперед.
– Ничего я не видел, – признался Тристран. – Потому что смотрел только на тебя.
Виктория улыбнулась в лунном свете.
– Ты – самая прекрасная женщина в мире, – сказал Тристран со всем пылом юного сердца.
– Не забывайся, – ответила Виктория – но тон ее казался вполне благосклонным.
– Что ты видела? – спросил Тристран.
– Как упала звезда. В это время года звезды довольно часто падают.
– Викки, – попросил юноша, – ты не поцелуешь меня?
– Нет, – ответила девушка.
– Но ведь ты целовала меня, когда мы были младше. Ты поцеловала меня под Дубом Пожеланий на свое пятнадцатилетие. И в последний Майский праздник ты меня поцеловала – помнишь, за сараем твоего отца…
– Тогда я была совсем другой, – пожала плечами Виктория. – И больше не собираюсь тебя целовать, Тристран Тёрн.
– Если не хочешь целоваться просто так, выходи за меня замуж, – выпалил Тристран.
На холме воцарилось молчание, только шумел октябрьский ветер. Потом тишину нарушил звенящий звук: это смеялась от удовольствия весьма польщенная девушка, первая красавица Британских островов.
– Замуж? За тебя? – спросила она, перестав смеяться. – С чего бы мне выходить за тебя замуж, Тристран Тёрн? Что ты можешь мне дать?
– Что я могу? – воскликнул юноша. – Если хочешь, ради тебя, Виктория Форестер, я отправлюсь в Индию и привезу тебе слоновые бивни, и жемчужины с ноготь большого пальца, и рубины размером с голубиное яйцо! Или уплыву в Африку и привезу оттуда алмазы величиной с крикетный шар, а еще отыщу исток Нила и назову его в твою честь! Я поеду в Америку, в Сан-Франциско, на золотые прииски, и не вернусь, пока не добуду столько золота, сколько ты весишь! Тогда я доставлю это золото сюда и сложу к твоим ногам. По твоему слову я доберусь до крайнего севера и буду убивать там огромных белых медведей, а их шкуры пришлю тебе.
– У тебя неплохо получалось, – сказала Виктория, – пока дело не дошло до белых медведей. Даже перебей ты их целую сотню, я все равно не стала бы тебя целовать, деревенский дурачок, мальчишка на побегушках! И замуж за тебя я тоже не выйду.
Глаза Тристрана сверкали в лунном свете.
– Тогда я отправлюсь ради тебя в далекий Китай и привезу оттуда огромный сундук, отбитый у пиратов, полный самоцветов, шелка и опиума! Я поеду в Австралию, на самый край света, и привезу оттуда… гм… – Тристран поспешно перебрал в уме прочитанные «сенсационные романы», стараясь вспомнить, заносило ли кого-либо из их героев в Австралию. – И привезу тебе кенгуру, – сказал он наконец. И добавил: – А еще гору опалов.
Насчет опалов он был почти уверен. Виктория Форестер сжала его руку.
– И что же я буду делать с кенгуру? – спросила она. – Знаешь, нам надо бы поспешить, а то мои родители начнут волноваться, строить догадки – и наверняка придут к неправильным выводам. Потому что я не целовалась с тобой, Тристран Тёрн.
– Так поцелуй меня сейчас, – взмолился он. – Я что угодно отдам за твой поцелуй, влезу на любую гору, переплыву самую глубокую реку, перейду целую пустыню!
Юноша взмахнул рукой, широким жестом указывая на деревню Застенье под холмом и в ночное небо над головой. В созвездии Ориона, низко над восточным горизонтом, ярко вспыхнула и упала звезда.
– Ради твоего поцелуя и дабы добиться твоей руки, – велеречиво изрек Тристран, – я готов принести тебе эту упавшую звезду.
Он вздрогнул от холода. Тонкое пальтецо продувалось насквозь, и было уже совершенно ясно, что поцелуя Тристрану не получить. Такая незадача ставила его в тупик. У мужественных героев «сенсационных романов» никогда не возникало проблем с поцелуями.
– Ну хорошо, давай, – сказала Виктория. – Если сумеешь, я согласна.
– Что? – не понял Тристран.
– Если ты принесешь мне звезду, – продолжала Виктория, – да, именно ту самую, что сейчас упала, а не другую, – тогда я поцелую тебя. Смотри, как удачно для тебя все складывается: не нужно ехать ни в Австралию, ни в далекий Китай.
– Что? – снова переспросил Тристран.
Тогда Виктория рассмеялась ему в лицо, отняла свою руку и зашагала вниз с холма к ферме отца. Тристран бросился ей вдогонку.
– Ты серьезно говоришь?
– Конечно. Настолько же серьезно, как ты – свои длинные речи о рубинах, золоте и опиуме, – отозвалась девушка. – Что вообще такое этот опиум?
– Его добавляют в микстуру от кашля, – объяснил Тристран. – Вроде эвкалипта.
– Да уж, звучит не особенно романтично, – усмехнулась Виктория Форестер. – Так что же, ты собираешься идти за обещанной звездой? Она упала где-то на востоке, вон там. – Девушка вновь рассмеялась. – Глупый мальчишка на побегушках! Все, на что ты годен, – это доставлять нам продукты для рисового пудинга.
– А если я принесу тебе упавшую звезду? – нарочито небрежно спросил Тристран. – Что я получу от тебя в награду? Поцелуй? Или руку и сердце?
– Все, что захочешь, – весело сказала Виктория.
– Клянешься?
Они уже были в ста ярдах от фермы Форестеров. Окна горели светом многих ламп, желтым и оранжевым.
– Конечно, – ответила Виктория и улыбнулась.
Тропинка к дому Форестеров по осени превращалась в сплошную грязь, намешанную копытами лошадей, коров и овец. Тристран Тёрн встал на колени в эту грязь, не жалея ни пальто, ни шерстяных штанов.
– Я принимаю твою клятву, – сказал он. Снова подул ветер с востока.
– Позвольте с вами распрощаться, моя леди, – изрек Тристран Тёрн. – Меня призывают неотложные дела на востоке.
Он встал, не замечая, что колени и полы пальто покрыты грязью, и низко поклонился девушке, сняв перед ней шляпу.
Виктория Форестер засмеялась над тощим мальчишкой, приказчиком из магазина, и хохотала она долго и весело. Тристран слышал за спиной серебряный звон ее смеха, пока спускался с холма.
Всю дорогу до дома юноша проделал бегом. Кусты ежевики вцеплялись в полы пальто колючими ветками, а какой-то зловредный сучок сбил ему шляпу с головы.
Наконец, запыхавшийся и грязный, он ввалился в кухню родительского дома на западном лугу.
– Ты только посмотри на себя! – воскликнула мать. – Что у тебя за вид? Как ты мог!
Сын лишь улыбнулся ей в ответ.
– Тристран, – сказал отец, который в свои тридцать пять лет оставался все таким же высоким и веснушчатым, хотя в коричневых волосах у него появились седые ниточки. – Ты что, не расслышал? С тобой разговаривает твоя мать.
– Папа, мама, извините, – сообщил Тристран, – но я сегодня вечером ухожу. Некоторое время меня не будет в деревне.
– Что за чушь! – отозвалась Дейзи Тёрн. – Никогда не слышала подобной белиберды.
Но Дунстан Тёрн внимательно посмотрел сыну в глаза и обратился к жене.
– Позволь мне с ним поговорить, – сказал он. Супруга бросила на него яростный взгляд, однако все-таки кивнула.
– Прекрасно! Меня одно интересует: кому придется зашивать пальто, порванное этим мальчишкой?
И она стремительно удалилась из кухни. Огонь в камине поблескивал зеленым и лиловым, с серебряными всполохами.
– И куда же ты идешь? – спросил Дунстан.
– На восток, – ответил его сын.
На восток. Отец медленно покивал. В Застенье было два востока – просто восток, то есть соседнее графство, и восток – по ту сторону стены. Дунстан Тёрн без лишних расспросов понимал, который восток имеет в виду сын.
– Ты собираешься вернуться?
Тристран широко улыбнулся.
– Да, конечно.
– Хорошо, – сказал его отец. – Тогда все нормально. – Он почесал нос. – Ты уже решил, как именно проникнешь за стену?
Тристран помотал головой.
– Думаю, как-нибудь само образуется. Если придется, я проложу себе дорогу силой.
Дунстан хмыкнул.
– Ничего подобного ты делать не будешь. Ты только представь, например, меня – или себя – на месте стражей! Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. – Он снова задумчиво почесал нос. – Иди собирай вещи и поцелуй маму на прощание, а я провожу тебя через деревню.
- Предыдущая
- 9/43
- Следующая
