Лилипут — сын Великана - Иванов Альберт Анатольевич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/42
• Следующая

— Мы пропали! — уткнулся он в газету. — Теперь нам крышка. От кипящего супа.

— Что там? — забеспокоился изобретатель. Людоед тяжело опустился на ступеньки:

— Ужас-с. И не тихий, а громкий! Здесь обо всём написано.

— О чём — обо всём?

— Как были доставлены катапульты на остров, как «улетели» забрасыватели, как… Смотри, что напечатано: «Возможен ответный удар!!» — Кто написал? Кто? — Леший выхватил газету. — Где подпись? Ага, вот: «Неизвестный автор по вполне известным причинам решил остаться неизвестным».

— Ничего не понимаю, — развёл ручищами Людоед. — И как только напечатали? Им нет никакого интереса шуметь!

— Правда. Никакого. Может, всё ещё обойдётся?

— Ну-ка, — Пальчик взял у него газету и с удовольствием посмотрел на жирный чёткий шрифт. — Напечатали-таки, успели. Правда, я малость поднаврал насчёт возможного ответного удара, но…

— Как?! — вскинулся Людоед.

— Запросто. Я ночью потихоньку смотался в город, дорога знакома — не страшно. У меня знакомые мальчишки в типографии, и они тайком…

— Ты понимаешь, что ты натворил?.. Скорей в город! — заторопился Людоед. — Может, чего разузнаем. Вдруг до нас докопаются? Опасность я люблю встречать лицом к лицу.

— Верно, — поддакнул Леший. — Уж там-то нас никто не найдёт.

— Да там сейчас такое будет, такое!.. — воскликнул Пальчик. — Неужели вы не понимаете!

— Ты так полагаешь?.. — нахмурился Людоед и вдруг широко улыбнулся. — Тогда захвачу нашу большую сковородку.

— Это всё вы! — метался по залу замка Держихвост. — Из-за вас!

— Не сваливайте со здоровой головы на больную, — шипел генерал Паф, потирая забинтованный лоб. — Вы сами виноваты!

Все высокие стрельчатые окна зала были разбиты. Со двора доносился гул толпы.

— Раньше меня провожали хоть тухлыми яйцами, — возмущался посол, спотыкаясь о булыжники и поскальзываясь на осколках стекла. — А теперь…

Вслед за Правителем он ринулся вверх по винтовой лестнице.

Они выскочили на площадку смотровой башни.

— Где ваши стражники?

— А ваши карабинеры?

И одновременно ответили друг другу:

— Что они — дураки?!

— Они смылись!

Сбежали все стражники, караульные, карабинеры… Они уже давно мчались без остановки кто куда, то и дело оглядываясь назад. Их потом видели в чужих краях и легко узнавали по скособоченным шеям.

Держихвост осторожно просунул голову между зубцами башни и глянул вниз.

В огромном дворе замка негде было и сливе упасть. Собрался весь город. Никому, до единого, не хотелось погибать из-за каких-то случайно «улетевших» забрасывателей от катапульт, нацеленных на далёких и близких соседей. Своя жизнь дороже, чем военные интересы чужедальней Двадцатьсемёрки. Новости подняли всех. Так крохотный камешек, сорвавшийся с вершины, вдруг становится сметающим всё камнепадом.

— Дорогие горожане! — закричал Держихвост. — Я лично телеграфировал в соседние страны. Там ничегошеньки не случилось. Клянусь, катапульты не были ни чем заряжены! Даже если б соседи и захотели, никакой ответный удар невозможен — у них пока такого оружия нету!

— Вот именно — пока! — донёсся чей-то возглас.

— Если не брешет, — добавил кто-то.

— Любимый город, можешь спать спокойно! — вновь заголосил Правитель. — Не волнуйся, я с тобой!

В ответ раздался громовой смех толпы. Хохотали все, от мала до велика, не в силах остановиться.

Держихвост хотел ещё что-то крикнуть, но внезапно заметил внизу высоченного Людоеда. Он размахивал здоровенной, хорошо знакомой сковородой. И Правителя словно ветром сдуло.

С тех пор ни Держихвоста, ни Пафа никто не встречал. Говорят, они заблудились в тайных подземных переходах и до сих пор не могут оттуда выбраться. И по ночам в старом замке откуда-то слышатся глухие, сдавленные камнем крики: «Ау! Ау-у!..» — Нет, я не могу, — отказался Людоед, когда жители города, наконец-то, узнав обо всём, предложили ему самому стать Правителем. — Я трусоват малость. И вообще паникёр. Леший, подтверди.

— Ага, — охотно подхватил тот. — Трус, паникёр, пустозвон и…

— И потому я прошу, — поспешил прервать его Людоед, — назначьте меня и моих друзей лесничими. Как-никак, а за оленями, которых нам так любезно привёз высокочтимый посол Паф, следить-то надо.

Несмотря на осень, приятно припекает солнце…

Двор Людоеда теперь не узнать. Аккуратно расчищены дорожки, подстрижены кусты и деревья.

На крылечке сидит, попыхивая трубкой, Домовой и читает газету. А на плече у него вертит головой сорока, приносящая «захвостелые» новости.

За открытым окном виднеется Леший. Он помешивает половником в кастрюле и хочет высыпать в суп целую пригоршню перца.

Гук деловито учит уроки в новой садовой беседке. Гука приняли в городскую школу, куда его каждое утро доставляет Ведьма на своей быстрой длинной метле. Пальчик же школу не посещает — он и так почему-то всё знает, хотя о своём прошлом — единственная беда! — по-прежнему ничего не помнит. Ведьма сидит на крыше и гадает на замусленных картах. А Пальчик, удобно пристроившись над ней на трубе, болтает ногами, чем приводит её в крайнее раздражение.

— Людоед идет! — вдруг объявил он.

— Орёт над ухом, — пробурчала она. — Какой он тебе людоед?..

— А кто же?

— Людоед Шестнадцатый — это его глупый цирковой псевдоним.

— Цирковой?! — изумился Пальчик.

— А то какой же… Он большие тяжести подымал. Не поверишь — до семисот кило! А потом его вытурили, когда он слабеньким щелчком — силач такой, нашёл с кем сладить! — слегка расквасил Магнуму нос, чтоб не совал его куда не надо.

— А Домовой?

— Оригинальный жанр. Людоед его под купол цирка подбрасывал, а потом мизинцем ловил. Да… Тоже неудачный псевдоним. Его бы следовало Кумполом обозвать.

— А Леший — фокусник, — вдруг сказал Пальчик.

— Откуда знаешь?

— Догадался.

— Мы вместе работали, — кивнула она.

— А зачем же вы все нас обманывали? Людоед, Леший, Домовой…

— Чтобы вас не разочаровывать. — Ведьма принялась снова раскладывать карты.

— Не-е, меня не проведёшь! — Пальчик засмеялся. — А как же вы на метле летаете?

— Чего ты ко мне привязался? — вспылила она. — Я ведь тоже с ними работала. — И напыжилась. — На трапеции. Мой номер назывался: «Со скоростью ведьмы под куполом цирка!» — И привычно поджала губы. — Ушла по ветхому возрасту.

— Ну а метла?!

— Леший изобрёл. — Она восхищённо покрутила головой. — Тонкий механизм эта метла! Внутри — сплошь пустотелая. На сжатом газе действует. Он мне её каждую ночь…

— Подзаряжает, — подсказал Пальчик.

— Накачивает, — возразила Ведьма. — Всё-таки, что ни болтай, а Леший — настоящий изобретатель! Позаботился о бабусе на старости лет. Понятно, с вечным двигателем у него — того… Ну, не того! Но я считаю, если уж при второй попытке у него не получится, то другим вообще нечего браться.

— Ага, — согласился ошеломлённый новостями Пальчик. — Только я боюсь, опять всё взорвётся.

— А какой он нам дом отгрохал! — Ведьма восхищённо похлопала по гулкой крыше. — В жисть к нему дорогу не найдёшь. Правда, сейчас это уже ни к чему — вот вчера к нам почтальон шёл и заблудился, еле его самого разыскали. А раньше такое уединение очень нам помогало. — И разъяснила: — Спокойно жили. Никто чужой не совался! Я не о вас, — подсластила она пилюлю.

В воротах появился лесничий Людоед. Он вёл за шиворот браконьера, увешанного подстреленными кроликами. Нарушитель сроков охоты вытягивал шею и всем тревожно улыбался.

— Заловил? — спросил из окна Леший, хотя факт был налицо.

— Попался. Жаль, только один.

— А другие?

— Других просто нет. Всю ночь караулил. А как тут дела: мыши опять скреблись?

— Опять, постылые.

— Я же тебе поручал — всех извести! — вскипел Людоед. — Извёл?

— Что я — кот? — оскорбился Леший. — Слышь, а если и вправду кота извести… то есть завести! Домашнего — из бездомных. Свалочного.

• Предыдущая
• 27/42
• Следующая