Смерть среди айсбергов - Херцог Артур - Страница 17

• Предыдущая
• 17/39
• Следующая

Рэйчел откинула назад белую прядь волос:

– О, перестань.

– Может злость кита-убийцы распространяться так далеко? – спросил Джек, чувствуя себя неловко.

Голос Рэйчел почти незаметно смягчился:

– Киты-убийцы ищу мести, нам об этом известно. Но идти за человеком в гавань? Я не припомню подобного случая. Ты удивляешь меня, Джек.

– Я и сам удивлен. С трудом понимаю, что происходит на самом деле, а что нет.

Казалось, целую вечность они просидели молча, наконец Рэйчел сказала:

– Вон идет Умилак. Расскажи ему о том, что ты думаешь.

Кэмпбел поднял голову и увидел идущего по песку индейца. Темное квадратное лицо было мрачным, но по всей видимости это было его обычное выражение.

– Он живет недалеко отсюда, – быстро зашептала Рэйчел. – Валит лес, рыбачит, когда не работает на складе. Он со странностями. Я спрашивала его, почему он остался, когда его племя ушло, но он не ответил. Он плохо считает, но о китах знает больше меня. Здравствуй, Умилак, – сказала она.

– Если я не помешал, – произнес индеец.

– Вовсе нет. Мы хотим поговорить с тобой. Кэмпбел считает, что кит, которого ты зовешь Плавник-с-Зазубриной, из мести убил члена его команды. Как ты считаешь, это возможно?

– Да, – мрачно сказал Умилак. – Кит может запомнить человека, который пытался причинить вред ему или его семье.

– Да, но напасть на шхуну и атаковать ее, пока не погибнет один из членов команды? Тебе не кажется, что это слишком?

Умилак вздохнул:

– Два индейца пытались убить касатку, но только ранили. Они не выходили в море больше года. Боялись. Когда они решили, что им больше ничего не грозит, они вышли в море на той же лодке. Кит ждал. Он убил обоих.

Кэмпбел попытался переварить эту информацию, но не смог. Он искал подтверждения своим страхам, но когда получил, не смог воспринять ее.

– Ты сам это видел? – спросил он.

– Нет, но это было, – твердо сказал Умилак.

– Дерьмо! – Но вдруг он вспомнил – было ли это столетия назад? – о случае со сплавщиками леса, о котором рассказывали в Океанариуме.

Рэйчел, нахмурившись, спросила Умилака:

– А что, если один тупоголовый идиот убил рожающую самку кита, и детеныш тоже погиб?

– Кит был там?

– Видимо, да.

– Если бы я был этим человеком, я бы никогда больше не вышел в море в этих водах.

– Как же я, черт возьми, выведу отсюда свою шхуну? – заорал Кэмпбел. – На санях?

– Значит, это ты отвечаешь за смерть детеныша?

– Да, будь оно все проклято! Я.

– Успокойся, – сказала Рэйчел, – он пытается помочь.

– Самое лучшее – держаться подальше от кита, – упорствовал Умилак.

– Ради всего святого, это же не Господь Бог! – Джек указал на умирающую касатку. – Он такое же животное, как и это!

Индеец шагнул назад, будто собираясь уходить:

– Это не обычное животное.

– Кэмпбел считает, что он видел большой плавник в гавани, – тихо сказала Рэйчел.

– Я тоже его видел, – сказал Умилак.

– Но почему больше никто его не видел? – спросила она.

– Потому что теперь ты все время будешь искать его взглядом, – ответил через плечо индеец и пошел прочь.

– Господи, – выдохнула Рэйчел.

– Итак, он здесь. Хорошо, я не буду паниковать, – сказал Кэмпбел. – Я останусь на берегу, пока эта проклятая не уберется отсюда. Шхуну отремонтируют. Я вернусь во Флориду, вот и все.

– Я не верю тебе. Ты тоже должен посмотреть правде в глаза. Теперь, когда ты знаешь, что кит остался рядом с гаванью, ты захочешь отомстить за Гуса, даже несмотря на то, что ты первым убил двух китов. Ты убийца, Кэмпбел, я вижу это в твоих глазах.

Джек встал и подошел к воде:

– Послушайте, леди, вы ведь даже не знаете меня, так что не надо начинать гадать на кофейной гуще. У меня была сумасшедшая жизнь. Я испытывал судьбу. Занимался всем, чем угодно. Может я не самый путевый парень в этом мире. Но убийца? – он покачал головой. – Только потому, что...

– Ты и большой кит стоите друг друга. Ты хочешь отомстить жизни, кит хочет отомстить тебе. Одно и то же.

– Брось. Послушай, я помню... – Джек запнулся, голос его стал мягче. – Мне было двенадцать. Отец подарил мне на день рождения ружье. Я подумал, что стал мужчиной, а ружье – это как бы посвящение. В лесу я увидел белку. Она прыгнула с земли на дерево, но любопытство заставило ее выглянуть из-за ствола, этого мне хватило, чтобы прицелиться ей в голову. Это был дьявольски хороший выстрел. Старик учил меня стрелять по мишеням из своего ружья, и у меня неплохо получалось, но этот выстрел был лучше всех.

Я подошел забрать свой трофей – белку, которая минуту назад взбиралась на дерево, пока любопытство не подвело ее. Я долго на нее смотрел и о многом передумал, в основном о моем отце. Вернувшись домой, я не сказал ни слова и просто отдал ему ружье. Больше мы об этом никогда не говорили, – Джек пнул ногой песок и продолжил: – Я уже никогда так не любил море, после того как вырос. Я все время думал об этих недоносках, которые рыбачили только для показухи. – Он смущенно повернулся к Рэйчел. – Я совершил много проступков, которыми не могу похвастать, очень много. Но в одном я уверен – я не убийца. Может, я искал приключений, может, хотел весело провести время, может, я наговорил много чего лишнего, но я никогда не хотел никому причинить вред, это правда. Я не начинаю драку, пока меня не вынудят это сделать. Так будет и с китом.

Они молчали, слышен был лишь плеск волн и тяжелое дыхание кита. Вдруг скрежет, идущий из глотки кита, перешел в тарахтение.

Рэйчел выключила магнитофон.

– Мне надо выпить, – сказал Джек. – Присоединишься?

– Хорошо, – согласилась Рэйчел. – Думаю, мне тоже неплохо было бы выпить.

– У меня в грузовике бутылка.

Умирающий кит собрал вокруг себя толпу из деревни. Он уже почти не дышал, когда люди, сохраняя безопасную дистанцию, будто опасаясь, что касатка может их укусить, окружили ее кольцом.

Неподалеку сидели Рэйчел и Джек. Он передал ей бутылку, она сделала глоток и сморщила нос. Джек тоже отпил из бутылки и мутными глазами уставился на закат. Неожиданно он сказал:

– Держу пари, ты любишь животных и рыб больше, чем людей.

– Не скажи.

– Нет скажу, почему нет? Ты изучаешь рыб в стеклянных банках. Тебе не надо с ними соприкасаться. Они не оставят тебя утром. С рыбами безопаснее, чем с людьми. Это своего рода самозащита.

– Думаешь? Будем надеяться, что как моряк ты лучше, чем психолог. Господи, ты что, действительно думаешь, что я ушла в науку потому, что у меня трудности в отношениях с мужчинами?

– Рыбами ты занимаешься с большим рвением, чем мною.

– Ну, это неудивительно, – Рэйчел выхватила у него бутылку и поднесла к губам. – Ты мог бы сказать мужчине, что он ушел в науку, потому что у него трудности с женщинами? Ты предвзято относишься к женщинам, и это дает о себе знать.

– Странно, я всегда думал, что прекрасно отношусь к женщинам, – запальчиво сказал Джек. – И у меня сложилось впечатление, что я им тоже нравлюсь.

– Могу себе представить – каким женщинам!

– Но не тем, которые чего-то стоят, да? По-моему, ты судишь не менее предвзято.

– Некоторым женщинам ты мог бы подойти, – сказала Рэйчел, немного подвинувшись на камне, на котором они сидели, и прибавила: – Женщинам, которые не видели ничего лучше.

Кэмпбел изучающе посмотрел на ее мягкое, овальное лицо:

– Ты всегда готова к драке, не так ли, мисс Профессор? Было нелегко с мужчинами? Обидел какой-нибудь парень?

– Уверяю тебя, я не пострадавшая в войне полов, – быстро сказала Рэйчел.

Джек почувствовал какую-то уязвленность в ее резком ответе.

– Действительно? Я думал, все – пострадавшие. Может, у тебя недостаточно опыта? Может, ты немного холодна, мисс Профессор? В таком случае, ты не первая.

– Черт возьми, моя личная жизнь тебя не касается, Кэмпбел! – отрезала Рэйчел.

Джек протянул руку и взял ее за запястье. От прикосновения он почувствовал укол, как будто между ними прошел электрический разряд. Он знал, что она тоже это почувствовала. Рэйчел подняла на него глаза, лицо ее вспыхнуло, губы слегка приоткрылись. Какую-то секунду, они жадно смотрели друг на друга.

• Предыдущая
• 17/39
• Следующая