Американские боги - Гейман Нил - Страница 46

• Предыдущая
• 46/140
• Следующая

Спустя час или даже больше, продолжая ритмично всаживать Салиму в рот, ифрит кончил. Салим за это время кончил уже дважды. Сперма джинна, острая и странная на вкус, обожгла Салиму горло.

Он пошел в ванную и прополоскал рот, а когда вернулся, таксист, похрапывая, мирно спал на белых простынях. Салим лег позади ифрита и крепко к нему прижался, кожей ощущая дыхание пустыни.

В полусне он вспомнил, что все еще не ответил на факс Фуада, и почувствовал себя виноватым. В глубине души он ощущал пустоту и одиночество; он положил руку на припухший член и, успокоившись, заснул.

Перед рассветом они разбудили друг друга ласками и вновь занялись любовью. В какой-то момент Салим понял, что плачет, а ифрит жгучими губами целует его влажные от слез глаза и щеки.

– Как тебя зовут? – спросил Салим.

– На водительских правах написано имя, но оно не мое, – сказал ифрит.

Потом Салим даже не смог вспомнить, когда закончился секс и начался сон.

В комнату пробралось холодное солнце – и Салим проснулся. Он был один.

Он обнаружил, что его чемодан пропал, а вместе с ним пропали все образцы, фляжки, колечки, медные сувенирные фонарики; еще у него пропали бумажник, паспорт и обратные билеты в Оман.

На полу валялись джинсы, футболка, серый шерстяной свитер, а под ними – водительские права на имя Ибрагима бин Ирема, лицензия на вождение такси на то же имя и связка ключей с прицепленным к ней клочком бумаги, на котором по-английски был написан адрес. Салим был не особенно похож на человека с фото на документах, хотя ифрит тоже был не очень-то на него похож. Зазвонил телефон: это портье сообщил, что Салим уже расплатился и сдал номер, а его гостю необходимо в ближайшее время освободить комнату, чтобы горничные подготовили ее для следующего постояльца. – Я не исполняю желаний, – произнес Салим, катая на языке непривычные слова. Одевался он c чувством небывалой легкости. Нью-Йорк устроен очень просто: авеню идут с севера на юг, улицы – с запада на восток. Разве я не справлюсь? – спрашивал он себя. Он подбросил вверх ключи от машины и поймал их. Потом надел черные пластиковые очки, которые обнаружились в кармане джинсов, вышел из номера и пошел искать свое такси.

Последняя неделя перед Рождеством в похоронных конторах обычно проходит тихо. Тень узнал об этом за ужином. Они сидели в маленьком ресторанчике, в двух кварталах от «Похоронного бюро Ибиса и Шакеля». Тень заказал себе полноценный плотный завтрак – его подавали с хашпаппиз47 – а рядом с ним мистер Ибис поклевывал кусочек кофейного торта. Мистер Ибис объяснил, почему под Рождество заказов бывает мало: – Тот, кто умирает медленной смертью, старается продержаться до последнего в своей жизни Рождества или даже до Нового года. А для тех, кого еще не загнал в могилу очередной показ «Этой замечательной жизни»48, кто еще не успел ухватиться за последнюю соломинку или, так сказать, последнюю веточку остролиста, способную переломить хребет не верблюду в данном случае, а северному оленю49, для тех в конечном итоге и станут непосильным испытанием этот всеобщий праздник и это веселье. – В конце он издал едва заметный полуфыркающий-полухмыкающий звук, который означал, что он только что произнес прекрасно отточенную фразу, коей остался чрезвычайно доволен.

Ибис и Шакель были владельцами небольшого семейного бюро похоронных услуг, одного из немногих действительно независимых похоронных бюро в округе, по крайней мере именно так утверждал мистер Ибис.

– На рынке услуг по большей части ценятся общенациональные бренды, – продолжал он.

Мистер Ибис не рассказывал, а разъяснял: его спокойный, убежденный лекторский тон напомнил Тени одного профессора из колледжа, который в свое время ходил тренироваться на «Силовую станцию» – тот вообще не умел нормально разговаривать, только ораторствовал, объяснял и растолковывал. Уже через несколько минут после знакомства с мистером Ибисом Тень смекнул, что в беседах с директором похоронного бюро ему заранее отведена роль слушателя.

– Я полагаю, что именно так все происходит потому, что людям просто нравится предсказуемость, нравится заранее знать, что именно они получат за свои деньги. Отсюда все эти макдональдсы, уол-марты, вулворты (последним – светлая память): торговые марки, которые завоевали всю страну. Куда бы вы ни поехали, везде одно и то же – с небольшими региональными отличиями.

Впрочем, в сфере похоронных услуг дела, в силу понятных причин, обстояли иначе. Обращаясь в провинциальную фирму с индивидуальным подходом к клиентам, вы хотите, чтобы о вас позаботились люди, имеющие призвание к своей профессии. Когда теряете близкого человека, вы хотите, чтобы к нему и к вам проявили личное участие. Вы не желаете скорбеть на общенациональном уровне, вы хотите, чтобы это осталось вашим частным делом. Но в любой отрасли индустрии (а смерть – это тоже индустрия, не заблуждайтесь на сей счет, мой юный друг) деньги делаются на крупных операциях, оптовых закупках, централизации сделок. Неприятно, но факт. Проблема в том, что никто не хочет, чтобы их близких везли в холодильной камере в какой-нибудь большой старый переоборудованный пакгауз, где на подходе еще двадцать, тридцать, а то и все сто трупов. Нет, сэр. Родственникам приятно думать, что они обращаются в семейную фирму, где люди отнесутся к ним с уважением и при встрече на улице снимут перед ними шляпу.

Мистер Ибис носил шляпу. Шляпа сдержанного коричневого цвета прекрасно гармонировала с блейзером такого же сдержанного коричневого оттенка и сдержанным выражением на смуглом лице. На переносице у него – как птичка на ветке – сидели маленькие очки в золотой оправе. Тени он запомнился невысоким человеком, но всякий раз, когда они стояли рядом, Тень обнаруживал, что росту в мистере Ибисе было за шесть футов, даже при том, что тот горбился, точно цапля. Сейчас Тень сидел за красным, натертым до блеска столиком напротив мистера Ибиса и вглядывался в его лицо.

– Поэтому когда большие компании захватывают рынок услуг, они покупают имя частной фирмы, оставляют на местах старых управляющих и таким образом создают иллюзию многообразия. Но это лишь верхушка надгробия. Ведь на самом деле это такая же универсальная сеть, как «Бургер Кинг». А вот мы, по соображениям личного свойства, остаемся действительно независимыми. Мы сами занимается бальзамированием, лучше нас в этой стране никто не бальзамирует, хотя об этом никто, кроме нас самих, и не знает. Правда, мы не кремируем. Будь у нас собственный крематорий, мы бы могли зарабатывать больше, но это идет вразрез с тем, в чем мы действительно преуспели. Как говорит мой партнер, если Господь наградил вас даром или талантом, вы обязаны использовать его в полную силу. Вы со мной не согласны?

– Вполне согласен, – откликнулся Тень.

– Господь дал моему партнеру власть над умершими, а меня наградил даром слова. Слово – великая вещь. Я, кстати, пишу рассказы. Я не писатель. Просто пишу для себя. Составляю отчеты о чужих жизнях. – Он замолчал. Пока Тень сообразил, что ему следует поинтересоваться, не даст ли ему мистер Ибис почитать что-нибудь из написанного, момент был упущен. – В любом случае мы здесь – живое воплощение традиции: Ибис и Шакель держат здесь свое дело почти две сотни лет. Правда, мы не всегда были владельцами похоронного бюро. Раньше мы были просто организаторами похорон, а еще раньше – гробовщиками.

– А еще раньше?

• Предыдущая
• 46/140
• Следующая