Двойная улика - Кристи Агата - Страница 2

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая

— Ну что ж, мой друг, — сказал мне Пуаро, когда мы вместе вышли из дома, у этого мистера Хардмэна для титулованных особ — один закон, а для простых людей другой. Что же касается меня, то, покуда я еще не титулован, я на стороне простых смертных. Мне симпатичен этот юноша. Нет, определенно это происшествие производит какое-то странное впечатление. Хардмэн подозревает леди Ранкорн, я подозреваю княгиню и Джонстона, а виновным оказывается эта мелкая сошка, Паркер.

— А почему вы подозревали тех двоих?

— Черт возьми! Ведь это так просто — быть русской беженкой или южноафриканским миллионером. Любая женщина может выдать себя за русскую княгиню; кто угодно может купить дом на Парк-лейн и назваться южноафриканским миллионером. Кто станет им возражать? Однако я примечаю, что мы вышли на Бари-стрит. Здесь, кажется, живет наш рассеянный юный друг. Так что давайте, как это вы говорите, ковать железо, пока горячо.

Мистер Бернард Паркер был дома. Мы застали его возлежащим на диване среди подушек, облаченным в потрясающий фиолетово-оранжевый халат. Мне редко приходилось испытывать большую неприязнь к кому-либо, чем к этому юнцу с бледным капризным лицом и манерно-картавой речью.

— Доброе утро, мосье, — деловито поздоровался Пуаро. — Я пришел по просьбе мистера Хардмэна. Вчера, во время приема, кто-то украл все его драгоценности. Позвольте задать вам вопрос, мосье… Это ваша перчатка?

Мыслительный процесс мистера Паркера, видимо, был несколько заторможенным. Он уставился на перчатку так, как будто не очень понимал, о чем его спрашивают.

— Где вы ее нашли? — изрек он наконец.

— Это ваша перчатка, мосье?

Мистер Паркер, по-видимому, все-таки сумел сосредоточиться и ответил:

— Нет, не моя.

— А портсигар, ваш?

— Разумеется, нет. Я всегда ношу свой, серебряный.

— Ну что ж, отлично, мосье. Тогда я передаю дело в полицию.

— О, послушайте, я бы на вашем месте этого не делал! — воскликнул мистер Паркер в некотором замешательстве. — Дьявольски безжалостный народ вся эта полиция. Подождите немного. Я схожу повидаюсь со стариком Хардмэном. Послушайте — да погодите же минуту…

Однако Пуаро очень решительно двинулся к выходу.

— Мы подбросили ему кое-что, над чем ему следует призадуматься, усмехнулся он. — Завтра посмотрим, что из этого получилось.

Однако судьбе было угодно напомнить нам о деле Хардмэна в тот же день. Спустя пару часов дверь гостиной Пуаро вдруг распахнулась, и в комнату вихрем ворвалась дама в собольих мехах (было холодно, как бывает только в Англии июльским днем) и в немыслимой шляпе с огромной эгреткой'. Княгиня Вера Росакова оказалась весьма импульсивной личностью.

— Вы мосье Пуаро? Что вы наделали! Вы обвинили этого бедного мальчика! Это бесчестно! Какой скандал. Я знаю его. Он сущий цыпленок, он ягненок — он не может украсть. Он так много для меня сделал. Неужели после этого я могу спокойно смотреть, как его мучают и истязают?

— Скажите, мадам, это его портсигар? — Пуаро вытащил черный с отливом портсигар.

На мгновение княгиня замолчала, рассматривая его.

— Да, его. Я хорошо его знаю. Ну так что же? Вы нашли его в комнате? Мы все там были; тогда-то он его там и оставил… Да! Вы, полицейские… хуже красногвардейцев!

— А это его перчатка?

— Откуда мне знать. Все перчатки одинаковы. И не пытайтесь убедить меня его нужно немедленно освободить! Его репутация должна быть восстановлена. И вы обязаны это сделать. Я продам свои драгоценности и хорошо вам заплачу.

— Мадам…

— Значит, вы согласны? Нет-нет, не спорьте. Бедный мальчик! Он пришел ко мне, он чуть не плакал. «Я спасу тебя, — сказала я. — Я пойду к этому человеку, к этому извергу, чудовищу! Предоставь все Вере». Слава Богу, все уладилось, я пошла.

Так же бесцеремонно, как появилась, она выпорхнула из комнаты, оставив после себя всепроникающий запах экзотических духов.

— Какая женщина! — воскликнул я. — Какие меха!

— О да, они были вполне настоящими! А могут ли у княгини-изгнанницы быть настоящие меха? Это я шучу, Гастингс… Нет, я думаю, она действительно русская. Ну что ж, значит, господин Бернард ходил к ней поплакаться.

— Портсигар его, перчатка тоже…

Пуаро с улыбкой извлек из кармана вторую перчатку и положил рядом с первой. Сомнений в том, что это одна пара, быть не могло.

— Пуаро, где вы взяли вторую?

— Ее бросили на столик вместе с тростью в холле квартиры на Бари-стрит. И впрямь очень рассеянный молодой человек этот мосье Паркер. Так-так, mon ami, мы должны быть очень внимательны. А сейчас, просто для проформы, я нанесу небольшой визит на Парк-лейн.

Стоит ли говорить, что я тоже пошел с моим другом. Джонстона мы не застали, но встретились с его личным секретарем. Выяснилось, что Джонстон только недавно приехал из Южной Африки, а до этого никогда раньше в Англии не бывал.

— Он интересуется драгоценными камнями, не так ли? — спросил Пуаро.

— Скорее золотодобычой, — засмеялся секретарь. После этого разговора Пуаро; вышел задумавшись. А тем же вечером, к моему искреннему удивлению, я увидел, как он штудирует русский алфавит.

— Силы небесные! — воскликнул я. — Пуаро, неужели вы учите русский, чтобы болтать с княгиней на ее родном языке?

— Моего английского она определенно слушать не желает.

— Но ведь все русские дворяне обязательно говорят по-французски.

— Вы прямо-таки кладезь информации, Гастингс! Поэтому я прекращаю блуждать в дебрях русского алфавита. — И он театральным жестом отшвырнул книгу.

Однако я чувствовал, что он чего-то не договаривает. В его глазах светились знакомые зеленые искорки. Они безошибочно указывали на то, что Пуаро был доволен собой.

— Может быть, — глубокомысленно сказал я, — вы сомневаетесь, что она настоящая русская? И хотите ее проверить?

— О нет, она русская.

— Зачем же вам тогда…

— Если вы действительно хотите отличиться в этом деле, Гастингс, то в качестве бесценного подспорья рекомендую «Первые шаги в русском языке».

Он рассмеялся и ничего больше сказать не пожелал. Я подобрал с пола учебник и принялся его изучать, но так и не смог понять, что имел в виду Пуаро.

Следующее утро не принесло нам никаких новостей, но это, казалось, совсем не волновало моего друга. Во время завтрака он заявил, что намерен повидаться сегодня днем с мистером Хардмэном. Этого стареющего светского мотылька мы застали дома, и он был куда более спокоен, чем накануне.

— Итак, мосье Пуаро, какие новости? — тем не менее с нетерпением поинтересовался он. Пуаро вручил ему листок бумаги.

— Вот человек, который взял драгоценности, мосье. Должен ли я передать это дело в руки полиции? Или, быть может, вы предпочитаете вернуть их, не вмешивая сюда власти?

Мистер Хардмэн с ошарашенным видом смотрел на листок. Наконец к нему вернулся дар речи.

— Невероятно… Мне бы не хотелось никакого скандала в связи с этим делом. Я даю вам carte blanche,[3] мосье Пуаро, и полностью полагаюсь на вашу деликатность.

Затем мы взяли такси, и Пуаро распорядился отвезти нас в отель «Карлтон»; там мы осведомились о княгине Росаковой и через несколько минут поднялись в ее апартаменты. Она появилась, протягивая нам руки, на ней был очаровательный пеньюар несколько варварского покроя.

— Мосье Пуаро! — воскликнула она. — Вам удалось оправдать этого ребенка?

— Княгиня, вашему другу, мистеру Паркеру, арест ни в коем случае не грозит.

— Ах, какой вы молодец! Превосходно! А как быстро!

— С другой стороны, я пообещал мистеру Хардмэну, что драгоценности будут возвращены ему сегодня же.

— И что же?

— Я хочу сказать, мадам, что был бы весьма вам признателен, если бы вы соблаговолили вручить их мне. Я весьма сожалею, что вынужден поторопить вас, но внизу меня ждет такси — на тот случай, если мне придется ехать в Скотленд-Ярд; а мы, бельгийцы, народ экономный, мадам.

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая