Задверье - Гейман Нил - Страница 27
- Предыдущая
- 27/75
- Следующая
Сколь бы грандиозной и впечатляющей ни была Передвижная Ярмарка, еще больше поразило Ричарда то, с какой скоростью ее разобрали, сложили и убрали. На глазах исчезали малейшие свидетельства того, что она вообще когда-либо тут была: прилавки, козлы и палатки разбирали, взваливали на спины и утаскивали прочь. Ричард заметил, как, спотыкаясь, бредет нагруженный своими топорными вывесками и птичьими клетками Старый Бейли. Счастливо помахав Ричарду, старик исчез в ночи.
Толпа поредела. Ярмарка исчезла. Первый этаж «Харродс» выглядел теперь как обычно – таким же скучным и благопристойным, как в любой из уик-эндов, когда он ходил по нему с Джессикой. Ярмарки словно никогда и не бывало.
– Разумеется, я про тебя слышал, Охотник, – сказал маркиз. – Где ты обреталась все это время?
– Охотилась, – просто ответила она, а у д'Вери спросила: – Ты приказы исполнять умеешь?
– Если необходимо, – кивнула д'Верь.
– Хорошо. Тогда, может быть, я сумею сохранить тебя в живых, – сказала Охотник. – В том случае, если приму ваше предложение.
Остановившись как вкопанный, маркиз недоверчивым взглядом обшарил ее лицо.
– Ты сказала, если примешь наше предложение…
Охотник толкнула дверь, и все четверо ступили на ночную лондонскую улицу. Пока они были на Ярмарке, прошел дождь, и свет фонарей, сияя, отражался в мокром асфальте.
– Я его приняла, – ответила Охотник.
Ричард во все глаза смотрел на сверкающую после дождя улицу. Она казалась такой обычной, такой мирной, такой нормальной. На мгновение ему подумалось: чтобы вернуть назад прежнюю жизнь, достаточно просто остановить такси и попросить отвезти его домой. А тогда он выспится до утра в собственной кровати. Но он знал, что такси не только перед ним не остановится, но даже его не увидит, а впрочем, если бы и остановилось, дома у него все равно нет.
– Я устал, – сказал он.
Никто ему не ответил. Д'Верь старалась не встречаться с ним взглядом, маркиз его весело игнорировал, а Охотник обращалась как с ничтожной букашкой. Он почувствовал себя маленьким, никому не нужным ребенком, который тащится за большими детьми, и от этого на него накатило раздражение.
– Послушайте, – прочистив горло, сказал он, – не хочу показаться надоедливым, но как же я?
Повернувшись, маркиз уставился на него, в темноте его глаза показались Ричарду огромными и совсем белыми.
– Ты? – переспросил он. – А что с тобой такое?
– Но… – От удивления Ричард даже начал заикаться. – Но как мне вернуться к нормальной жизни? Я словно в кошмарный сон попал. Еще на прошлой неделе все было разумно и логично, а теперь никакой логики… – Он смолк, тяжело сглотнул. – Я просто хочу вернуться к прежней жизни, – объяснил он.
– Путешествуя с нами, Ричард, ты к ней не вернешься, – сказала д'Верь. – Для тебя и так все будет очень тяжело. Мне… мне правда очень жаль.
Охотник, шедшая впереди, опустилась на колени посреди мостовой. Сняв с пояса небольшой предмет, она открыла им канализационный люк. Оттащив люк в сторону, заглянула в дыру, настороженно подождала с полминуты, потом спустилась на несколько перекладин сама и поторопила спускаться д'Верь.
Д'Верь даже не оглянулась на Ричарда, прежде чем исчезнуть внизу. Маркиз же почесал нос.
– Существует два Лондона, молодой человек, – сказал он. – Есть Над-Лондон, там ты жил, и есть Под-Лондон, Подмирье, населенное людьми, провалившимися в трещины мироздания. Теперь ты один из них. Доброй ночи.
И на том он начал спускаться по скобам в шахте под люком.
– Минутку! – воскликнул Ричард, схватился за крышку за мгновение до того, как она закрылась, и последовал за маркизом вниз.
Пахло как в водостоке. В канализации витал мертвый, мыльный капустный запах. Ричард решил, что, когда они спустятся ниже, вонь усилится, но она почему-то рассеялась, и довольно скоро. Внизу, по дну каменного туннеля, бежал серый поток, неглубокий, но быстрый. Ричард тут же намочил штанины. Ему были видны фонари ушедших вперед, и, расплескивая воду, он побежал, пока не нагнал их.
– Уходи, – приказал маркиз.
– Нет.
Д'Верь подняла на него глаза.
– Мне правда очень жаль, – повторила она.
С удивившей Ричарда ловкостью маркиз заступил между ними.
– Ты не можешь вернуться ни в свою старую квартиру, ни к своей прежней работе, ни к своей прежней жизни, – сказал он почти мягко. – Всего этого больше не существует. Там, наверху, тебя самого больше не существует.
Они вышли к перекрестку: округлой каморке, куда сходились три туннеля. Не оглядываясь, Охотник и д'Верь направились по одному из них, по тому, где не бежала вода. Маркиз же помедлил.
– Тебе просто придется устраиваться тут, внизу, как сможешь. В канализационных туннелях, среди магии и темноты. – Тут он вдруг широко улыбнулся, одарил Ричарда мимолетной, монументальной в своей яркости улыбкой. – Ну… рад был снова тебя повидать. Удачи. Если сумеешь выжить ближайшие день-два, – доверительно сообщил он, – протянешь, наверное, целый месяц.
С этими словами он повернулся и зашагал в туннель вслед за Охотником и д'Верью.
Прислонившись к стене, Ричард слушал, как удаляются шаги, как их разносит эхом, как мимо бежит, направляясь к насосным станциям Восточного Лондона, вода.
– Вот черт! – пробормотал он.
А потом, к своему собственному удивлению и впервые с тех пор, как умер его отец, Ричард Мейхью, оставшись один в темноте, заплакал.
На подземной платформе было совершенно пусто и совершенно темно. Варни шел по ней, держась поближе к стене и время от времени бросая нервные взгляды вперед, назад и по сторонам.
Станцию он выбрал наугад, добрался до нее по крышам, через темные закоулки, путал следы, чтобы стряхнуть возможный хвост. Он направлялся не в свою берлогу в глубинных туннелях под Кэмден-Тауном. Слишком рискованно. Были и другие места, где Варни припрятал оружие и еду. Он ненадолго заляжет на дно: пока буря не утихнет.
Застыв у билетного автомата, он прислушался к темноте: полнейшая тишина. Несколько успокоившись, что, кроме него, тут никого нет, он позволил себе расслабиться. Винтовая лестница уводила в темноту, и на верхней ее ступеньке он, остановившись, вдохнул полной грудью.
Из-за спины у него елейно-масляный голос дружелюбно произнес:
– Варни – лучший головорез и телохранитель всего Подмирья. Это всем известно. Сам мистер Варни нам это сказал.
А из-за другого его плеча безжизненно отозвался второй:
– Лгать нехорошо, мистер Круп.
В кромешной тьме мистер Круп с жаром взялся рассуждать на данную тему.
– Верно, мистер Вандермар. Должен сказать, что рассматриваю это как предательство лично меня и глубоко этим обижен. И разочарован. А когда у тебя нет искупающих черт характера, ты плохо умеешь мириться с разочарованием, как по-вашему, мистер Вандермар?
– Весьма плохо, мистер Круп.
Бросившись вперед, Варни опрометью затопотал по винтовой лестнице.
С верхней ступеньки ему вслед полетели слова мистера Крупа:
– Если придерживаться истины, это следует считать убийством из милосердия.
Топот сапог Варни эхом разносился по всей лестнице. Варни отдувался и пыхтел, обдирал о стены плечи, слепо несся в темноту. Он выскочил на площадку внизу, где табличка предупреждала пассажиров, что до верха ровно 259 ступеней и что подниматься по ней следует только людям крепкого здоровья. Всем остальным табличка предлагала воспользоваться лифтом.
«Лифтом?»
Что-то лязгнуло, двери лифта открылись с величественной медлительностью. Упавший из кабины свет залил коридор. Варни попытался нашарить нож и выругался, вспомнив, что он остался у этой суки, у Охотника. И потянулся за мачете в заплечных ножнах. Мачете на месте не было.
Услышав у себя за спиной вежливое покашливание, Варни обернулся.
На ступеньках внизу винтовой лестницы сидел мистер Вандермар.
И чистил ногти мачете Варни.
А потом на него бросился мистер Круп – сплошь зубы, когти и мелкие клинки: у Варни не было даже шанса вскрикнуть.
- Предыдущая
- 27/75
- Следующая
